- Нет, ну насчёт ниток я конечно загнул, из отходов ниток. Там знаешь, когда текфонить укладывают в схемотехнику, получается немало обрезков и просто брака, так эта вата, с позволения сказать, тоже в звезде не горит нифига. На Лан-Нтане жабцы делают что? Правильно, ткут из этой ваты ткань и делают в том числе носки. Я вот на барахолке этот купил за бесценок, потому что только один...
Оверлунксы снова покатились по смеху, оскаливая острые клычки и тряся ушами.
- А ещё потому что бэ-у и потому что дырявый, - продел палец в дырку Твин, - Короче, есть?
- Есть... - утёр выступившие от смеха слёзы Тейлыч, - Слут, прошей эту... деталь...
Проржавшись, Слут включил станок с нужной насадкой, уложил в захваты носок, и прошёлся по шву ослепительным синим лучом. Будь там болванка из обычной стали, её прорезало бы, как масло, но на сваривание носка ушло несколько минут, что подтверждало версию про текфоволокно. Как и надеялся втихоря Твин, ржущие техники напрочь забыли спросить с него хоть какую-то плату за эту услугу, так что, выходя из мастерской, он поставил ещё одну галочку в графе "прожадено!".
Дальше следовало приступать к более фундаментальным вещам, чем носки. Оверлункс зашёл в ангар под номером семь, нашарил на стенке выключатель, чтобы дать света. Вообще-то, ортодоксальные жабократы никогда не включают свет в помещениях, они просто носят на голове фонарик, который освещает всё, что хочешь увидеть. Но, поскольку это был не личный гараж, Твин не стал тут извращаться, и включал свет, скрепя Жабу. Половину ангара, около сорока метров в длину, занимал А-15. По форме корабль точно повторял мусорный контейнер на восемь кубов - тобишь обычный большой, какие ставят во дворах для сбора крупного хлама и строительного мусора. Этот жабоиды ставили на галактические дороги, хотя по сути, с похожей целью. Отличия состояли в том, что корабль стоял на стойках шасси самолётного типа, нижняя передняя плоскость ящика была открыта, открывая доступ в трюм, а на верхней угадывались панели окон рубки управления. Сейчас тут не было никого, но ремонт продвигался, потому как возле корабля копошились всё те же роботы, выполняя заданную заводскими техниками программу.
Оставив рюкзак под открытой передней панелью, чтоб никто не раздавил, оверлункс обошёл судно, пиная древние колёса из чего-то чёрного, но точно не из резины, которая столько не проживёт. С хвоста возня шла особенно активно, роботы копошились манипуляторами в огромных дюзах, а то и заезжали туда целиком с лесов, собраных вокруг корабля. Дюзы двух двигателей выглядели весьма внушительно, и не только выглядели - не будь защиты, выхлопом могли прожечь весь Ист-Лункс насквозь, не поморщивишись. Тускло-оранжевый материал, из которого жабоиды сотворили сие, нёс следы тысяч пройденных световых лет, словно слегка пригорал; на остальном корпусе особенно ничего не увидишь, потому как он покрыт стандартной коричневой грунтовкой.
Пожалуй, девять из десяти оверлунксов не прониклись бы, но Твин испытывал благоговение перед этим шедевром инженерии... ну если точнее, то жабоговение. Кораблю было положено раз двадцать пойти в утиль, а поди-ж ты, этот ржавый бачок успешно преодолевал межзвёздные расстояния, и ещё ровным счётом ни разу не подвёл, всегда добираясь до пункта назначения. По сути, по всем данным выходило, что долетать он не должен, а должен в лучшем случае встрять на пол-пути, поэтому оверлункс подозревал какой-то подвох. Наиболее вероятным казалось, что ему подогнали вовсе не серийный А-15, как сказали, а какой-нибудь экспериментальный образец с Политбюро знает чем, зашитым вглубь конструкции. Такие калоши имели весьма малое распространие в этой галактике, поэтому у Твина просто не было возможности увидеть настоящий серийный А-15, чтобы сравнивать.
