- Слава богу, - произнесла Мила, - все, как и говорила Александра.

- Ты это сейчас о чём? – удивился Михаил Викторович, сопровождавший девушку.

- Сначала давай наведём здесь порядок, потом всё расскажу.

В первую очередь Мила попросила вынести лишние вещи, которых не было в комнате в тринадцатом году, затем они протёрли пыль и расставили мебель так, как она когда-то стояла. Правда, не хватало пары картин, но, возможно, они обнаружатся где-то в другом месте.

- Ну, вот и всё, - девушка присела в кресло, - теперь можно и поговорить, - Михаил Викторович расположился напротив.

- О чём же мы будем беседовать?

- О нашем будущем.

- С этим пока не совсем понятно, - откликнулся мужчина, - меня ищут в Ленинграде. Думаю, вести о моём побеге скоро доберутся до Москвы. Пока мы в безопасности, но это лишь вопрос времени. Потом что-нибудь придумаем. Здесь мы можем задержаться на пару дней. Особняк заброшен, и мы своим присутствием привлечём ненужное внимание. Да и с продуктами надо бы разобраться. Деньги, к счастью, у меня есть и кое-что купить мы сможем, а дальше видно будет. У вас, Эмилия, как я понял, нет никаких документов, а это чревато непредвиденными последствиями, если их попросят предъявить.

- Подождите, не торопите события. Не об этом я хотела поговорить с вами. Совсем наоборот. Скажите, а вы хотели бы оказаться там, в том времени, когда служили в полиции?

- Вы серьёзно?

- Более чем.

- Трудно сразу ответить. Слишком невероятным кажется ваше предложение.

- А всё же. Представьте, появилась такая возможность. Что бы вы сделали? Остались здесь в этом времени, где вам грозит опасность, или же, если есть такая возможность, отправиться в то время, когда всё было ясно и понятно, вы были на своём месте, а работа приносила удовольствие, и не приходилось ничего опасаться. Так каков ваш ответ?

- Пожалуй, да. Но это предложение никак не укладывается у меня в голове.

- Представьте себе, что завтра утром мы с вами можем оказаться именно в том времени, о каком я говорила. Вы со мной?

- Пожалуй, рискну. Но что я там буду делать? Мне много лет, документов, удостоверяющих мою личность нет, и кому я буду нужен? Там буду совершенно чужим. Знаешь, как говорится, и хочется, и колется.

- Я думаю, всё можно решить. Мой отец богат. Что-нибудь придумаем. Он поможет. Решайтесь.

- А давай лучше на ты. Как-то легче общаться.

- Я только за.

Я всё время мечтал вернуться в те дни, когда жизнь была предсказуемой. Мне было очень трудно приспособиться к реалиям нового времени. Я никому никогда не говорил, что меня в восемнадцатом году арестовали из-за моей работы в полиции. Однако новой власти были нужны специалисты по охране порядка, а после революции бандитизм разыгрался не на шутку. Меня освободили, предложили должность, и я приступил к работе. Впрочем, отношение коллег ко мне было неоднозначным. Одни прислушивались к моим советам, другие обзывали буржуйским прихвостнем, а третьи за глаза говорили, что меня пора расстрелять как врага народа. Вот так и приходилось работать. К моей работе не было нареканий, но я всё время чувствовал недоверие и некую неприязнь. Мне казалось, соверши я небольшой промах и всё, меня сразу же арестуют по надуманному поводу. И вот оно случилось. Ты ведь знаешь, почему я был вынужден бежать из Ленинграда. Как я понял, меня хотели арестовать лишь потому, что некогда я служил в полиции. Думаю, могли либо отправить в лагеря, либо расстрелять. Так что мой ответ - да. Я хотел бы вернуться обратно, а там уж будь, как будет.

- Слава богу, что вы, извини, что ты согласился. Значит, так тому и быть и завтра мы должны оказаться в этом же доме, но в тринадцатом году.

- Но как это произойдёт и что для этого следует сделать?

- Ничего. Просто провести ночь в этой комнате.

- И всё?

- Александра так и сказала, что необходимо находится в той обстановке и в том месте, какое было в тринадцатом году и тогда мы окажемся на месте.

Сейчас нам бы обустроиться так, чтобы никто не увидел, что в доме кто-то есть, да и перекусить не помешало бы.

