Пэйт замер. В нём в непримиримой схватке сошлись страх, здравый смысл и жажда наживы.

- Ты так уверен, что я получу этот выигрыш, что...

- Ты получишь этот выигрыш, - спокойно сказал Сингур. - Но ты можешь не рисковать. Я просто предложил. Если хочешь. Если нет...

Эгда смотрела на брата со страхом и надеждой одновременно. Если он поставит все имеющиеся сбережения и Сингур вправду одержит победу в схватке, у них будет столько денег, что можно будет осесть, купить домик и хозяйство. Потому что ездить в кибитках, когда нет крепких мужиков в попутчиках, с каждым годом все опаснее. Да и девки входят в такую пору, что им пора подыскивать мужей, а кому они нужны - без гроша за душой? Старики же с каждым годом становятся лишь дряхлее.

- И лишнего с собой не тащите, - посоветовал Сингур, подавляя зевок. - Если вдогонку пустятся, вам барахло только помешает. Я б на твоем месте всем по лошади купил, а кибитки бросил.

У Пэйта сердце подскочило к горлу. Ввязывается же он на старости лет! Ой, дурень плешивый... Его собеседник, словно почувствовал немудреные опасения и потому изрёк:

- Если боишься, лучше вовсе не браться. Страх - плохой помощник.

- Деньги нужны, - хмуро ответил Пэйт.

- Это да, - согласился вальтариец. - Деньги всегда нужны.

- То-то и оно.

Сингур покачал головой:

- Не дрожи. Я вижу дорогу. Если все сделаете, как сказано, ничего вам не грозит, кроме отбитых об сёдла задниц.

Алесса и Хлоя захихикали.

- Бой послезавтра. Озаботься лошадьми.

Балаганщик мрачно кивнул, но потом не удержался и спросил:

- А почему тот, второй, не приходил к тебе? Сальха. Мог бы перебить цену Лароба...

Эшин брат усмехнулся:

- Зачем? У него самый сильный уличный боец в Миль-Канасе, а, может, и во всей Дальянии. Он в нём уверен. А меня знать не знает.

- Лароб рискует, - поерзал Пэйт.

В ответ Сингур равнодушно пожал плечами:

- Не особо. Как и ты. Просто он об этом не знает.

Старик опять подергал себя за бороду и спросил:

- А чего ты так уверен, что можешь свалить Сальхиного бойца? Он, вон, говорят, здоровый, как бык.

- И что? - спросил мужчина. - Тесак тоже был здоровый.

- Но Сальхин боец бил Тесака! - возразил Пэйт.

- Дак чего ты тогда волнуешься? - удивился вальтариец. - Я ж его тоже побил.

- Тьфу! - балаганщик сел. - А если этого не побьешь? Чего ты уверен так?

- Побью, - успокоил его собеседник. - Сиди ровно, спи крепко, не дергайся. Я любого побью.

В ответ на это бахвальство кособокая Эгда только неодобрительно покачала головой, а Хлоя, Алесса и Гельт с восхищением переглянулись.

* * *

Брат привел её в гостевой дом. Белый с плоской зелёной крышей и красными цветами в глиняных вазонах на входе. Двери здесь были, как везде в Миль-Канасе - сверху полукруглые, железные и с тяжелым кольцом вместо ручки. Внутри же оказалось прохладно и чисто. Служанка провела постоялицу в одну из небольших, но уютных комнат.

Эша огляделась. Красиво... Очень красиво. И можно помыться. В маленькое окно не заглядывает солнце, потому что дикий виноград висит снаружи пологом.

Девушка повернулась к брату:

"Я буду ждать тебя здесь?"

Он кивнул.

- Тут хорошо. Пэйт со своими уедут сразу после боя. А ты сиди здесь. Выкупаешься, поешь, выспишься на кровати. Дождешься меня. Если вдруг не дождешься, деньги вот, - он положил на стол кошель с несколькими тяжелыми монетами. - Но ты дождешься. Я приду в тот же день или на следующий. Как повезет.

Сестра вцепилась ему в руку, испуганно заглядывая в глаза, а потом ее пальцы запорхали, сплетая знаки в слова.

"Тебе будет плохо. Очень плохо. Возьми меня с собой!"

- Переживу. Ты останешься здесь. Поняла? Никуда выходить не будешь. Здесь тебя никто не найдет.

Он замер, словно прислушиваясь к чему-то в себе, кивнул и повторил:

- Никто. Если сама не выйдешь.