Нынче, однако, его волновали не эти растечения мыслей, а прочистка излучателей в камере предварительного прогрева плазмы. Если без подробностей... он так и сказал Русту, тому заводскому, что занимался ремонтом - без подробностей! - так вот если без них, то излучатели торчали вокруг цилиндрической камеры в количестве одна тысяча двадцать восемь штук, каждый был похож на грушу или маленькую бутылочку, и элементарно выкручивался из гнезда на установке. Дальше дело обстояло не так просто, потому как внутри одной "груши" находилась другая, которую собственно и следовало очистить с внешней стороны. По сути, шлам из плазменной камеры оседал между стенками сосудов, причём проникал в герметично закрытый объём. Соль в том, что объём закрыт в трёхмерном пространстве, а когда работает установка, начинается свистопляска с изменением количества измерений, так что нечего удивляться.
Заводские, протестировав плазмокамеру, пришли к выводу, что излучатели пашут едва на двадцать процентов, и соответственно, их надо менять на новые... на это у Твина имелось слово "NO.", подхваченное на галактических базарах. Да, можно было переделать монтировку и ставить туда излучатели от современных агрегатов, ибо оригинальных нигде не найти, но Жаба с шеи никуда не делась, и оверлункс взялся за работку. Единственное, на что ему пришлось потратиться - это на некоторую услугу от агрегатного цеха, а дальше только своими лапами. Когда Жадность находилась под угрозой, Твин проявлял чудеса изобретательности, и на этот раз быстро дошёл, что один из станков как раз и предназначен для выворачивания предметов наизнанку. Причём машинка делала это не механически, а меняя структуру пространства между атомами вещества, так что обработанная "груша" излучателя представляла собой своё отражение, когда внутренняя поверхность оказывалась снаружи.
Оверлункс набрасывал детали в ведро, заносил в развёрнутую в ангаре надувную радиационную камеру, и чистил железной щёткой, а также полоскал в довольно едком растворе. Шлам имел приличную радиоактивность, и когда просто лежал, ещё ничего, но если мельчить его щёткой в пыль, то это совсем не полезно, так что использовалась камера для фильтрации воздуха. Сам оверлункс, само собой, тоже натягивал защитный костюм, потому как "не трать" вполне относилось и к своему здоровью. Если совсем точно, то делать так, как делал Твин, не стоило, и радиоактивность тут совсем нипричём. Вывернутые наизнанку детали давали довольно странные эффекты, иногда весьма чреватые. Например, глазом было видно, что деталь длиной сантиметров десять, но если прислонить к линейке, то получалось, что все тридцать; иногда щётка вообще проскальзывала через "грушу" из металлокерамики насквозь, стукаясь в верстак. Это вызывало у оверлункса некоторую озабоченность, выражаясь дипломатическим языком, но он предпочитал пользоваться не дипломатическим, а жабократическим. А на таковом это звучало как "оправданный для Прибыли риск".
Ввиду таких опций, излучатели один за другим оказывались очищены, а оверлункс выносил уже несколько вёдер радиоактивного шлама, сваливая в заводской утилизатор, и потратил семь щёток, потому как они сделаны из обычной стали, а материал деталей куда более твёрдый. Вдобавок, щётки были далеко не новые, купленные на барахолке за сумму, бесконечно приближенную к нулю, так что особой жадности по поводу их кончины Твин не испытал. Он просто повыдёргивал остатки стальной щетины, бросив в металлолом, а пластиковые ручки заныкал для будующего использования. Также пришлось потратить литров сорок технического абразивного состава в качестве моющего средства, но, благо, его делали здесь же, на заводе, и выдавали бесплатно. После того, как партия излучателей штук в двести оказывалась очищена, оверлункс катил тележку в агрегатный цех и пропускал обратно через "выворачиватель", возвращая в исходное состояние. Ничего особо сложного, но требует аккуратности и изрядного времени.
- Твин, это просто упоротость, - прямо сообщал ему Руст, когда заходил в ангар, - Их по тысяче штук на каждом двигателе! Никто так не делает.
- Поправься, - показал на него Твин пальцем в защитной перчатке.
