– Да, это было два года назад. И под сильным давлением одного очень влиятельного человека.

– Вот как? То есть разрешение можно получить под давлением? – вцепился Александр.

– Нет, я неправильно выразился. – Литвинов поставил чашечку на стол, достал сигаретницу. – Вы не возражаете, я закурю?

– Нет, конечно. Я и сам уже созрел. Так что охотно присоединюсь, если вы не возражаете.

Александр достал свою пачку, жестом отказавшись от предложенных хозяином сигарет.

– Так как вы хотели выразиться?

– Дело в том, что два года назад, когда Нестеров внедрял свой метод, не было каких-либо сведений, порочащих его детище. И действительно, внедрение препарата педалировалось через очень известного человека. Мы не могли не дать добро на разработку Нестерова. Не было оснований.

– А теперь они появились?

– Да! Наука не стоит на месте. За рубежом, где этот метод применяется пару десятков лет, появились публикации о возможных отдаленных последствиях. Вот например, Рональд Рейган делал себе подобную операцию. И что мы видим теперь? В каком он состоянии, знаете? Словно годовалое дитя. Болезнь Альцгеймера. А главная заповедь врача – не навреди! Основной принцип внедрения нового препарата – безопасность! А потом уже эффективность.

– И вы запретили Нестерову работать?

– Мы каждый год проводим контроль серий препарата, который выпускает и использует Анатолий Иванович. В этом году требования ужесточились. Мы сообщили об этом в Лицензионную палату с сопроводительным письмом, в котором обосновываем необходимость доработки препарата Нестерова. Лицензионная палата отозвала лицензию, разрешающую этот вид деятельности. Так что окончательное решение принимала Лицензионная палата.

– И что последовало дальше?

– Нестеров как с цепи сорвался. Прибежал ко мне в кабинет. Кричал, что, дескать, в порошок сотрет. И меня, и Климовича. Все эти угрозы повторялись в течение двух месяцев. И вот видите…

– Он вообще неуравновешенный человек, этот Нестеров?

– Да, в общем-то, слишком спокойным его не назовешь.

– Вы знаете, что накануне того дня, когда вы обнаружили взрывчатку, он попал в больницу по «скорой»?

– Ну и что? – Литвинов на секунду смешался, сделал глоток кофе и продолжил: – Во-первых, он действительно мог нервничать, замышляя убийство. И не сам же он его готовил! Смешно. Сейчас человека убрать ничего не стоит. Вернее, стоит очень дешево. Бомжа можно нанять. Стукнут по голове – и конец.

– Действительно, а что же было не нанять? – как бы про себя осведомился Турецкий.

– Вы меня спрашиваете? – взвился вдруг Литвинов. – Почему я живой перед вами? Ну извините, что не убили! Может, с трупами легче разбираться. Труп уже ничего не скажет! Можно свою версию сочинить!

Александр внимательно смотрел на Литвинова, выдавшего «свечку».

– Это вы извините, я не хотел вас обидеть! – миролюбиво промолвил он. – Просто вы человек умный, я пытаюсь вместе с вами рассуждать, – глядя на гладкую поверхность стола, продолжил он. – Я не понимаю вот чего: зачем Нестерову идти на убийство? Что уж он, такой уголовник потенциальный? Ведь если два года тому назад некто очень-очень влиятельный помог ему открыть свою клинику, то почему же этот «некто» не помог ему еще раз, два года спустя?

– Потому что этот человек уже прошел курс лечения у Нестерова. Ему лет на десять хватит, а больше и не надо – столько не живут. А сделанная услуга ничего не стоит, вы разве не знаете? И потом: это он два года тому назад был очень-очень влиятельным. А теперь уже не очень-очень, понимаете? И что вы думаете, заказ на убийство только уголовники дают? А как жены добропорядочные мужей заказывают? И наоборот? А партнеры по бизнесу? Вы разве не знаете, как это бывает? Приличные люди заказывают других приличных людей! – Литвинов почти кричал.

Турецкий вскинул глаза. На лице хозяина выступили красные пятна. В комнату влетела Марина Ильинична.

– Марат, еще кофе подать? – страдальческим голосом спросила она.

– Нет, Мариша, спасибо, – глухо ответил Литвинов.

– А вам? – Женщина перевела взгляд на Турецкого. Глаза чернели дулами артиллерийских орудий.

– Нет-нет. Мы закончили.

