— Погодите, господа, — сказал он, вытирая платком пот со лба, — мне, старику[10], тяжело следить за полетом ваших мыслей. Давайте поговорим о практических делах. Моему императору Вильгельму Первому хотелось бы знать — кому достанутся британские колонии в Африке, Азии и Америке.
— Можете передать его величеству кайзеру Вильгельму, — официальным голосом произнесла полковник Антонова, — что все наши предыдущие договоренности о разделе сфер влияния в мире остаются в силе. Германия возьмет себе британские колонии в Африке, Российская империя займется Азией, а мы будем развивать океанский флот и налаживать связи с Америкой. Канаду, скорее всего, подгребут под себя САСШ, и помешать этому мы не в силах. Австралия же и Новая Зеландия, в силу своей удаленности и малозначимости, станут де-факто независимыми государствами.
— Очень хорошо, но недостаточно, — по-бульдожьи состроив лицо, сказал Бисмарк, — германский народ остается самым большим разделенным народом Европы, и думаю, что отсутствие возможности объединить всех немцев в одном государстве так печалит моего монарха, что он не в состоянии принимать никаких взвешенных и адекватных решений.
— Мой государь, — произнес в ответ граф Игнатьев, — очень обеспокоен страданиями славян, проживающих на территории Двуединой Австро-Венгерской империи. Если свободу от национального притеснения получили болгары, греки и сербы с черногорцами, то почему должны продолжать свои страдания чехи, словаки, словенцы и прочие хорваты с боснийцами, где вдобавок проживает еще и множество православных сербов.
«Вот уж за кого точно не стоило бы беспокоиться, — подумала про себя полковник Антонова, — так это о „братушках“. К гадалке не ходи — продадут и предадут они своих благодетелей, как только это им покажется хоть немного выгодным».
Но вслух она произнесла совсем иное, ибо если кому-то в Петербурге хочется поиграть в этой славянофильской песочнице — пусть себе играет. И вообще — дипломатический этикет не допускает применения матерных слов.
— Господа, — сказала Антонова, — мы не будем иметь никаких возражений, если территория Австро-Венгерской империи будет разделена между вами к взаимному согласию. Все немецкое должно быть немецким, все славянское — российским. И это решение должно быть закреплено отдельным соглашением. Венгры, если они сами это захотят, могут оставить себе в качестве украшения династию Габсбургов. Югороссия же, поскольку мы не имеем в Центральной Европе прямых интересов, умывает руки, впрочем, не отказываясь при этом от посредничества в поиске компромиссов.
— Если это действительно так, — произнес канцлер Германской империи, довольно потирая руки, — то, думаю, у моего монарха не будет никаких возражений против вашего плана в отношении Британии.
— Гм, — сказал граф Игнатьев, — я думаю, что и мой государь не будет против условий, предложенных госпожой Антоновой. Австрийский же вопрос нам с князем Бисмарком необходимо обсудить отдельно и как можно скорее прийти к взаимоприемлемому решению.
— Да это, так, — кивнул Бисмарк. — Теперь мы с графом Игнатьевым должны будем снестись с нашими монархами и, получив от них соответствующие инструкции, встретиться снова и довести дело до окончательного соглашения.
— Должна вам напомнить, господа, — сказала полковник Антонова, вставая, — что время у нас ограничено, в Ирландии продолжают гибнуть невинные люди и литься кровь. В случае, если соглашение по этому поводу между нашими странами не будет достигнуто в самые кратчайшие сроки, то Югороссия самостоятельно начнет операцию против преступного британского режима. Будьте добры, сообщите об этом своим государям.
26 (14) марта 1878 года, утро.
Багдад. Правый берег реки Тигр.
Полковник Вячеслав Николаевич Бережной
Мы тут люди не местные, тем более что проездом. Даже не заходя в сам Багдад, Персидский корпус генерала Скобелева форсированным маршем направляется далее на север в сторону Алеппо-Халеба, на соединение с бывшей Кавказской, а теперь Ближневосточной армией, который командует наместник императора на Кавказе великий князь Михаил Николаевич, самый младший и самый деятельный из всех дядей императора Александра III. Задачей этого года поставлено присоединение к Российской империи Великой Армении, Сирии, Ливана, Палестины и далее всех территорий до Суэцкого канала. Словом, освобождение от гнета агарян всех проживающих на этой территории христиан, к какой бы конфессии и к какой бы национальности они ни принадлежали.
