— Просто они знают, кто я такая и чем занимаюсь.
Одна из девочек, одетая в черно-белую школьную форму, как видно, понимала по-английски. Наградив Шана убийственным взглядом, она сказала:
— Тенделео — воин. С ней мы снова станем народом.
Большинство детей вышло в Капсабете, где они пересаживались на другие матату. Мы же поехали дальше и вскоре оказались в самом сердце Нанди. Это была холмистая, зеленая возвышенность, отдаленно похожая на родину Шана — Англию. Я попросила водителя остановиться сразу за придорожным металлическим крестом, воздвигнутом на том месте, где когда-то давно скончался или погиб кто-то из путников.
— И что дальше? — спросил Шан, садясь на небольшой рюкзачок с теми немногими вещами, которые я разрешила ему взять с собой.
— Дальше будем ждать, — ответила я. — Не волнуйся, это недолго.
По красной глинистой дороге проехало двадцать автомобилей, навстречу им прошла санитарная колонна, два грузовика и междугородный автобус. Потом из мрака между деревьями бесшумно возникли Меджи, Хамид и Наоми, похожие не то на тени, не то на персонажи из сновидения. Они помахали нам рукой. Позади них из зарослей выходили мужчины, женщины, дети — целые семьи, включавшие грудных младенцев и древних стариков. Всего их было два десятка человек — два десятка наших новых граждан, которые по одному появлялись из темноты, боязливо оглядывались и бегом пересекали прямую, как стрела, пустынную дорогу.
Поздоровавшись со мной, Меджи смерил Шана взглядом.
— Это он?
— Да, это Шан.
— Я думал, он будет, гм-м…
— Белее? — спросил Шан.
Меджи рассмеялся и, пожав ему руку, представился сам и назвал остальных проводников. Затем он достал из кармана аэрозольный баллончик и принялся опрыскивать Шана защитным спреем. Шан отскочил и закашлялся.
— Что это за штуковина?
— Стой спокойно, если не хочешь, чтобы твоя одежда рассыпалась на куски, когда мы войдем в чаго, — сказала я.
Наоми перевела мои слова остальным. Раздался дружный смех — очевидно, ситуация показалась собравшимся довольно комичной.
Закончив обрабатывать одежду Шана, Меджи побрызгал из баллончика его рюкзак.
— Дальше пойдем пешком, — объяснила я Шану.
Ночь мы провели в хижине вождя в деревне Сенгало. Это была конечная остановка нашей железной дороги. Еще в бытность свою одной из «Девочек Дуста» я твердо усвоила, что друзей нужно заводить где только можно. Поэтому я не стала прятать Шана от тех, кто приходил в деревню поглазеть на «живого чернокожего англичанина», рассудив про себя, что от него не убудет. Правда, сначала Шан счел столь бесцеремонное разглядывание унизительным, но в конце концов успокоился и рассказал любопытствующим свою историю. Я, как могла, переводила. Когда Шан закончил, толпа, собравшаяся у дома вождя, захлопала в ладоши и защелкала пальцами в знак одобрения.
— Ах, Тенделео, разве мне с ним сравниться? — полушутя сказал Меджи, когда люди разошлись.
В ту ночь я спала плохо и часто просыпалась. Мне чудилось гудение самолета, приближавшегося к деревне под прикрытием грозового фронта.
— Я тебе мешаю? — спрашивал Шан сквозь дрему.
— Нет, не ты. Спи спокойно.
Нас разбудил солнечный свет, пробивавшийся сквозь щели в стене из толстых бамбуковых стволов. Пока Шан умывался перед хижиной (за ним пристально следили десятка три ребятишек, живо интересовавшихся, сойдет или не сойдет от воды черная краска), мы с вождем настроили его коротковолновый приемник на частоты, которыми пользовалась ООН. В эфире шел активный радиообмен на клингонском наречии[32], но нас это не сбило. Вы, американцы, считаете, что только вы смотрите «Звездный путь».
— Их кто-то предупредил, — сказал вождь.
И мы начали доставать оборудование и снаряжение из тайника под домом вождя. Шан с интересом наблюдал за тем, как Хамид, Наоми, Меджи и я надевали коммуникаторы. Он ничего не сказал, когда черно-зеленый комок чаго-пластика укрепился у меня на затылке и вырастил два щупальца, протянувшиеся к моему уху и губам, и только покачал головой.
