— Ты, кажется, заигралась, дорогуша, — рука Ирен приобняла эльфийку за худенькие плечи, заставив ту податься назад. — Хочу напомнить, что в нашем мире многоженство запрещено…

Глай виновато потупила взор, передавая торт живо подскочившему Батону, который просто блистал вылизанной шёрсткой и бабочкой в стразах явно от Сваровски.

— А мне вот жаль, — сидевшая неподалёку Рейнера, отодвинула от себя розеточку[1] с каким-то желе, в котором она всё это время лениво ковырялась, искоса наблюдая за происходящим действом. — Хотя людские предрассудки порой неистребимы. И, да, гадость эта твоя заливная рыба, сестренка.

В зеленых глазах жены сверкнули разряды молнии.

— Поговори мне ещё тут, младшенькая, живо к родителям улетишь, — бросила она, провожая эльфийку до её места и усаживая на стул, после чего, не оборачиваясь в сторону сестры, добавила: — И да, заливную рыбу я не делала.

Рейнера удивлённо посмотрела в посудину, затем на сестру, затем снова в посудину, а её лицо стремительно начало приобретать странный оттенок.

— Глафира! А что это у нас в этой вазочке? — крикнула она, суетящейся вокруг стола домоуправительнице.

— О, а это тут откуда? — удивилась та. — Наверное случайно кто-то с кухни захватил.

— Что это!

— Да это Люция для Криса какой-то там деликатес готовила, всё нам им провоняла, аж проветривать два раза пришлось. Желе из каких-то гриксов, понятия не имею что это такое.

— Крис! — рей приподняла розетку, чтобы было лучше видно. — Что это тут твоя жена наготовила?

Дракон, имевший последние несколько часов почему-то довольно бледновато-зеленый вид, как пояснила мне Ирен, приобретенный после пробы блюд любимой, приподнялся позеленел и с криком «клозет на первом занят» пулей вылетел из-за стола.

— О, я знаю, я знаю, — подсочила на месте эльфийка по школьному тяня руку вверх. — Я знаю кто такие гриксы.

— И кто? — спросил я.

— Гриксы — это земноводные животные, живут в болотах, по виду похожи на мохнатых лягушек, но со щупальцами. Такие милашки так бы и тискала, — она задорно взвизгнула, прижав руки к груди.

— Со щупальцами? — щёки Рейнеры резко пополнели, лицо сравнялось по цвету с крисовым и она также как и он вылетела из-за стола, застучав каблучками по ступеням ведущей на второй этаж лестницы.

— Что ж, похоже туалет и на втором этаже временно недоступен. Жена!

— Да милый.

— Надеюсь у нас на столе больше ничего такого нет?

Ирен задумчиво окинула праздничный стол взглядом и отрицательно покачала головой.

— Вот и хорошо, — я поднялся. — Так, народ, кто не знает: с приходом двенадцати часов на этой планете этого мира принято праздновать приход нового года. В этот праздник принято веселиться и дарить…

— Нер, нер, — Глайдуэль вновь запрыгала на своём месте тяня руку.

— Ну что тебе?

— Нер, а мы всё знаем, мы в энциклопедии прочитали.

— Ну раз все такие умные….

Бам…бам… Часы на Спасской башне в телевизоре как-то неожиданно стали отбивать последние мгновения уходящего года. Дружно хлопнули пробки шампанского, обдав некоторых брызгами, а над столом полился гомон голосов и веселый смех. Затем с последним ударом резко наступила тишина и все посмотрели на меня. Что ж… Я поднял вверх свой бокал, наполненный золотистой жидкостью, в которой мелькали разноцветные огоньки.

— Буду краток. Друзья мои. То, что мы все здесь сегодня собрались, лично для меня самое настоящее чудо. Так пусть и в приходящем году подобных чудес будет как можно больше. С новым всех годом!

Мелодичный перезвон хрусталя.

