— Фараон умер, о Одиссей, — отвечала она. — Но ты должен жить, ты будешь жить! Ты сам станешь фараоном!

— Ах, царица Мериамун, я знаю всё, — ответил Скиталец. — Ты сама убила фараона, желая овладеть мною, но мною овладела смерть. В той стране, куда я ухожу, Мериамун, и куда очень скоро последуешь за мной и ты, ты горькими муками заплатишь за убийство фараона. Да, Мериамун, кровь фараона на твоих руках, ты хотела убить и Елену, которую я потерял из-за твоих злых чар, но против нее ты бессильна — она бессмертна. А я умираю, кончилось всё — любовь, война, странствия. Смерть пришла ко мне водяною дорогой.

Мериамун онемела от горя, сердце ее разрывалось, она забыла даже о своей ненависти к Елене и о гневе на жреца Реи.

И тут раздался голос Елены:

— Да, Одиссей, ты умираешь, но ненадолго, ты вернешься, и мы встретимся — я буду ждать тебя.

— Я тоже вернусь, Одиссей, — сказала царица Мериамун, — и тогда ты будешь любить меня. О, я сейчас прозреваю будущее, я вижу то, чему суждено свершиться! Мы встретимся вновь, Одиссей, когда покров с Истины будет снят.

— Мы встретимся вновь, Одиссей, и тогда ты откроешь лик Истины, — сказала Елена.

— Да, — прошептал умирающий Скиталец, — мы будем встречаться с тобой снова и снова, и всякий раз любовь и ненависть будут побеждать и терпеть поражение, умирать и возрождаться вновь. Но поединок, который начался в других мирах, задолго до появления нашего, еще не кончен, он будет продолжаться, пока зло не растворится в добре, пока мрак не утонет в свете. Вспомни, Мериамун, сон, что приснился тебе в твою брачную ночь, ты хочешь разгадать смысл этого сна? Что ж, я разгадаю его, умирая, ибо боги одарили меня мудростью. Когда вместо троих нас снова станет двое, это будет значить, что мы искупили совершенное нами зло и обрели мир, лик Истины откроется. Елена, любимая, прощай! Я совершил преступление, предав тебя, поклялся Змеей, хотя должен был клясться Звездой, и потому потерял тебя.

— Ты потерял меня здесь, но снова найдешь, когда перед тобой распахнутся врата Запада, — нежно прошептала она.

И, склонившись к нему, заключила его в объятия и стала целовать и шептать ему на ухо слова любви, и капли крови падали с ее рубиновой звезды ему на лоб, точно роса, и тут же исчезали.

Она шептала Скитальцу о счастье, которое их ждет, — священные слова, которых не дóлжно сметь предать бумаге, и его лицо светлело, точно лицо бога.

Вдруг его голова откинулась назад, он умер, умер на груди самой прекрасной и нежной женщины в мире, к которой стремились сердца всех мужчин. Исполнилось предсказание Афродиты — Одиссей наконец-то покоился в объятиях Елены Златокудрой.

Мериамун судорожно стиснула грудь руками, ее губы стали серыми, как пепел. Но Елена поднялась и, стоя в головах Скитальца, посмотрела на Мериамун, стоявшую у его ног.

— Сестра, ты видишь, пришел конец всему, — обратилась Елена к царице. — Тот, кого мы любили, потерян и для меня, и для тебя. Чего ты добилась своим коварством и предательством? Напрасно ты смотришь на меня с такой ненавистью. Ты бессильна причинить мне зло, ты в этом убедилась, а я не причиню зла тебе, потому что сама мысль о зле для меня непереносима, хотя ты будешь всегда ненавидеть меня, не питающую к тебе недобрых чувств, и пока ты не научишься любить меня, твоим уделом будет преступление, а утешением — злоба.

Мериамун не произнесла ни слова.

А Елена знаком подозвала к себе Реи и что-то ему приказала, и Реи, заливаясь слезами, ушел исполнять ее приказание. Он скоро вернулся с толпой солдат, которые несли в руках факелы. Они подняли Скитальца и понесли его к огромному погребальному костру, который сложили из добычи, захваченной в лагере варваров — колесницы, копья, корабельные весла, дивные заморские ткани, драгоценные кресла… Одиссея положили на вершину костра, а на грудь ему положили черный лук Эврита.

Елена снова что-то сказала Реи, и Реи взял факел и зажег со всех сторон погребальный костер. Вот его окутал дым, стали вырываться языки огня… Мериамун по-прежнему стояла, будто окаменев.

Вот пламя охватило весь гигантский костер, в пламени сияли золотые доспехи Скитальца, черный лук изогнулся от жара и стал рассыпаться. Вдруг Мериамун пронзительно вскрикнула, сорвала с пояса змею и швырнула ее в костер.

— В огне ты родилось, Изначальное Зло, в огне и сгинь! — произнесла она на мертвом языке мертвого народа.

Жрец Реи воскликнул на том же языке:

— Что ты сделала, о царица, ты погубила себя! Ведь ты отогрела змею у себя на груди, и теперь вы с ней во веки веков неразлучны, где она, там должна быть и ты.

Не успел он произнести эти слова, как лицо Мериамун застыло, точно маска, и она медленно двинулась к костру, словно влекомая невидимой силой. Остановилась на миг у полыхающего пламени и с громким воплем бросилась в него и легла на тело Одиссея. И в этот миг в огне ожила змея. Она ожила, стала расти, расти, обвилась вокруг тела Мериамун и тела Скитальца, высоко подняла голову и засмеялась.

Костер рухнул, Скитальца, царицу Мериамун и обвившуюся вокруг них змею поглотило бушующее пламя.

Долго стояла Елена Златокудрая возле костра и глядела на огонь, пока он не стал гаснуть. Потом опустила на лицо вуаль и пошла прочь, в ночь, в темноту, в пустыню.

И так ей суждено бродить по свету и петь, ожидая, когда Одиссей вернется.

* * *

Мне, жрецу Реи, выпало на долю рассказать эту повесть, пока я еще жив и не упокоился в богатой усыпальнице, которую приготовил для себя близ Фив. Пусть мужчины поймут ее так, как им хочется, а женщины — в меру той мудрости, какой наградили их боги.

Палинодия

Ты ослепила в гневе Стесихора^[519],

Но к нам будь снисходительна, Елена,

Ведь ты великодушна и добра —

Прости и нас, как ты его простила,

И он, прозрев, увидел гибель Трои,

Сраженья, реки крови,

Свирепый, разъяренный океан,

Тебя, над телом Гектора склонённой.

И ты, Гомер бессмертный,

Твои великие творенья терзают век за веком

Учёные невежды, пытаясь твою тайну разгадать, —

Прости нас, дерзких: мы воскресили твоего героя,

Заставили сражаться, побеждать, вновь странствовать,

Любить, страдать, изведать счастье… И потом погибнуть.

ЭЙРИК СВЕТЛООКИЙ

^(роман)

Роман «Эрик Светлоокий» лишь условно можно отнести к историческому жанру. Написанный в духе исландских саг, он рассказывает о средневековом герое, доказывающем свою любовь к Гудруде, совершая подвиги в ее честь. В соответствии с традицией «родовой саги» автор использует мотив долга мести, который организует сюжет романа.

Глава 1

^{Как жрец Асмунд нашел колдунью Гроа.}

Жил на юге человек, еще задолго до того времени, когда Тангбранд сын Вильбальдуса стал проповедовать Христа в Исландии^[520]. Звали этого человека Эйрик Светлоокий, сын Торгримура, и в те дни не было человека, равного ему по силе, красоте и смелости, во всем он был первый.