"Не выйду".

- Вот и молодец. Давай мне кисет.

Услышав эти слова, девушка побледнела и отступила на шаг.

- Давай сюда, - повторил брат.

Эша покачала головой.

- Я. Сказал. Дай. Кисет.

Его глаза потемнели, зрачок стремительно расширялся, заполняя собой всю радужку, Эша испуганно отвернулась, пошарила за пазухой и вытянула на свет кожаный кармашек с плотно затянутой горловиной.

Сингур взял кармашек, раскрыл его и, не глядя, на собеседницу, сказал:

- Иди, тут есть баня, служанка тебя ждёт и проводит. Мойся. И не торопись. Кто знает, когда в следующий раз придется.

Эша кивнула, хотя в горле было горько от подступающих слез. Она ушла. А когда вернулась, брат уже исчез, только воздух в комнате стал еще горше да на столе лежал потертый кисет.

* * *

Евнух - невысокий круглый человечек - выбежал навстречу нежданным гостям из-за реющих занавесей, которыми была разделена общая зала. Лицо смотрителя дома удовольствий сперва сделалось растерянным, затем испуганным и уж после исполнилось понимания, деланного восторга и почтения.

- Ах, моя госпожа, ах, моя госпожа! - залепетал с придыханием человечек и, поймав длинный рукав одеяния Многоликой, в знак почтения коснулся губами шелкового краешка.

В лицо гостье он старался не заглядывать и всячески отводил глаза. В этом не было ничего удивительного - простым смертным смотреть на Многоликую неприятно и больно. Стиг видел, как побледнел хранитель дома при первом взгляде на храмовую деву - не поверил глазам. И правильно.

Пока человечек раскланивался и выражал всяческий восторг от визита высокой гостьи, глаза его - холодные и пронзительные, пристально следили за дюжиной мечников, которые втянулись в залу следом за своей госпожой.

Четверо вооруженных мужчин сразу устремились к лестнице ведущей наверх и встали по бокам, еще четверо быстро рассредоточились по залу, проверяя альковы, двое остались стоять за спиной спутницы, еще двое застыли у входных дверей.

Хранитель дома обеспокоенно обводил вооруженных охранников глазами, не забывая при этом льстиво улыбаться.

Эная смерила евнуха растерянным взглядом и замерла, озираясь:

- Как твоё имя? - спросил у смотрителя, выступивший из-за спины Многоликой Стиг.

- Хоко Арн, - поклонился евнух и тут же сверкнул на кого-то глазами, одновременно щелкнув пухлыми пальцами.

Через миг из-за шелковой занавеси выбежала служанка с подносом, на котором стоял кувшин вина, чеканный бокал и ваза с фруктами. Девушка склонилась перед дорогой гостей, но Эная раздраженно взмахнула рукой, отказываясь от подношения вежливости.

Мечники застыли, словно каменные изваяния.

Хоко снова щелкнул пальцами и рядом с ним тот час вырос крепкий мужчина при оружии. Судя по бугрящимся мускулам, переломанным ушам и кривому носу, когда-то этот человек выходил на ратный круг, а сейчас, по всей вероятности был нанят домом старшим в охрану.

- Чем обязаны? - спросил евнух, деликатно отступая на полшага и давая Многоликой возможность пройти. - Чтобы ни привело вас сюда, знайте, в нашем доме не происходит ничего противозаконного и нечего опасаться.

- Вот печать далера, - сухо сказал Стиг. - Нам дозволено всё здесь осмотреть. Прикажи своим людям, чтобы все оставались внутри, пока мы не уйдем.

И он протянул Арну глиняный оттиск с золоченой лентой.

Евнух почтительно поклонился, не глядя передал печать служанке, и кивнул своему мордовороту:

- Ашват, делай, как приказано - везде проведи, всё покажи, проследи, чтобы никто не возмущался.

Охранник кивнул и коротко свистнул, видимо подавая сигнал своим людям.

Многоликая не слушала разговоры мужчин. Если же сказать вернее, её эти разговоры не занимали. Пока велась беседа, храмовая дева внимательно оглядывалась, словно к чему-то прислушиваясь. В выражении её глаз не было любопытства, лишь сосредоточенность, будто она искала потерянную вещь, которая, как доподлинно известно, должна находиться где-то здесь, под этой самой крышей. Эная отдернула одну из занавесок, прошла через роскошную залу. Следом за ней неотступно следовали двое мечников.