— Можно? — спросил он, протягивая руку к моему посоху.
— Не бойся, он тебя не укусит.
Шан пристально разглядывал янтарно-желтый, величиной с кулак набалдашник с выгравированным на нем изображением шара, состоявшего из черных и белых шестиугольников.
— Это что — футбольный мяч? Не знал, что ты болельщица, — заметил он.
— Это «сфера Бакминстера», схематическое изображение молекулы фуллерена, — объяснила я. — Можно сказать, что это наш герб, символ нашего могущества.
И снова Шан ничего не сказал, просто молча вернул мне посох. Мы тем временем достали наши автоматы, зарядили, проверили и тронулись в путь. В тот день мы шли через заброшенные поля и разрушенные деревни на восток вдоль отрогов гор Нанди. И все это время мы слышали далекий гул вертолетов. Время от времени мы даже видели их сквозь разрывы в плотном покрывале листвы над нашими головами. Вертолеты кружили высоко в небе и напоминали крупных черных москитов. Стариков и женщин рев их турбин пугал; я тоже тревожилась, хотя и не хотела этого показывать. Отозвав проводников в сторону, я сказала:
— Вертолеты нас нагоняют.
Хамид кивнул. Это был тихий двадцати двухлетний парень с черной, как у настоящего эфиопа, кожей, козлиной бородкой и грустными темно-карими глазами. Несмотря на молодость, он успел закончить факультет политологии университета Найроби.
— Но ведь каждый раз мы идем другим путем, — сказал он. — Откуда они узнали, какую тропу мы избрали сегодня?
— Нас кто-то предал, — предположил Меджи.
— Не может быть! Ведь мы выбрали этот маршрут совершенно случайно.
— А если они перекрыли все маршруты? — возразил Меджи.
После полудня мы начали спуск к долине Рифт и границе чаго. Когда мы ступили на старую, все еще скользкую после ночного дождя охотничью тропу, вдоль склона с ревом пронесся боевой вертолет, и мы бросились врассыпную в поисках укрытия. Вертолет развернулся и прошел над нами еще раз — так низко, что я различила, как бликует в лучах солнцезащитный щиток пилотского шлема.
— Они играют с нами в «кошки-мышки», — проворчал Хамид. — На самом деле ничто не мешает им расстрелять нас здесь.
— Но как они нас нашли? Как они следят за нами? — воскликнула Наоми, которая обычно говорила только то, что было совершенно необходимо, и когда это было необходимо.
— Мне кажется, я знаю, — вмешался Шан, прислушивавшийся к нашему разговору. Он спустился, или, точнее, сполз по тропе к нам и встал рядом как раз в тот момент, когда вертолет сделал третий заход, раскачивая вершины деревьев и засыпая нас сорванными с ветвей листьями и сучками.
— Все дело в этом, — сказал Шан, похлопав меня по руке. — Если я смог найти тебя, они и подавно сумеют.
Я закатала рукав. Иудин чип глубоко под кожей как будто даже нагрелся, и запястье пульсировало, словно после укуса ядовитого насекомого.
— Возьми меня за руку, — велела я Шану. — Держи крепче и не выпускай, что бы ни случилось!
Прежде чем он успел что-то возразить, я вытащила нож. Такие вещи нужно делать сразу. Стоит на секунду задуматься, и потом уже никогда не решишься. С другой стороны, и промахиваться нельзя, потому что отважиться на вторую попытку еще труднее.
Взмахнув ножом, я всадила его в руку чуть выше запястья. Короткое движение вниз, поворот клинка, и вот я уже зацепила предательский чип острием. Рывок — и окровавленная микросхема упала на землю.
Было чертовски больно, но кровь сразу остановилась, и рана закрылась.
— Придется мне принять меры, чтобы не потерять тебя снова, — заметил Шан.
Очень тихо и очень осторожно мы снова собрали нашу группу и один за другим стали спускаться по заросшему деревьями склону вниз, в долину, где людей уже нельзя было различить даже с вертолета. Насколько я поняла, боевая машина так и осталась наверху — караулить выброшенный нами чип-шпион.
