А на третий день Масленицы нашу графскую «семейку» опять пригласили на обед к великому князю Константину Николаевичу в Мраморный дворец. Что-то мы сюда зачастили, это уже наш второй совместный обед. Как бы завистников не заиметь на ровном месте. Палки в колёса от незнакомцев получать не слишком приятно, пока поймёшь, от кого идёт угроза, и сориентируешься, как реагировать, можно многое потерять. Мне, конечно, вряд ли чужое недружественное внимание достанется, а вот графу Ростовцеву перепасть может.
Радует, что Александра Иосифовна от забот Софьи Марковны заметно похорошела. Если сравнивать с нашей первой встречей, она будто помолодела лет на пять, а то и на все десять. Кожа нежнее выглядит, цвет её более приятен глазу, а морщинки почти незаметны, и это не результат припудривания. Седины у неё тоже поубавилось, волосы стали гуще и сейчас выглядят как рыже-золотое облако, а голос стал менее хриплым и… более бархатистым, что ли.
Теперь становится понятно, почему Константин Николаевич в неё влюбился: такие огромные голубые глаза, прямой нос и хорошенький ротик редко встречаются. Блин, да я и сам был бы не прочь за ней приударить… там… в веке двадцать первом. И во взаимоотношениях великих произошли изменения, это я сужу уже по словам Софы и Николы. Княгиня перестала наезжать на князя по любому поводу, а про истерики вообще забыла. Такими темпами, глядишь, к лету она превратится в спокойную, умиротворённую красавицу. Ну… дай-то бог.
Встреча прошла по прошлому сценарию: пообедали, помузицировали и напоследок в мужской компании о политике и о текущих делах в России и за рубежом поговорили. Эксцессов и непоняток не было. Хорошо бы и в дальнейшем так оставалось.
После великокняжеского приёма мы заехали к моей тёте Ксении Георгиевне (да, я её уже именно как свою тётю воспринимаю). Проживает она с детьми и бывшей кухаркой Пантелеевной всё так же в доходном доме, доставшемся мне от старшего Патрушева, в одной квартире с девчонками-косметологами. Там квартирка в шестнадцать комнат почти весь этаж занимает. Лечение глаз тёти ещё не завершено, но осталось, по словам Софы, лишь закрепить успех. Мы поели блинов, испечённых Пантелеевной, и рассказали новости.
Машуля в это время сыновей Ксении Георгиевны, «моих» двоюродных братьев, очередным рассказом о сибирской жизни увлекла. Они её ровесники, и сестрёнка наряду с рассказами частенько внушает им свои взгляды на жизнь. Я уж боюсь, как бы и они вслед за Машкой не прониклись духом «Мы круче нигилистов. Мы — следующие поколение. Мы для себя свой новый мир построим». Если учесть, что в квартире изредка живёт и ночует ещё и прочая сибирская шантрапа — Федька, «вождь пионеров», со своим приятелем Пашкой и Машкина подружка Ксения, то шансы на это имеются большие. И Федька, и Ксения заводилы ещё те.
Утро следующего дня было посвящено зимним развлечениям: вся наша компания каталась на коньках в Юсуповом саду. Ближе к вечеру я их покинул, и мы с Николой отправились на масленичный приём к баронессе Кошелевой. Правда, предварительно, по уже начавшей формироваться традиции, опять заглянули в салон другой баронессы — как выражается князь, для снятия излишнего напряжения.
— Никола, а почему у Вавилиной нет атрибутов, свойственных другим публичным домам? Вход ярко не освещён, окна занавесками не завешены, в помещениях картины висят.
— Картины висят, но нет портретов высокопоставленных особ. А занавески, ну-у… у неё всё же салон, а не официальный публичный дом. Ты пойми, к баронессе частенько захаживают люди важные, иногда обличённые большой властью, а они не любят, чтобы им напоминали о статусе заведения. Салон Вавилиной престижен, не каждый может туда попасть. Тебя вот пускают потому, что со мной ездишь, а пришёл бы один — получил бы от ворот поворот. Хотя нет, теперь тебя уже и без меня пустят.
— Да-а? — удивился я.
— Да. Баронесса призналась, дамы упросили её сделать эту поблажку, очень уж ты, сладкоголосый, им нравишься. С тебя даже плату за вход не станут брать.
— Ха! Оказывается, музыка — прекрасная отмычка для многих салонов.