Турецкий поднялся.

– Благодарю вас за беседу, Марат Игоревич. А вас, Марина Ильинична, за превосходный кофе. Если в ходе следствия у меня возникнут еще какие-либо вопросы, надеюсь, вы не откажетесь на них ответить. Возможно, в ближайшие дни вас побеспокоят наши оперативники и следователи, мало ли что нужно будет уточнить, так что заранее прошу извинить за беспокойство. В наших общих интересах скорее выявить и обезвредить преступника. Или преступников.

Марина Ильинична неожиданно всхлипнула.

– Боже мой, когда же это кончится! – сквозь слезы простонала она.

– Мариша, я прошу тебя! – вскричал Литвинов, обнимая жену.

– Нет, подожди, Марат! – Женщина вырвалась и приблизилась к Турецкому.

«Сейчас укусит», – испугался было Александр.

– Сколько нас будут мучить?! – прокричала Марина ему в лицо. – Сначала два месяца угроз, шантажа, телефонных пыток! Он звонил нам днем, по ночам. Почти каждую ночь, в три часа – я время запомнила! Потому что это изо дня в день повторялось! И всегда одна и та же фраза: «Я тебя, Литвинов, в порошок сотру!» От него не было покоя. Марат ходил весь издерганный! Потом мы обнаружили эту коробку, а следователь, который был до вас, он все это рассматривал как чью-то шутку неудачную! Он ничего не принял всерьез! Марату даже охрану не предложили! Мы написали в Генпрокуратуру, и опять ничего – как в вату! Пока не убили человека, никто не шелохнулся! А этим человеком мог быть Марат! Если бы его убили, я бы… со мной бы… – Женщина разрыдалась, уткнувшись в грудь мужа.

– Тише, Мариша, успокойся.

– Марина Ильинична, я понимаю вашу тревогу за мужа и уверяю вас, что будет сделано все, чтобы разобраться в этом деле и наказать виновных. Это я вам обещаю, – твердо произнес Турецкий и вышел в прихожую.

– Я вас провожу, – воскликнул Литвинов, усадив жену на диван и выходя вслед за Турецким. – Вы ее, пожалуйста, извините. Она вся извелась за это время.

– Я понимаю, – кивнул Александр. – Извините и вы меня. Работа у меня такая. Приходится иногда наступать на больные мозоли.

Уже выйдя из квартиры, Турецкий спросил у стоящего в дверях Литвинова:

– Так где же висело это взрывное устройство?

– Вот здесь, справа. – Литвинов поднял руку, указал на бледное меловое пятно на стене.

– Справа от кого? – чуть улыбнулся Турецкий.

– От меня.

– А от меня получается слева! Вот она, теория относительности в действии! – Турецкий еще раз улыбнулся и исчез в кабине лифта.

Бороздя просторы московских проспектов, Саша думал о Литвинове. Что ж, визит удался. Что уяснил для себя Александр? Литвинов беспринципен: то выдает разрешение на работу, то не выдает и нервничает, когда его в этом уличают. А может быть, и продажен. Обстановочка в квартире говорит сама за себя. Надо будет побывать в институте. Благо это рядом, Сивцев Вражек. Дальше. Литвинов уверен, что убийца – Нестеров. Или желает убедить в этом Турецкого. Вон какую тираду выдал про заказные убийства. Получается, что каждый может убить каждого. В жизни что-то такого пока не наблюдается. К счастью. Вообще производит впечатление человека неискреннего, что-то скрывающего.

Вот кто понравился Турецкому, так это жена Литвинова, некрасивая Марина Ильинична. Она была совершенно искренна. И мужа своего любит без памяти, это видно невооруженным глазом. Впрочем, при такой ужасающей некрасивости единственная возможность удержать красавца мужа (а Литвинов, пожалуй, красавец – в опереточном варианте) – это безусловная и бесконечная преданность.

…А у тебя, Турецкий, жена красавица и умница. И тоже бесконечно тебе предана… И куда ты сейчас направляешься? Домой? Нет. Может быть, по служебным делам? К предполагаемому преступнику Нестерову? Тоже нет. Нестеров от правосудия не скрывается. Оставим его на завтра. Вот его-то интересно посмотреть на рабочем месте. Что там за ужасы такие с эмбрионами, прости Господи! Так куда же направляешь ты своего усталого коня, амигос? Уже вечер. Но еще не ночь. Время свиданий…