Новогодняя ночь быстро катилась к концу и шум в доме наконец стих, сменившись полной тишиной, лишь изредка разрежаемой богатырским храпом Гая, доносившегося из гостевой спальни. Не, дом у меня не очень большой: два этажа по четыре комнаты, плюс чердак, являющийся обителью Батона, ну и вниз еще этажей пять, если не больше — давно не спускался. Дорофеич регулярно привозит свою бригаду из мира академии, и они там постоянно что-то строят, укрепляют, прокладывают. Пока не вмешиваюсь, но думаю придется, а то чую скоро метро прокладывать начнут и вот как я потом с местными властями объясняться буду. Короче, разместили всех и еще места на дивизию осталось, да и отметили хорошо — душевно и весело. Немного посидели за столом после чего дружно рванули на улицу, влившись в толпу детей и вместе с ними (а также всё это время присматривающими за ними дорофеевскими подручными) устроили грандиозны покатушки как-то незаметно переросшими в битву снежками. Мы, естественно, проиграли и были вынуждены откупаться конфетами и принесенными Ирен тёплыми бутербродами с чаем. Затем был грандиозный салют, который устроил Гоймерычь и благодаря которому на поле около катка собралась, наверное, половина поселка. Ну а потом как всегда по древней русской традиции: гармонь, песни, танцы… Естественно не обошлось без пламенных тостов прибывшего с семейством дяди Васо, который их рассказал столько, что у записывающего их Батона кончился блокнот, а до конца их дослушал только один из гномов, да и то потому что заснул.

Посереди этого веселья к нам заявился местный участковый, дабы проверить на разрешение незапрещённого и пресечения неразрешённого, но убедившись после второго стакана гномьего самогона, что у нас всё в порядке, соответствует и вообще как надо весело, спел вместе с Дорофеичем под ёлкой про «трудную и опасную службу», чмокнул в лоб аккомпанирующего на электрогитаре Батона, обозвав его «пушистым глюком», и практически строевым шагом удалился на дальнейший патруль сельской местности.

Затем был каток, отбитые руки, бока, копчики, хвосты и уши (даже не спрашивайте) ну и естественно совсем позабытое зажигание гирлянды на специально установленной рядом с горкой ёлки, подарки… Хорошо всё прошло…

Я улыбнулся и прошел по гостиной, остановившись у окна. Снег пошел, да ещё большими такими хлопьями. Наверное пора тоже честь знать, хорошо ещё, что оставшиеся во мне гены дракона не дают пьянеть, а то выпили все знатно, даже почти непьющая Ирен захмелела. Я обвел взглядом полутёмную комнату остановив его на домашней ёлке и лежащим под ним небольшим свёртком. Кто-то забыл подарок. Я подошел ближе и поднял его, бросив взгляд на бумажку, приклеенную к цветастой обёртке — «Ярослав». В смысле? Вроде партию своих насочно-трусочно-бритвенных принадлежностей с бантиком я уже получил. Я осторожно разорвал упаковку, обнаружив внутри книгу в простой серой обложке без всяческих картинок и надписей. И что это? Страницы с легким шелестом пробежались между моих пальцев.

Собеседование началось ровно в девять нуль-нуль. Несколько обшарпанная дверь распахнулась, и на пороге появился приятный молодой человек в строгом деловом костюме. Оглядев сидящих, он приветственно кивнул и жестом попросил первого проходить.

Так стоп! Я пробежался глазами по страницам. Это же мой дневник, тот самый что был потерян еще в академии. Как, откуда, да еще и в форме книги? Я быстро пролистал в конец….

Все звуки резко смолкли, а створки дверей медленно распахнулись и в зал вошла ОНА: белоснежное летящее платье с легкой вуалью, короткие волосы собраны похожими на маленькие цветы заколками, зеленые глаза горят счастьем. Мир вокруг замер и казалось, что во всей вселенной остались лишь мы вдвоём.

Блин, но этого я ведь точно не записывал! Откуда⁉ Едва слышны скрип снега, тихое ржание. Не может быть, просто не может! Я рванулся к двери, бегом пересёк задний двор, выскочил за калитку и замер на месте, уставившись на стоящую рядом с ёлкой белоснежную тройку. Чувство бесконечного детского восторга, смешанного с ощущением давно позабытой сказки, рванулось из сердца и закружило голову, заставив оперется плечом о столб. Три могучих белых коня гривы которых искрятся серебром, резные сани и рядом с ними ОН. Синий тулуп с белоснежной подбивкой, из-под которого выглядывают валенки, посох с горящей в навершие звездой, шапка, надвинутая по самые густые брови, длинная окладистая борода и усталый взгляд бесконечно добрых и всезнающих глаз. ОН посмотрел на меня и, добродушно улыбнувшись, произнес.