Текучкой занимались трое-четверо сотрудников, сам Шилов работал исключительно с теми, кого считал по-настоящему перспективными артистами.
Что касается его супруги и ее моделек, в отличие от снабженного заметной издали табличкой и прекрасно оформленного под старину входа в центр, разумеется охраняемого здоровенным парнем в традиционном камуфляже, дверь в «Круиз» находилась с другой стороны особняка, выглядела непритязательно, и, к Галиному удивлению, никаких охранников там не просматривалось. Похоже, внутри дома две фирмы между собой не сообщались.
Ее предположение подтвердилось почти сразу после того, как Романова, приоткрыв узкую дверь с неприметной серой дощечкой, на которой без пояснений красовалось только название агентства, попала в маленький полутемный «предбанник» с тремя ступенями, ведущими в неширокий коридор. По сторонам его располагались двери: одна справа и две слева. Ближайшая к Гале была приоткрыта, и оттуда доносились голоса – мужской и женский.
– Уж ты постарайся, Лида, – рокотал довольно густой бас. – Лучше, чем ты, эту бабеху не оденет никто!
– Меня смущают сроки, – вздохнула женщина. – К тому же с ее-то так называемой фигурой эта твоя Далила могла бы быть и не столь разборчивой…
– Стерва капризная… – легко подтвердил ее собеседник. – Но тебе и твоему вкусу она как раз доверяет.
– Моему вкусу все доверяют, стервы в том числе… Дело не в этом. Сейчас я могу предложить ей две… Ну от силы три модели! А она, если ты помнишь, из тех, кто обожает перебирать по десятку вариантов, топая при этом ножками… Когда, говоришь, у нее сольник?
– Через неделю ровно. Уверен, если ты и твои девочки постараетесь, успеете все сделать вовремя…
– Ну хорошо, – сдалась женщина. – Только давай, Иван, подождем до вечера, пускай приходит часам к восьми. Я до тех пор свяжусь с Игуменовым. Он только что демонстрировал совсем неплохую коллекцию, в ней штук пять концертных платьев и несколько вечерних имеются. Мои девочки сумеют их хорошо подать… Только учти: выбрать ей придется именно сегодня, на шитье, примерки и подгонки уйдет как раз неделя, и это в случае, если я освобожу минимум двух мастериц.
– Игуменов за свои лекала дерет так, что…
– Ничего не поделаешь! – оборвала его дама. – Они того стоят, уж поверь… Сколько, говоришь, платьев ей понадобится?
– Два! Сольник из двух отделений… Возможно, и три.
– Три – исключено! Ты же не собираешься на ее костюмах пролетать, как фанера над Парижем? Лично я не уверена, что сольный концерт отобьет стоимость ее нарядов.
– Ничего, – уверенно возразил мужчина, – сразу же начнутся гастроли, впендюрим ей дополнительный концерт и покроем расходы… Но, что бы ты ни говорила, а Игуменов дерет за свои лекала безбожно!
– Ваня, ты никак не научишься смотреть на наш бизнес объективно, – вздохнула женщина. – «Дерет» он столько, сколько они стоят, просто ты привык, что, когда идут мои модели, платить приходится только за материал… Сейчас у тебя просто нештатная ситуация, но сам же говоришь, отобьете за счет гастролей.
– Уж я ее погоняю! – мстительно произнес мужчина. Галя не сомневалась, что это был Шилов и слышит она разговор супругов. – Ладно, Лидочка, связывайся со своим Игуменовым, мне пора… Ты как – получше?
За дверью возникла пауза, потом легкий вздох.
– Получше мне будет только тогда, когда найдут папиного убийцу.
– Ты, я вижу, по-прежнему уверена?…
– Иван, оставим этот разговор! – резко оборвала его Лидия Ильинична. – Ты говорил, тебе пора…
На этом месте Галя Романова сочла за благо выскользнуть на улицу, и к тому моменту, как Шилов, оказавшийся лысым толстяком с настороженными черными, маленькими, словно смородинки, глазами, вышел из дверей «Круиза», девушка с растерянным видом стояла перед неприметной табличкой, вглядываясь в нее, и даже вздрогнула «от неожиданности» при появлении супруга Клименко.
Тот моментально впился в Романову цепким, недобрым взглядом:
– Вы к кому? – Поздороваться с ней он не счел нужным.
– А это – модельное агентство? – просительно пролепетала Галя.