— Вот-вот. Всегда об этом помни.
— Ну да, ну да. Музыкальная политика открытых дверей в действии.
— Точно.
А ведь действительно, в последнее время меня всё чаще и чаще приглашают на музыкальные вечера. И не только меня, Машулю это тоже коснулось, хоть и в меньшей степени. Она теперь по друзьям Ростовцевых разъезжает, малышню их окучивает, а иногда и к Александре Иосифовне в Мраморный дворец вместе с Софой ездит, её младших сынков строит. Да-да, именно строит, об этом Никола мне со смехом рассказывал.
И я не удивлён, опыт у сестрёнки в наставлении сверстников на путь истинный (в её понимании) богатый. «Пионеры» в Красноярске ей постоянно в рот заглядывали, да и бизоны, бывало, заслушивались байками в её исполнении. Что уж о великокняжеских пацанах говорить, которые младше её: Константину — одиннадцать с половиной, Дмитрию в начале лета десять будет, а Вячеславу — восемь.
Кроме музыкальных встреч меня приглашают и стихи читать, как бы старшего Патрушева. Я не скромничаю и не отказываюсь, наработка связей — дело полезное, хотя, конечно, приглашения принимаю, лишь когда время свободное есть. Благо память после наших с Софой экспериментов с настойками стала превосходной; я и раньше-то на неё не жаловался, а теперь и вовсе запоминаю всё на раз. А стихи «отца» могу декламировать без запинок часами.
Правда, один раз пришлось о стихах забыть по желанию хозяйки. Неделю назад заехал в полдень к даме для чтения стихов, а она меня в гостиной в халатике встречает. Одна, без гостей. Ну, я, естественно, сделал вид, что не удивлён. Бог его знает, может, гости всю ночь гужбанили и по домам совсем недавно расползлись, сил на стихи у них не осталось, а дама, забыв про меня, спать собралась. Или, что тоже бывает, стихи любит слушать без посторонних и в халате.
Но в этот раз всё пошло иначе. После взаимных приветствий хозяйка с улыбкой пригласила меня следовать за ней, развернулась и пошла из гостиной, а халатик с её плеч при ходьбе начал спадать. Ох, какие шикарные виды мне открылись, у-у… До сих пор как будто всё перед глазами. Про таких женщин говорят: лакомая пышечка, полновата, но в меру. А вот персик её так вообще спелее некуда, в Бразилии двадцать первого века дамам с такой попой оказывают повышенное внимание.
Разумеется, намёк я понял правильно и последовал за дамой, лихорадочно раздеваясь на ходу. При этом взгляд от её пятой точки всю дорогу до спальни я так оторвать и не смог, а штаны в конце стягивал столь неуклюже, что чуть не упал, чем вызвал смех хозяйки апартаментов. Она лежала на кровати и с улыбкой наблюдала за моими действиями. Никакого жеманства и признаков страсти в её взгляде я не заметил, похоже, для неё это исследование очередного молодого кобеля и не более того.
Не скажу, что мне очень нравится такой тип женщин, но тем не менее час времени в постели пролетел почти незаметно. Дама оказалась затейницей, не один и не два раза ей удалось меня взбодрить. Впрочем, там особо и стараться-то не надо было, организм работал как часы. У меня даже подозрение возникло, не Мишка ли это в моём подсознании проснулся. А что? От вида большой груди он уже просыпался, почему не может проснуться от вида большой попы?
Если судить по моей необузданности в постели, такой вариант вполне возможен. Хм… надеюсь, я не перестарался со своим рвением в желании удовлетворить партнёршу, уж больно громко дама стонала. А в конце она просто сказала: «Хватит» — и отправила меня в ванную комнату мыться. Где, кстати, кроме тёплой воды меня ждала и служанка, которая тоже под видом помощи в помывке попыталась что-нибудь из меня выдавить, но её услугами я постеснялся воспользоваться.
Перед уходом я пытался договориться с хозяйкой о регулярности встреч, не всё же мне с Николой по публичным домам шастать, но тут меня ожидал облом. Никаких договорённостей достичь не удалось, меня выставили за дверь с весёлым смехом, чем сильно озадачили моё мужское эго и зародили вопросы. Что это было? И кто кого поимел в результате? Теперь и не знаю, напрашиваться ли сюда ещё на один приём.