Таким образом, делами в Персии и Басре теперь займутся совсем другие люди, а несколько уменьшившийся в числе Персидский корпус генерала Скобелева спешно переброшен на север, где будет решаться судьба Ближнего Востока. Вот и торопятся наши солдатики, отбивая сапогами по тридцать верст в день по пыльным дорогам Месопотамии. То, на что были способны гоплиты Александра Македонского и римские легионы Красса, должно быть по плечу и русским чудо-богатырям. Там, в Сирии, мы расстанемся с корпусом Скобелева. Он отправится в Палестину, а я, мои люди и Жаклин направимся в Константинополь за новыми заданиями и новой славой.
Ну, любим мы, русские, быть освободителями и стремимся к этой роли подчас без оглядки на реальные обстоятельства, из-за которых освобожденные, не успев сказать нам «мерси», тут же наносят удар ножом в спину. Освобождение Антиохии и Иерусалима, древнейших христианских святынь — не меньшая мечта русских царей, чем Константинополь и Черноморские проливы. И если с Константинополем и Проливами вышел немного облом, мы успели на эту поляну раньше, а без нас там вообще покойному царю ничего не светило, то Ближний Восток — это очередная петербургская идея-фикс, в которой, правда, есть рациональное зерно.
А вот узнав насчет раздела Австро-Венгрии между Германией и Россией, я ругался изобретательно, долго и со вкусом на всех языках, которые знаю, предварительно попросив Жаклин заткнуть свои прелестные ушки. Она, конечно, не девушка-одуванчик, кисейная барышня, но многие слова из лексикона XXI века ей знать ни к чему. А ругаться было из-за чего.
Александр Александрович, конечно, вменяемый человек, но дорвавшись до статуса главы сверхдержавы, он пустился во все тяжкие, не слушая ничьих советов. Да и бесполезно там было что-то советовать. В нашем прошлом он вел себя сверхосторожно, потому что Россия была связана железными оковами Берлинского трактата и угрозой войны с европейской коалицией, не желавшей ее усиления.
А тут, при нашем участии, Европе оставалось только издать писк, словно устрице на безжалостных зубах гурмана. Вот наш царь-батюшка и разгулялся. Панславянство — мать его ети. Такой же бред, как попытки примирить православие и католицизм, или же объявить об идее всемирного разоружения. Борьба за все хорошее против всего плохого. Гарантию дам, что уже в самом ближайшем времени среди освобожденных им славян возникнет недовольство властью «диких московитов», которое довольно быстро перейдет в жесточайшую фронду. Уж на что мы в нашем прошлом болгар вытащили из-под турецкого ятагана, так те ни разу не упустили момента пнуть нас за это побольнее. Во всех мировых войнах они воевали не с нами, а против нас. Конечно, речь идет в основном об ориентирующейся на Западную Европу крупной буржуазии, аристократии и интеллигенции. Но именно они определяют политический облик своих государств, для изменения которых нужны сеансы массовой дубинотерапии, для которой мы, русские, слишком добрые.
Хорошо, что еще в самом начале, когда затевалась вся эта экспедиция, мне удалось довести до сведения императора Александра III мысль о том, что Ирак, или, как его сейчас называют, Месопотамия, со всеми вечно грызущимися между собой шиитами, суннитами, курдами, арабами, персами и прочими восточными заморочками, нужен Российской империи примерно так же, как телеге пятое колесо. Плавали-с — знаем. Территория по протестному потенциалу выйдет пострашнее, чем Польша, тем более что все три стороны внутреннего конфликта еще те отморозки, и будут по иностранной указивке с увлечением и большим удовольствием резать друг друга, не забывая и о русских. Нет уж, слона надо есть по кусочкам. Сперва окружить этот гнойник послушными нам территориями, а уж потом потихоньку подстригать его со всех сторон, пока свободной останется одна лишь пустыня.
