Так оно и вышло. За три серебряные монеты балаганщику удалось сговориться с купцами из Льесса, которые везли в Миль-Канас на продажу ткани и чеканную посуду. С ними был и десяток наемников, вооруженных до зубов. Хоть по уговору и тащились кибитки вельдов в хвосте обоза, однако все одно - под защитой.

Равнины давно сменились предгорьями и виды открывались такие, что захватывало дух. Здесь - среди желтых, как топленое масло, валунов буйно росла зелень, и текли кипучие вспененные ручейки, убегавшие и бесследно исчезавшие среди острых камней. Гнус пропал, как его не было, и воздух стал заметно жарче. Теперь уже путники обматывали головы палантинами, чтобы не пекло солнце и не обгорали лица.

Пэйт даже на стоянках старался держаться в стороне от купцов. Те были заносчивы и надменны, а наемники, ехавшие с ними, как один, молодые мужики. Из женщин же при всем обозе были только Пэйтовы девки-трещотки да Эша. Впрочем, та если и выходила из кибитки, неизменно держалась поближе к брату и тискала в руках свою свистульку.

На привалах Эша устраивалась в тени кибитки с рукодельем на коленях - она сноровисто вышивала новый задник для представления про Миаджан - в ход шли лоскутки, обрывки ниток, старые рваные палантины... Уж и мрачные получались на ее вышивке леса, но такие, что казалось - настоящие! Никогда прежде старый балаганщик не видывал эдакой красоты.

- Ей бы ниток да тканей хороших, знатная бы белошвейка вышла, - как-то сказал Пэйт Сингуру.

Тот в ответ усмехнулся:

- Она и есть белошвейка. На ткань и шелковые нити нужны деньги. У меня их пока нет.

Балаганщик почесал подбородок:

- В Миль-Канасе можно будет купить. И работы там много...

- Знаю, - ответил Сингур.

В этот миг старик почувствовал, что его собеседник напрягся и, словно ощетинился весь. К их кибитке подошел один из наемников - широкоплечий мужик средних лет со сломанным носом и темными волосами, заплетенными на виргский манер во множество кос.

- Мне знакомо твое лицо, - сказал наемник Сингуру. - Ты не был в той заварухе при Алате?

- Нет, - ответил тот. - Не был. Возможно, просто, на кого-то похож.

Его собеседник задумчиво кивнул:

- Возможно, - и тут же оживленно добавил: - Я встречал одну шлюху, которая с лица была точь-в-точь, как моя невестка. Было занятно поиметь ее за несколько монет. Правда, она оказалась такая пьяная, что заснула. Поэтому, я, когда уходил, забрал деньги. За что мне платить, если она в деле не участвовала?

Он расхохотался, хлопнул Сингура по плечу и сказал:

- А жаль, что ты не был при Алате. В их молельных крепостях было столько нетронутых девок. И все-таки, где-то я тебя как будто видел...

Сингур ответил:

- Вряд ли.

На том их беседа и закончилась. Однако Пэйт нутром чуял - его попутчику этот разговор пришелся против шерсти. На следующий день, когда солнце поднималось в зенит, телеги выкатились к Зеленому Устью. Два пологих склона зажимали между собой дорогу, и та, петляя, тянулась в их тенистой ложбине несколько переходов.

Сингур все это время безмятежно сидевший в кибитке, вдруг тронул Пэйта за плечо:

- Стой. Надо проверить колеса.

Балаганщик недоуменно поглядел на попутчика и спросил:

- Чего это ты всполошился?

- Остановись. Мы их нагоним. Надо проверить...

Пэйт все-таки натянул поводья:

- Отстанем ведь.

- Эгду окликни, - сказал на это Сингур.

Балаганщик пронзительно свистнул, чтобы сестра, ехавшая впереди, тоже остановилась.

- Ну? Чего еще? - снова повернулся старик к попутчику.

- Переждать надо.

У балаганщика округлились глаза:

- Ты спятил что ли? На солнце перегрелся? Так водой облейся. Тут самые лихие места, а ты нам от охраняемого обоза отстать предлагаешь? Совсем рехнулся?

И тут же закружились в голове тревожные мысли - ведь узнал его откуда-то тот виргский наемник! Что за лихого человека везет балаганная кибитка? Не удумал ли злого чего? Однако Пэйт вовремя напомнил себе, что все злое Сингур мог сделать и раньше.

