Кондор сказал чуть помявшись:
-- У меня тоже есть кое-что рассказать про Теосинте. Недавно мне пришлось его конфликт с нашей дворцовой поварихой разбирать. Он весьма назойливо ухаживал за девушкой, до чего-то непристойного дело не доходило, однако она просила меня его угомонить. И он ей пытался всучить золотые безделушки. Уверял, что они ему от отца в наследство остались.
Горный Ветер ответил:
-- Да какие безделушки в наследство! Его родителей из когтей инквизиции еле живых вытащили. И если ты не в курсе, там в инквизиции их раздевают до белья, а иногда и того не оставляют. Ну уж кольца, серьги и прочие медальоны сорвать, это вообще святое дело.
-- Я знаю, и примерно это ему и сказал. Но он сказал, что его отцу уже здесь некоторые благодарные ученики здесь дарили. Хотя рисунок на наш не похож...
Тут Асеро сказал, потянувшись к шлему:
-- Простите ребята, но мне нужно на минутку отлучиться, я видел тут отхожее место недалеко за углом.
-- Может, лучше тебя проводить, мало ли...
-- Не стоит беспокойства, в шлеме меня никто не опознает. Доедайте лучше, а потом продолжим. В случае чего я крикну, если что не так.
По дороге в заветное место Асеро заметил в кустах что-то вроде целующейся парочки. Мысленно ругнув распутную молодёжь, которая так развлекается в тайне от ничего не подозревающих родителей, он прошёл, куда намеревался. По дороге обратно он тоже совершенно не намеревался приглядывать и прислушиваться к легкомысленной парочке, если бы не услышал имя своей дочери. Незнакомец шептал ей на ухо:
-- Я клянусь тебе, Лилия, что скоро твой отец уже не будет для нас препятствием!
Асеро вздрогнул от этих слов. Не может быть... Как хотелось убедиться, что речь не о нём и что там всего лишь тёзка его дочери... Но, увы, заглянув за куст, он убедился, что ошибка исключена, Лилия обнималась там с каким-то английским хлыщом.
В ужасе Асеро отшатнулся. Сдавленный крик застыл у него на устах. Несколько мгновений несчастный отец не мог прийти в себя. Сердце у него резко заболело. Неужели его дочь, его любимое дитя даже без насилия и давления смогла отдать своё девичье сокровище чужеземцу и теперь навеки опозорена? До последнего он не верил всем слухам и подозрениям, и вот теперь узрел прямое доказательство... Собравшись духом, Асеро крикнул:
-- Ребята, на помощь! Держите мерзавца!
И приставил шпагу к горлу мерзавца. Их взгляды встретились, и Асеро был неприятно поражён, что это не просто англичанин, а Розенхилл.
Разумеется, тот должен был испугаться, но, видимо, хороший актёр умел не выдавать страха наружу, да и быстро понял, что враг один и ещё есть шанс выкрутиться.
-- Отпусти его, отец, -- взмолилась Лилия, -- мы любим друг друга!
-- Любите?! Да как ты могла Золотого Подсолнуха на это дерьмо променять?! А обо мне подумала?! За что ты меня позоришь? Неужели тебе моя честь безразлична?
-- Честь -- это глупые правила, которые только мешают всем жить. А что мешает, то надо убрать и отменить.
-- Да какая у тебя честь, тиран! -- сказал Розенхилл. -- Ублюдок ты черномазый и плод кровосмешения. Твою мать пьяный сапожник трахнул, а ты на престол залез. Разве может быть что-то хуже простолюдина на престоле? Ты своей глупостью и самодурством превратил собственную страну в ад, и даже в семье у тебя нет авторитета. С чего твоя дочь будет беречь твою честь, если ты когда-то взял силой её мать!
Как ни старался Асеро совладать с собой, но такие обвинения его настолько обескуражили, что на какой-то момент он ослабил контроль, и Розенхилл сумел как-то выскочить из-под острия шпаги и убежать, тем более что Лилия, спасая любовника, тоже попыталась сцепиться с отцом. В это момент подбежали Горный Ветер и Кондор. Указав на убегавшего, Асеро крикнул:
-- Ребята, держите его! Я жив, не ранен, с дочерью сам разберусь!
Тем более что Лилия, поняв, что отец не собирается преследовать любовника, перестала удерживать отца. Он только печально взглянул на неё и сказал:
-- Лилия, не уходи, теперь, когда я уже всё знаю, давай поговорим откровенно. Мне очень плохо сейчас, и если ты уйдёшь, то моё сердце разорвётся от горя.
