Обычно чистящее средство (озонированная вода) мягко струилось по поверхностям в убираемом помещении и, выполнив свою миссию, незаметно исчезало в канализации. Но сейчас Ротохаус крутился довольно быстро. Уна заметила, что свет, проникающий через окно, больше не мерцал, а превратился в ровное бледно-серое пятно. Это напомнило ей историю о машине для путешествий во времени, когда-то читанную ею. Грохот мышеловок стал оглушительным.

Следствием этого стремительного вращения стало то, что вода со значительной силой устремилась наружу, на людей, лежащих на стенной обивке. Это было больно. И жгуче. И ужасно холодно.

– Вы не можете что-нибудь сделать? – раздраженно спросила мисс Холлоуэй.

Уна, взглянув на нее, увидела, что её макияж размазался по всему лицу, а на щеке осталась широкая ярко-фиолетовая полоса краски от металлической пыли на волосах. Под воздействием озона, содержащегося в воде, пармезанно-розовый цвет ее костюма превратился в грязно-белый.

– Это ужасно. Я сижу в десятисантиметровом слое воды, а она все еще прибывает. В конце концов, миссис Риттербуш, это ваш дом.

Уна почувствовала, что в этом обвинении была доля правды. Конечно, на самом деле это был дом Аберкромби (бедного Аберкромби, бедного, бедного Аберкромби), но напоминать об этом мисс Холлоуэй не имело смысла. Уна сглотнула. Она сбросила тапочки (это были ксилопластиковые сабо, которые, по словам Миледи, особенно популярны в этом году).

– Я попробую, – сказала она.

Когда Мошер попробовал вскарабкаться по полу к пилону, было заметно, что ему это далось нелегко, и Уна, решив повторить его путь, почти сразу обнаружила, что это даже труднее, чем казалось. Центробежная сила стаскивала, дёргала и мешала ей так, как никогда не поступала гравитация. Она все время сползала обратно.

Наконец она, как и Мошер, оказалась на столе для мартини. Как и он, она дотянулась до пилона. Как и он, она, казалось, промахнулась. Как и он, она рухнула вниз.

Озонированная вода продолжала литься. Тяжело дыша, Уна оперлась на локоть и постаралась восстановить дыхание. Ей придется попробовать еще раз, Джик вернется домой только через несколько часов. В следующий раз она попробует подниматься зигзагообразно. Прямой путь был короче, но там было слишком большое расстояние между опорами. Если…

Мистер Макферсон многозначительно кашлянул и прочистил горло.

– Мне кажется, здесь становится ужасно холодно, – сказал он.

Пораженная внезапной догадкой, Уна обратила взгляд к потолку. Неужели она… она включила климатическую установку… она… да.

Пошел снег…

– Не принимай всё произошедшее так близко к сердцу, малышка, – успокаивал её Джик.

Она сидела у него на коленях, прижавшись щекой к его лбу. Они устроились на пневмопорте в их собственном неподвижном доме.

– Бедняжка, там не было твоей вины.

Он крепче обнял ее за талию. Уна вздохнула.

– Гм, – сказала она.

– Тебе не из-за чего расстраиваться. Ты, Уна, не только ни в чем не виновата, но и была единственной, кто смог остановить это. Если бы ты не додумалась втиснуть свои сабо между главным пилоном и остальным домом, дорогая, вы бы до сих пор кружились в этой штуке. Да, ты действительно спасла положение.

Уна снова вздохнула.

– Конечно, Аберкромби поначалу немного обиделся, – продолжил Джик. – Он разозлился, когда управляющий Мошер зашел к нему в офис и сказал, что ты предложила ему поставить Ротохаус в качестве главного элемента нового парка развлечений. Он посчитал, что это предложение ущемляет его достоинство.

– Но Аберкромби уже смирился с этим. Я видел его сегодня, и он сказал, что Мошер заказал пять таких же, со всеми принадлежностями, для Грота Веселья. Его гонорар как архитектора составит более 20 000. Что такое достоинство по сравнению с такими деньгами?

Джик похлопал Уну по плечу.

– Так что тебе не о чем беспокоиться. Аберкромби оплатил счет, выставленный мисс Холлоуэй за порчу ее головного убора и костюма, и он больше не злится на тебя. На самом деле, он просил обязательно передать тебе его наилучшие пожелания. Он сказал, что хотел бы как-то выразить свою признательность за то, что ты направила к нему управляющего Мошера. Он хотел бы спроектировать для тебя дом.

Уна вздохнула в третий раз. И закрыла глаза. Как она могла рассказать об этом Джику? Между тем моментом, как пошел снег, и тем моментом, когда она с помощью своих ксилопластиковых сабо остановила Ротохаус, прошло целых полчаса, которые ей было невыносимо вспоминать.

Выдвижные ящики около пилона были расположены близко к центру вращения. Должно быть, именно поэтому они не открылись раньше. Ротохаус должен был вращаться с головокружительной скоростью, чтобы они со свистом выскочили наружу. Но когда это произошло, Уна испустила свой самый громкий вздох за тот день.

Пароварка с засохшей овсянкой попала мисс Холлоуэй в грудь. Овсянка забрызгала ее всю. Она завизжала, как истеричная витарити. Ночная туника Джика и все остальное нижнее белье с любовной заботливостью окутали тело управляющего Мошера. Новая нижняя юбка Уны, та самая, которую она так долго не решалась купить, потому что она была как бы… ну, вы понимаете… оказалась обёрнута вокруг его головы. И лимонный шифонный пирог…

Лимонный шифонный пирог угодил консервативному мистеру Макферсону прямо в лицо. Лимонный пирог залепил брови и уши, испачкал галстук и пенсне.

Лимонный пирог пришлось соскребать с него вилкой.

И теперь Аберкромби захотел спроектировать дом для нее. Несомненно, это было мило с его стороны, но…

– Я бы предпочла, чтобы он этого не делал, – сказала Уна.

notes

1

Эпидот — сложный силикат кальция, алюминия и железа. Имеет в основном зелёную окраску, с оттенками от чёрно-зелёной или синевато-зелёной, до травянисто-зелёной, желтоватой и изредка охристо-жёлтой. Наиболее характерным и ценимым цветом эпидота является фисташково-зелёный.

2

Маджента — это оттенок пурпурного цвета, более приближенный к красному, чем к фиолетовому.