Ваше сообщение 311221-май было опубликовано вчера несколькими газетами с точностью чуть не до буквы. Автором статьи является корреспондент Стэнли Джонсон, до 2-го июня находившийся на борту транспорт флота «Барнетт». В то время как ваше сообщение было адресовано командирам оперативных соединений, оно было отправлено по каналу, к которому имеют доступ почти все корабли флота, что подчёркивает необходимость более серьёзного отношения к использованию связи. Главком проводит расследование на «Барнетте» и в Сан-Диего.
После получения этого ядовитого послания, где хорошо прочитывавшиеся многочисленные нецензурные выражения были опущены адмиралом Кингом исключительно из соображений заботы о нравственности шифровальщиков, настала очередь адмирала Нимица вызывать «на ковёр» начальника уже своего разведотдела, капитана 3-го ранга Эдвина Т. Лэйтона. Получив не вполне заслуженный «фитиль» – за обеспечение секретности связи отвечал явно не он и даже не его отдел – Лэйтон приступил к расследованию обстоятельств утечки.
Военный корреспондент «Чикаго Трибьюн» Стэнли Джонстон
Первым делом выяснилось, что военный корреспондент «Чикаго Трибьюн», урождённый австралиец Стэнли Джонстон, долгое время находившийся в зоне боевых действий на борту боевого корабля, даже не прошёл необходимые при аккредитации процедуры. В пресс-службе ТФ США удивительным образом не нашлось ни подписанных им предупреждений об ответственности за разглашение секретных данных, ни положенных любому аккредитованному корреспонденту обязательств предоставлять на проверку военной цензуре любой написанный им материал.
Иными словами, журналист имел законное право отправлять в свою газету всё, что он пожелает, в отличие от американских военнослужащих, даже личные письма которых в обязательном порядке проходили военную цензуру. И, более того, ему невозможно было даже предъявить обвинений в разглашении секретных данных, так как он не был официально, под роспись ознакомлен с тем, что является секретным, а что нет.
С 15 апреля 1942 г. Стэнли Джонстон находился на борту авианосца «Лексингтон» вплоть до гибели корабля в ходе сражения в Коралловом море. 8 мая, вместе с частью эвакуированного с обречённого корабля экипажа, он оказался на борту тяжёлого крейсера «Новый Орлеан», который 12 мая доставил спасённых в порт Нумеа на острове Новая Каледония. Спустя четыре дня 1 360 из них, включая Джонстона, были отправлены в США на борту транспорта «Барнетт».
2 июня 1942 г. моряки с «Лексингтона» прибыли в военно-морскую базу в Сан-Диего, Калифорния, где из соображений секретности были, согласно распоряжению Главкома ТФ США от 17 мая 1942 г., фактически помещены в карантин до окончания сражения при Мидуэе. Однако на гражданского Стэнли Джонстона этот приказ не распространялся, поэтому сразу по прибытии в Сан-Диего он беспрепятственно покинул территорию базы и отбыл на восточное побережье США.
Использовавшаяся в ВМС США шифросистема «Фокс», которую ни японцы, ни немцы так и не смогли взломать, имела несколько уровней доступа. Однако «верхние», наиболее защищённые уровни – как, впрочем, и в случае Императорского флота – использовались достаточно редко. В первую очередь, при радиообмене между Главкомом и Генштабом ВМС и Главкомами флотов (Тихоокеанского и Атлантического), реже – при радиообмене между Главкомами флотов с одним подчинённым высокого уровня.
В случае же множественных адресатов сообщения (среди которых могли присутствовать командиры, не имевшие доступа к верхнему, «флагманскому» уровню) практически автоматически использовался общий, циркулярный уровень шифрования. Как из соображений экономии – чтобы не шифровать дважды одно и то же сообщение двумя шифрами, так и из соображений криптоустойчивости шифров – передача в эфир одного и того же текста, зашифрованного двумя шифрами, значительно повышает вероятность взлома обоих.