- Не следует за ними ехать, - тем временем сказал ему собеседник. - Надо переждать.

- Чего пережидать? Скажешь ты толком? - вспылил Пэйт, глядя на Зеленое Устье, в буйных кущах которого уже скрылась последняя телега с последним же всадником, ее сопровождающим.

- Они не доедут. Нам нужно остановиться.

Эгда, спрыгнула с облучка своей телеги, подошла к мужчинам и стала рядом.

- Чего вы тут замерли, как присохли? - удивилась женщина. - Отстанем ведь! Ждать-то они нас не будут.

- Вы как хотите, а мы с сестрой не поедем. Эша, выходи! - приказал Сингур.

Его сестра, ехавшая в повозке с близняшками, тот час же послушно спрыгнула на дорогу. Девчонки Пэйта высунули одинаковые любопытные физиономии - одна справа, другая слева - поглядеть, что происходит, отчего остановились.

- Хотите, езжайте. Мы остаемся, - Сингур вытащил из кибитки свою видавшую виды суму.

Пэйт выругался и хотел было хлестнуть лошадь, но сестра его удержала.

- Не торопись. Давай и правда повременим. Ежели чего, просто повернем на северный тракт и дождемся нового обоза.

Балаганщик досадливо врезал кнутовищем по облучку и снова выматерился.

- Ну, чего вылупилась? Давай, харч доставай, уж коли стоять, так с пользой! Да и лошади пусть отдохнут.

Сингур поднялся по склону, отыскал ручей и набрал два меха воды. Был он спокоен и нетороплив. А Пэйт про себя досадовал, злился неведомо чему. Солнце уже катилось к горизонту.

- Может уж и заночуем тут? - спросил балаганщик, потому как не видел смысла в том, чтобы пускаться в дорогу, когда вот-вот начнет смеркаться.

- Нет. Ночью будем ехать. Медлить нельзя, - сказал Сингур.

- Тьфу ты, Лекка тебя успокой! - выругался старик. - То стоять надо, покуда светло, то ехать всю ночь! Куда ты поедешь по дроге такой? Одни камни! А ежели колесо сломается или ось треснет?

- Не треснет, - невозмутимо ответил Сингур. - А мешкать нельзя. Устье нужно к утру миновать.

Эгда вдруг удержала его за запястье и сказала:

- Ты зачем пугаешь так страшно? Что там на дороге?

Он ответил только:

- Увидишь.

* * *

Они и впрямь увидели. Солнце уже закатилось за склон холма-горы, но в Устье еще было светло, и камни казались золотыми в закатном свете. Давешние попутчики балаганщиков - нагие и окровавленные - валялись кто где.

Пэйт подозвал собак, чтобы не взялись вылизывать кровавые лужи. Псы отошли от тел с неохотой и с такой же неохотой запрыгнули в кибитки. Старик тем временем счёл погибших. Не хватало пятерых, не то шестерых. Значит, живьем взяли. Из наемников он не досчитался двоих. Остальные лежали, кто со стрелой в глазу, кто со стрелой в боку, кто зарубленный.

Добра при убитых не осталось. Налетчики не брезговали - забрали и окровавленную одежду, и сапоги. У некоторых отрубили пальцы вместе с перстями.

Балаганщик осенил себя охранительным знамением и прошептал:

- Кутталь забери тех, кто это сделал...

Сингура открывшееся зрелище не напугало и не удивило. Он спрыгнул с телеги и растащил в стороны тела, которые мешали проехать. Из материной кибитки выглянул бледный от страха Гельт. Он обнимал за могучую шею пса и с ужасом глядел на мертвецов. Увидев одного с разрубленной головой, мальчишка позеленел и спрятался за кожаным пологом.

- Поехали, - Сингур забрался обратно в повозку.

Они двинулись вперед в молчании. У Пэйта даже мысли ворочались в голове с трудом. Он никак не мог осмыслить, откуда его попутчик мог узнать о случившемся? Неужто и впрямь колдун?

Вельды ехали весь остаток дня, весь вечер, всю ночь и лишь, выкатившись на широкий тракт, остановились. Пэйт обернулся к спутнику:

- Откуда ты знал? - спросил он. - Говори, или дальше я тебя не повезу.

Сингур посмотрел на него исподлобья, а потом ответил:

- Я чую дорогу.

- Ты - колдун? - насел на него балаганщик. - Повелеваешь темными силами?