- Готовить, как я понял, нельзя. Придётся разжигать плиту. Стоп, есть идея. Пошли на кухню. Там я видел примус. Вот на нём можно кое-что разогреть и даже сварить, главное, было бы из чего. Ещё бы в магазин сходить, да хлеба и консервов каких прикупить. Впрочем, я и схожу.

Примус обнаружился под столом.

Михаил Викторович дал Александре задание начистить картошки и поставить вариться. Девушка заявила, что не умеет пользоваться примусом, пришлось мужчине все сделать самому. Лишь после этого он отправился за покупками. Он не боялся, что его узнают. Известия о его аресте вряд ли достигли столицы. Выйдя за ворота, он увидел старушку с авоськой. За ней и пристроился. Вскоре показался магазин, где удалось купить растительного масла, хлеба, селёдки, немного конфет и бутылку сухого вина. Продуктов должно хватить. Вернувшись, застал девушку за приготовление раннего обеда. Вскоре поспела картошка. Почистили селёдку, полили картошку маслом и приступили к трапезе, не забыв и про вино. Еда была незамысловатая, но показалась необычайно вкусной. Когда стало смеркаться, Эмилии захотелось посмотреть на Москву сорок первого года. Михаил Викторович, подумав, решил, что ничего плохого в этом нет. Если их кто и увидит, то вряд ли что-то заподозрит. Идут себе люди и идут. Да бог с ними. Выйдя из дома, повернули в сторону центра. Мила узнавала здания, которые она когда-то видела. Вроде бы ничего не изменилось, но, выйдя к Красной площади, удивилась, заметив странное сооружение у кремлёвской стены и представлявшее из себя какой-то домик, но явно не настоящий. Приглядевшись, поняла, что некое строение было, по всей видимости, обшито деревом, а затем раскрашено.

- Что это? – поинтересовалась она.

- Должен быть мавзолей, но, как я помню, он выглядел иначе.

- Говорите, мавзолей. И чей же?

- Ленина, - был получен ответ.

- Никогда не слышала о таком человеке.

- Ещё не время. Потом узнаешь.

Её удивило, что памятник Минину и Пожарскому переехал на новое место, а также она не увидела золотого блеска куполов кремлёвских соборов. Почему-то стены Кремля были разрисованы под окна и двери, звезды покрыты чехлами, поверх зубцов уложили фанерные листы, местами натянули полотнища, на которых были нарисованы крыши.

- Что случилось с Кремлём? – удивилась она.

Михаил Викторович пожал плечами, показывая, что и он находится в затруднении, чтобы ответить на вопрос.

С Красной площади они спустились к Большому театру и увидели там странную картину. На задание натягивали раскрашенные холсты с какими-то изображениями.

За работой наблюдала небольшая группа людей.

- Что они делают и зачем? - удивилась девушка.

Михаил Викторович растерянно оглянулся и пожал плечами. Сумерки постепенно окутывали столицу. Народ стал расходиться по домам. Пришлось и Миле с Михаилом отправиться обратно. Девушка, увидев на одном из зданий большую букву «М», спросила, что это значит.

- Метро, - последовал краткий ответ.

- А что такое «метро»?

- Не буду ничего говорить, давай лучше покажу. Пойдём, - Михаил Викторович подхватил девушку под руку и повёл её к зданию с буквой «М». Вошли в вестибюль внушительного размера. Мила в удивлении огляделась по сторонам. Михаил подошёл к кассе, купил два билета, заплатив шестьдесят копеек. Ему выдали билеты красного цвета.

- У нас тридцать пять минут на поездку, - сказал мужчина, - давай поторопимся. Хотя нам ехать всего одну остановку. Успеем. На входе стояли контролёры, которые и проверили билеты, оторвали полоску с надписью «контроль», пропустив пассажиров к эскалатору, который нисколько не удивил девушку. Нечто подобное она видела в Лондоне, когда была там с отцом. Однако то, что предстало перед ней, было гораздо удобнее английской подземки. Там были простые самодвижущиеся дорожки, по которым можно было идти или же стоять. Пришлось отметить, что прогресс нововведения был налицо. Спустившись вниз, они оказались в длинном необычайно красивом коридоре, с двух сторон которого были проходы направо и налево. Михаил Викторович повернул направо.