При этом считалось, что инструкции по безопасности связи, прямо запрещавшие приём и расшифровку сообщений получателями, не числящимся в списке адресатов этих сообщений, в достаточной мере предотвращают попадание секретной информации в руки тех «своих», кому она не предназначалась. Надо отметить, что центры радиоразведки ВМС США использовали для обмена текущей информацией по радиоперехватам и взлому вражеских шифров свою собственную внутреннюю шифросистему, к которой не было доступа ни у кого, кроме них самих. То же относилось и к каналам связи между тесно сотрудничавшими службами криптоанализа союзников.
Расследование в базе ВМС США в Сан-Диего и на борту транспорта «Барнетт»
Однако самоё любопытное – и более всего шокировавшее высокое начальство – выяснилось во время допросов офицеров флота в Сан-Диего. Транспорт «Барнетт» перевозил бóльшую часть офицерского состава «Лексингтона», включая старшего помощника, старшего механика, командира авиагруппы, начальника медслужбы и т. д., одних только капитанов 2-го и 3-го ранга с погибшего корабля там насчитывалось не менее 11 человек.
Нельзя сказать, что оным старшим офицерам совсем уж нечем было заняться во время перехода – все их рапорты о событиях сражения в Коралловом море, приложенные к рапорту командира авианосца, капитана 1-го ранга Фредерика С. Шермана, датируются 20-30 мая, однако написание отчётов никак не мешало им живо интересоваться ходом боевых действий на Тихом океане. В результате, им не составило труда убедить связистов «Барнетта», что они имеют право знакомиться с шифрованным радиообменом флота даже в тех случаях, когда сообщения адресованы не командиру самого «Барнетта» или кому-нибудь из них лично.
Иными словами, проблема была даже не в том, что злосчастные сообщения, лёгшие в основу статьи в «Чикаго Трибьюн», были зашифрованы общим шифром – у начальника подразделения связи потопленного флагмана 11-го оперативного соединения и его шифровальщиков имелись все необходимые допуски и материалы, чтобы читать и «флагманский» шифр тоже. Проблема была в грубейших нарушениях инструкций по безопасности связи, и в том, что никто из старших офицеров «Лексингтона» не видел в этих нарушениях ничего предосудительного.
Большинство из них читали эти сообщения с грифом «совершенно секретно», а некоторые даже хранили их в своих каютах, оставляя их просто на столе. Среди последних был и старший помощник командира «Лексингтона», капитан 2-го ранга Мортон Т. Селигмэн, чьим соседом по каюте был тот самый корреспондент Стэнли Джонстон, с которым офицер подружился во время последнего похода авианосца.
Старший помощник командира «Лексингтона», капитан 2-го ранга Мортон Т. Селигмэн
Кто виноват и что делать
Командование ВМС США оказалось в откровенно дурацком положении. С одной стороны, вина старших офицеров «Лексингтона» в, как минимум, преступной халатности – была совершенно очевидна. С другой стороны, речь шла о людях, которых только что – причём совершенно справедливо – объявили героями, обеспечившими столь важную в стратегическом плане «ничью» в Коралловом море. Более того, все эти офицеры были уже представлены ко вполне заслуженным высоким наградам, и командование ВМС эти представления успело даже утвердить, дело оставалось лишь за подписью президента. В частности, капитан 2-го ранга Мортон Селигмэн был представлен ко второму «Военно-морскому кресту» – на тот момент третьей по старшинству награде в ВМС США (с 7 августа 1942 г. – уже вторая по старшинству).
Ничем не обоснованные репрессии в отношении этих офицеров вызвали бы скандал на флоте, а для обоснования потребовалось бы провести суды военного трибунала, что автоматически значительно увеличивало количество людей – пусть и из состава офицеров флота – которые бы уже не подозревали, а точно знали, что радиоразведка ВМС США взломала и читает японские шифры. Таким образом, Главком ВМС США адмирал Эрнест Дж. Кинг был поставлен перед дилеммой – наказать виновных, или постараться свести к минимуму негативные последствия уже имевшейся утечки. При том, что с наказанием гражданских виновных всё обстояло ещё сложней.