Асеро бессильно опустился на скамейку рядом и горько заплакал. Лилия стояла перед ним в растерянности. Морально она уже приготовилась к скандалу, но слёзы отца привели её в замешательство.
-- Как же так получилось, дитя моё? Почему ты отдалась этому мерзавцу?
-- Он не мерзавец, -- ответила Лилия, -- мы с ним любим друг друга. Он не виноват, что я твоя дочь и ты никогда не позволишь нам быть вместе. Что ты в своём тиранстве выслал его из страны за какой-то пустяк, который ты счёл оскорблением. Но он любит меня.
-- Лилия... Ну, если бы ты хотя с Золотым Подсолнухом набедокурила... Но это же белый человек, ведь он до этого на своей родине по борделям ходил, неужели тебе не было противно... Подумай, теми же руками, которыми он ласкал тебя, он при этом....
-- Я люблю его, мне с ним хорошо, а прошлое и всё остальное не важно, -- беспечно ответила Лилия.
-- А если он не любит тебя?
-- Любит. Я по глазам могу понять. Моё чутьё тут безошибочно.
-- Почему ты так уверена?
-- Потому что на меня обращали внимание многие. Так что я знаю цену мужскому взгляду.
-- Ты веришь в его клевету на меня?
-- Я знаю, что он так думает. Хотя, наверное, он не прав. Про тебя говорят, в юности ты вообще бегал от женщин. Белые люди смеются над такими. Ты знаешь, как они их называют?
-- Знаю! Почему-то это они считают позорнее, чем сломать жизнь какой-нибудь девушке, и обречь её бросить незаконное дитя в сточную канаву с нечистотами. Нет, что вы, это не стыдно! Стыдно, когда человек ничего такого не делает, а хранит свою юность в чистоте. Да пусть бы он даже и делал с собой кое-что под одеялом, это куда более простительно, чем задирать девушкам юбки по подворотням!
-- Папа, ты ничего не понимаешь в жизни.
-- Это ты ничего не понимаешь! А если ты заразилась или забеременела?
-- Заразиться я была не должна, здоровье англичан проверяли.
-- Твоё счастье.
-- Ну а пусть бы и забеременела. Я люблю его, и хочу от него детей. Пусть даже ты бы выслал его из страны -- ты не сможешь разлучить наши сердца!
-- А если бы я доказал тебе, что он не любит тебя?
-- Ты не можешь этого доказать.
-- Лилия, поверь, этот подлец поставил своей целью погубить меня! Он домогался твоей матери, а теперь и опозорил её клеветой. Но раз ему не удалось проникнуть в неё, он для гарантии обесчестил тебя.
Асеро ясно увидел, что Лилия содрогнулась. Такого она никак не ожидала.
-- Не может быть... Ты всё выдумал или тебя обманули! -- быстро проговорила она.
-- Лилия, я всё видел собственными глазами. Стал бы я выдумывать вещи, позорящие моё имя?! Лилия, ты понимаешь, как ты меня подставила?! А если передо мной выбор поставят -- семья или льяуту? Что тогда будет со мной? Мне придётся лишиться льяуту, а через это вся страна полетит...
-- Не полетит она никуда. Выберут другого Первого Инку. А я буду счастлива, что, наконец, перестану быть принцессой и стану принадлежать самой себе.
-- Наивное дитя, ты просто не понимаешь последствий... Хоть объясни, что ты нашла в этом негодяе? Ну, что ты на меня злишься, Лилия?! Разве я был тебе таким уж плохим отцом? Разве я когда-то давил на тебя, требуя выйти замуж за кого-то под угрозой наказания? Когда Ясный Взор, очень достойный юноша, всё-таки не пришёлся тебе по сердцу, я не стал настаивать. Да и с Золотым Подсолнухом ты сама познакомилась и подружилась, так почему ты вдруг решила сменить этого достойного юношу на чужестранца, который тебе по возрасту в отцы годится?! А теперь тебя никто не возьмёт замуж, а я так хотел видеть свою дочь счастливой! Ведь ты не создана для вечного девства!
-- Ладно, я скажу, что я нашла. Жизнь в нашей стране какая-то слишком скучная и размеренная. Одно и то же изо дня в день. Юноша должен служить и добиваться повышения по ступенькам, разве что на войне бывает иначе... У нас люди не умеют и не любят рисковать по собственной инициативе. Я влюбилась в Золотого Подсолнуха, когда мне показалось, что он не такой... Что он способен рискнуть всем. Но он быстро стал тавантисуйцем. Окончательно я поняла это, когда ты пообещал ему синее льяуту. А вот белые люди не боятся ставить всю жизнь на карту. Это так завораживает... Как прыгнуть в воду со скалы.
