– Почему вы… – начала я, но тут же осеклась.

Он посмотрел на меня пристально, выжидающе.

– Почему вы не отказались от меня? – прошептала я, глядя на свои дрожащие руки.

Он молчал так долго, что я подумала, он не ответит.

– Потому что я не бегу от проблем, – ответил он спокойно. – И потому что не ты в этом виновата.

Я вскинула на него глаза, но в этот момент он развернулся и вышел из комнаты, оставив меня одну.

Я не знала, как к этому относиться. Он не убил меня. Он не выгнал меня. И он не сделал мне больно. Но что всё это значит? Почему он такой? Почему он не такой, как все?

Я свернулась в кресле, обняв себя руками. Сердце стучало глухо и тяжело. Рашид сказал, что даст мне время. Но что, если время ничего не изменит? Что, если я никогда не смогу привыкнуть к тому, что теперь я его жена?

Рашид

Я спустился вниз, чувствуя, как с каждым шагом напряжение в груди становится всё сильнее. Воздух в доме был пропитан тишиной, прерываемой только едва слышным потрескиванием дров в камине. Я направился на кухню, зная, что братья будут там. Они всегда собирались здесь, когда нужно было обсудить что-то важное. Этот разговор не мог ждать.

Как только я вошёл, все трое подняли головы. Бека сидел, откинувшись на спинку стула, Алим мрачно изучал что-то на экране телефона, а Джалил резал ножом яблоко, его движения были медленными и сосредоточенными. Увидев меня, они замерли.

– Ну? – первым подал голос Бека, поднимая бровь. – Ты расскажешь, что у тебя на уме, или мы будем гадать?

Я прошёл к столу и сел, сцепив пальцы перед собой. Внутри всё кипело, но я держал себя в руках. Этот разговор должен быть чётким, без лишних эмоций.

– Это не останется без последствий, – сказал я, и мои слова повисли в воздухе.

– Мы и не думали, что останется, – тихо добавил Алим, убирая телефон. – Но что ты собираешься делать?

– Такое искупается только кровью, – отрезал я, глядя им в глаза.

Бека усмехнулся, но не насмешливо, а как человек, который уже знал, что услышит эти слова. Он кивнул, сложив руки на груди.

– Неужели ты думал иначе? – проговорил он. – Мы все знали, что дело дойдёт до этого.

– Но это не просто месть, – продолжил я, наклоняясь вперёд. – Это принцип. Мужчина, который способен на такое… который причиняет боль слабому, который разрушает чью-то жизнь, не достоин того, чтобы жить.

Джалил поднял взгляд, внимательно посмотрев на меня.

– Ты уверен? – спросил он тихо. – Это твёрдое решение?

– Абсолютно, – ответил я без тени сомнения. – Я не приемлю насилие над слабыми. Никогда не принимал и не приму. Это не просто мой принцип. Это наш принцип. Мы – не такие.

Алим кивнул, его лицо оставалось мрачным, но в глазах читалась решимость.

– Ты прав, – сказал он. – Человек, который способен на такое, не имеет чести. И ты прав, это не должно остаться безнаказанным.

– Но как ты собираешься это сделать? – Бека подался вперёд, глядя на меня с интересом. – Он – не дурак. Наверняка уже прячется где-нибудь. Думаешь, он будет ждать, пока ты придёшь за ним?

Я стиснул зубы, вспоминая самодовольную ухмылку этого человека, его попытки отмахнуться от всего, что я сказал. Он был уверен, что ничего ему не будет. Но он ошибался.

– Я найду его, – сказал я твёрдо. – Где бы он ни был, он ответит за то, что сделал.

– Это уже больше похоже на нашего старшего, – усмехнулся Бека. – Но я скажу одно: мы все с тобой. Это не твоя личная битва. Это вопрос нашей чести. И если придётся идти до конца, мы пойдём.

– Я даже не сомневался в вас, – сказал я, глядя на каждого из них.

Джалил медленно кивнул, убирая нож в сторону.

– Значит, решено, – сказал он спокойно. – Мы поддержим тебя в любом случае.

Алим добавил, глядя мне прямо в глаза:

– Ты не должен делать это в одиночку.

– Я и не собирался, – ответил я. – Но есть одно «но».

– Какое? – спросил Бека, нахмурившись.

