Так и с вершиной – тем более если взойдешь на нее, да еще с риском, невзгодами. А пик Корженевской – орешек из весьма крепких. Уже одна высота чего стоит (7105 м) – четвертое место в ряду прославленных среднеазиатских семитысячников.
Кстати, почему пик Корженевской? Кто она такая – революционерка, писательница, исследовательница? Никто ничего толком не знал. Одна из величайших вершин страны, а в честь кого и по какому поводу названа – хоть легенду сочиняй. Придется рыться в книгах, выяснять в музеях и архивах. Наверное, следы все–таки какие–то остались.
И вдруг в случайном разговоре выясняется, что эта самая Корженевская жива–здорова и может без посредников засвидетельствовать, кто она такая. Конечно, Ташкент, где она жила, не ближняя околица. Но ради такого случая сотни километров не в счет, почти по пути с Памира на Москву. Но удобно ли так вот, без приглашения наносить визиты? Хотя повод вроде уважительный, а может, и рада будет, что вручат ей букет восходители на вершину ее имени.
Встретила их, как принято говорить, женщина элегантного возраста (старушкой называть не хотелось еще и потому, что фигура у нее была вполне альпинистская, не утяжеленная годами). Нрав общительный, гостеприимный. Но не спрашивать же с ходу, как оказалась она в героинях. До этого разговор дойдет. Между прочим, это уже не первый подобный визит к ней: как–никак на пике Корженевской после того, когда впервые 22 августа 1953 года взошла восьмерка альпинистов во главе с ленинградцем Алексеем Угаровым, побывало более 500 советских и зарубежных восходителей. Были и международные команды.
Нет, она не горянка, хотя и оказалась в горах еще сызмальства. Отец был военным. Скиталась семья по местам службы Сергея Андреевича Топорнино. Института благородных девиц не оканчивала, но даже основательного гимназического образования было достаточно для того, чтобы она в будущем стала преподавать немецкий и французский языки. Много читала, как и большинство девушек ее юности конца прошлого века, складывалась натурой романтической.
Вся слава ее пошла от Н. Л. Корженевского. С того времени, когда она стала его женой. В 1901 году он появился подпоручиком в глухом туркестанском городке Ош в батальоне, которым командовал ее отец. Способный и даже талантливый офицер, он увлекался техникой (сделал электростанцию и организовал электроосвещение), фотографией, рисованием, военными науками (окончил интендантскую академию). Но настоящее призвание нашел в горах. Может, сказалась та любовь к природе, которую воспитывал в нем отец, – еще с юности страстный охотник в их дворянском костромском имении. Но скорее всего, эту любовь прививают зовущие к познанию и красоте вершины.
Николай Леопольдович не был первым в своем решении проникнуть в глубь Памира, как принято говорить – к сердцу этих неприступных холодных гор. До него делали попытки многие, начиная с Сюань Цзяна (628 г.), Марко Поло (1269 г.) и целого ряда русских путешественников во второй половине XIX века. И все они так и не смогли приблизиться к самым возвышенным местам «Луковых гор», как называли китайцы Памир. Ну, примечательные луковые поляны среди пустынных скал они прошли, а вот безбрежные снежные ледяные просторы никак не располагали к путешествию. Скорее напоминали о белом саване.
Не зря еще Марко Поло оставил предостережение, что тут за 12 дней пути ни жилья, ни травы, ни птиц не встретишь и еду нужно нести с собой. А от большой высоты и великого холода «и огонь не так светел и не того цвета, как в других местах, и пища не так хорошо варится». Многие могли убедиться в справедливости свидетельства великого венецианца. Но разве остановишь людей благоразумными советами? Так уж суждено им искать истину: одним – в кабинетной тиши, другим – на плахе, третьим – за тридевять земель. Николай Леопольдович верил в свою звезду.
В разгар лета 1904 года он направился к хребту Петра Первого. Сюда до него не проникал ни один путешественник. Велик соблазн идти первым. Но не так просто исполняются желания. Природа, как в сказке, проверяет твою настойчивость и целеустремленность.
Корженевский вроде должен быть доволен: его первый серьезный выход в глубь Памира увенчался и открытием, и исполненным долгом перед собратом по науке. Да и достигнутой целью: долина у северных склонов хребта Петра Первого была пройдена до конца.
Но такова уж, видимо, природа путешественника, да, впрочем, как и всякого исследователя: за окончанием одного пути ему открывается еще более захватывающая перспектива новых дорог и направлений. Через шесть лет Корженевский вновь проникает в это же место – в долину Муксу.
Мало сказать, будто его неведомой силой тянуло уже в знакомые по прошлому посещению места. (Так человек с наслаждением прослушивает знакомую, уже полюбившуюся ему мелодию.) Можно понять состояние первопроходца и по–другому – в этом узле речных долин, ледников, склонов он видел все новые и новые неразгаданные связи, в которых обязан был разобраться.
И появилось еще одно открытие. Погода благоприятствовала, ущелье с ледником Мушкетова хорошо просматривалось, и взору исследователя предстала стройная, белоснежная, холодная гордая красавица... Какие еще эпитеты подобрать к ней?! Да, речь шла о никому не известной вершине. Николай Леопольдович не стал терять время на подыскание новых эпитетов, а принялся измерять ее не только глазом, но и приборами. На первый случай неплохо оценить ее высоту. Получилось не менее 20.000 футов. Даже повыше. Это уже кое–что значило. В дневниковых записях читаем: «На заднем плане ледника (Мушкетова) оказались мощные снежные горы, и среди них особенно громадный, куполообразный пик, который я хотел бы назвать пиком Евгения, в честь моего друга, которому так много обязан по своим поездкам». Кстати, под таким названием вершина и сохранилась на картах Памира до середины 30–х годов, затем все–таки по фамилии...
Думал ли тогда ташкентский исследователь, что пройдут каких–нибудь полтора–два десятка лет и за его плечами окажутся более 70 крупных открытий и изученных ледников Памира – Алая, что он составит первый каталог этих «ледяных рек» Средней Азии, а на карте появятся три ледника и одна вершина его имени.
В детстве и юности нам представляются не весьма реальные мечты – на то и возраст. В зрелости хорошо, если не приходят горькие разочарования. А уж осуществление задуманного не так и часто случается. Многое зависит от верности призванию. (Как скажут психологи, талант – это работа в одном направлении.) Пример Н. Л. Корженевского не первый и не последний. Когда, вопреки полученной изначальной профессии, ожидающей карьере, верх берет вот это многозначительное чудесное призвание. Да еще когда рядом есть та, кто тебя понимает с полуслова и даже без слов... Не зря люди говорят о счастье взаимопонимания.
Как появился «приют пастухова»?
Андрей Пастухов вырвался «на волю» (а горы стали для него, очевидно, той блаженной страной, где он почувствовал вкус хотя бы осносительной свободы), вырвался из затхлой канцелярии. Еще, казалось> совсем недавно усердно скрипели перья в его руке. После окончания начальной школы трудился он писарем на коневодческом заводе в Ново–Деркуле на Харьковщине и после военного училища в Петербурге снова в таком же писарском звании на этом же заводе. Да лучшей карьеры для сына конюха нельзя было и придумать: конторская работа в представлении тех, кто крутит хвосты скотине, почти что барская.