– Именно. И что из этого следует?
Он насмешливо окинул ладненькую, но невысокую Романову быстрым оценивающим взглядом.
– Я ищу работу швеи, – поспешно произнесла та. – Я очень хорошо шью… У нас на фабрике так мало платят…
– Ах, швеи? – Шилов слегка запнулся, и Галочка подумала, что ее импровизация, подсказанная подслушанным разговором, должна сработать. Она и сработала, правда, не сразу: Иван Кузьмич явно страдал хроническим недоверием к окружающим.
– А почему вы ищете работу именно здесь? – Он прищурился, уставившись на девушку в упор.
– Я подумала, что в модельных агентствах должны хорошо платить… – залепетала она. – Я… Я выписала из Интернета адреса и…
– Ясно! – Шилов вдруг потерял к ней интерес и, пожав плечами, шагнул в сторону, освобождая проход. – Поговорите с хозяйкой, возможно, ей действительно нужны швеи, но вряд ли на постоянную работу…
– Я бы и подработать не отказалась…
Но Иван Кузьмич уже шел по заасфальтированной дорожке, окружавшей особняк и соединяющей оба его входа, не слушая ее и вообще не обращая никакого внимания. Мысленно перекрестившись (этот мужик ей не просто не понравился, Галочка чувствовала какую-то неясную, исходящую от него опасность), девушка поспешно открыла двери и проскользнула вовнутрь. Однако пообщаться с хозяйкой модельного агентства лично, как она намеревалась, капитану Романовой сегодня было не суждено: такой уж выпал день! Впрочем, как оказалось на поверку, далеко не самый неудачный.
Стоило Гале занести ногу на одну из трех ступеней, как послышался прямо-таки оглушительный визг: «И черт с тобой, пошла ты на x…» – и на Романову свалилось нечто длинное, разноцветное, напоминающее торнадо… Инстинктивно вытянув руки вперед, она невольно подхватила налетевшее на нее явление природы, оказавшееся на ощупь удивительно костлявым… И не сразу сообразила, что крепко держит в объятиях неправдоподобно длинную и худую девицу, разъяренно брызгающую слюной, вместе с которой из той вылетала матерщина… Если бы не Галя, девица бы точно свалилась, не удержавшись на ногах.
Впрочем, никакой благодарности за спасение она к Романовой не испытывала, скорее, наоборот, с полуоборота переключившись в своей ярости на Галочку. Однако выбить капитана Романову из колеи в процессе выполнения задания, каким бы сложным оно ни было, пока еще никому не удавалось! Переждав несколько секунд – ровно до момента, когда сквернословие девчонки, оказавшейся удивительно рыжей, иссякло и перешло в обыкновенные рыдания, Галя осторожно выпустила ту из рук и вывела на улицу.
– Успокойся, – сказала она как можно ласковее. – Что бы у тебя ни случилось, как сказал один мудрец, и это пройдет…
– Да?! – Девица вновь завелась. – Да кто ты такая, чтоб ко мне тут вязаться?! Как же, пройдет… Эта гадина теперь всех обзвонит, всем скажет… Меня никуда не возьмут!
И, вновь расплакавшись, на этот раз потише, она отвернулась от Гали и совершенно по-детски уткнулась лицом в свежевыбеленную стену особняка. Романовой сделалось жаль скандалистку и плаксу по-настоящему. Оглядевшись и заметив в глубине довольно зеленого и уютного двора пустую детскую площадку со скамейками, она решительно отклеила рыдающую незнакомку от стены и повлекла в ту сторону. Хорошо, что ветер разогнал наконец тучи и хоть ненадолго, но выглянуло солнце. Да и деревья, несмотря на конец сентября, почему-то в нынешнем году не спешили сбрасывать листву.
– Пойдем туда, там нас никто не увидит, – проворковала Галочка. – Кто бы тебя ни обидел, нечего радовать его еще и слезами!
– Обидел? – Девчонка, не слишком упираясь, все-таки подчинилась Романовой и пошла за ней, как коза на веревочке. – Это называется «обидел»?! Да она меня куска хлеба лишила! Навсегда!
– Может, ты преувеличиваешь? – осторожно возразила Галя, помогая неожиданной собеседнице опуститься на скамью.
– Ну да, если бы… Я ж говорю, теперь эта стерва всех обзвонит и никто меня больше к подиуму и на версту не подпустит! У-у-у… сука!