– Это не должно повлиять на неё, – я вздохнул, прикрывая глаза на мгновение. – Она уже достаточно пережила. Её не нужно впутывать в это.

– Мы понимаем, – сказал Джалил. – Это наша мужская работа. Она сделала всё, что могла, рассказав правду. Остальное – наше дело.

Я почувствовал, как напряжение внутри немного ослабло. Я знал, что братья поддержат меня, но услышать это вслух было важнее, чем я думал. Мы всегда были едины, и в этот раз тоже не будет иначе.

– Значит, начинаем завтра, – сказал я, вставая. – И сделаем это быстро. Позор должен быть смыт.

Бека поднял чашку, словно предлагая тост.

– За нашу семью, – сказал он с усмешкой. – И за то, чтобы тот мерзавец получил по заслугам.

Я кивнул, чувствуя, как в груди разгорается решимость. Теперь всё стало на свои места. Мы сделаем это. Вместе.

Зумрат

Я села на кровать, чувствуя, как ноги подкашиваются от усталости. Этот день был самым длинным и страшным в моей жизни. События смешались в один кошмар, и казалось, что он всё ещё не закончился. Всё внутри было словно выжжено, эмоции притупились, оставив лишь тягучую, невыносимую усталость.

Передо мной стоял мой чемодан. Единственное, что связывало меня с домом, где я выросла. Домом, где было больше холода, чем тепла. Я наклонилась и открыла замок. Ткань с тихим щелчком поддалась, и передо мной развернулась картина моей прежней жизни.

Вещей было немного. Пара платьев, повседневный платок, несколько простых рубашек и юбок. Всё это казалось таким… незначительным в этом огромном доме, где всё было продумано до мелочей, где каждая деталь дышала достатком и вкусом. Мои простые вещи казались чужими здесь.

Я осторожно достала первое платье. Оно было сшито ещё тётей. Простое, но любимое. Пальцы пробежались по ткани, и я вдруг поняла, что это платье пропитано запахом дома. Запахом, который я больше не увижу. Это был не тот дом, по которому стоит скучать, но я всё равно чувствовала странную пустоту, как будто вырвали кусок моего прошлого.

Я сложила платье на кровать и продолжила доставать вещи. Следующим была маленькая коробочка с украшениями – ничего дорогого, всего пара скромных серёжек и серебряный браслет. Всё это когда-то было подарено мне, но я редко носила украшения. Они казались лишними, будто на моём фоне всё это выглядело нелепо.

Когда я дошла до последнего платка, тяжело вздохнула и поднялась. Голова кружилась от усталости, но я знала, что нужно умыться, смыть с себя этот день. Этот ужасный, тягучий день, который, казалось, никогда не закончится.

Я взяла полотенце, одно из своих платьев, и вышла в коридор. Дом был тихим. Тишина казалась странной после тех громких разговоров, напряжённых моментов, которые я пережила. Я чувствовала себя здесь чужой. Но, возможно, так и должно было быть. Я ещё не привыкла. И, возможно, никогда не привыкну.

Зайдя в ванную, я включила воду. Шум потока наполнил маленькое помещение, и я наконец почувствовала, как напряжение немного уходит. Сняв платок, я провела рукой по волосам, распуская косу. Пряди упали на плечи, тяжёлые от сегодняшнего дня.

Я встала под струю воды, позволяя ей стекать по лицу, смывая усталость, страх и горечь. Глаза защипало, но я не была уверена, от воды это или от слёз. Я закрыла глаза и стояла так долго, пока горячая вода не начала остывать.

Когда я вышла из ванной, обернувшись в полотенце, я увидела своё отражение в зеркале. Лицо было бледным, глаза покраснели, но в них уже не было прежнего ужаса. Только усталость.

Я вернулась в комнату, чувствуя, как холодный воздух обволакивает влажные волосы. Чемодан всё ещё стоял открытым, и я, собравшись с мыслями, начала складывать вещи в шкаф. Каждое платье, каждый платок занимали своё место, словно это был маленький ритуал, который помогал мне понять, что теперь это мой дом. Или, по крайней мере, место, где я буду жить.

Когда я закончила, взглянула на комнату. Она была слишком просторной для меня, слишком красивой. Каждая деталь была тщательно подобрана, и всё это напоминало мне, что я чужая здесь. Даже моя одежда, аккуратно сложенная на полках, казалась неуместной.