— И часто такое раньше было? — какой настырный голос. Но я не в состоянии пока ответить. Безвольно сижу, полностью облокотившись на твёрдое тело.

— Мы когда сюда прилетели, то было. Мама сказала, что теперь мы в безопасности, и это система уходит. Не, отходит. Нервичная.

— Нервная система отходит?

— Тц, ну да. От стресса.

— Хм. Сколько ты уже тут живёшь?

— Наверное год. Мама говорит, что в

следующем году в школу пойду.

— Шустрая она у тебя.

— Дааа! — боги, почему это рыжая заноза не может помолчать? Она же сейчас всё выболтает. Мимоходом отмечаю, что надо провести профилактическую беседу, потому что это не дело.

— Элли. Помолчи. — еле выдавила эти слова из себя, потратив, кажется, все оставшиеся силы.

— Мааам, ну ты чего? Это же дядя Алистер!

Наверное зря она это сказала. Точно зря. Во мне поднялась такая волна гнева, что неизвестно откуда появилась уйма сил. Я сгруппировалась, зафиксировала руки, которые до этого момента меня обнимали, и опрокинула его о пол, оседлав сверху.

— Милая. Во двор. Быстро.

— Мааам…

— Я что-то непонятное сказала? — от моего тона она вместе с двумя сссобаками мгновенно умотала наружу.

Я же в свою очередь впилась взглядом в светло-голубые глаза. Крепко удерживаю его бёдрами, сцепив руки. Мои действия явно его удивили, иначе он с лёгкостью меня бы скинул.

— Ты, ррродственичек, какого хрена так напугал, а?

— Что?

— Ты хоть слышишь себя? Идиотина, ты мог нормально прийти?! Я чуть душу богам не отдала, думала, мою девочку похитили. А ты тут решил поразвлечься?

— Э, минуточку…

— Да хоть две. Придурок, какого чёрта ты так меня напугал?!

— Я тебя напугал? Да ты сама кого хочешь до инфаркта доведёшь!

— Да что ты?!

— Хм, меня это положение во всех смыслах устраивает, но если мы не переместимся на диван, последствия могут быть… неожиданными.

Я непонимающе уставилась в эти озёра. Мозг слабо трепыхался в попытках осознать услышанное, но оно осознаваться отказывалось. Видя мою растерянность, этот прохвост весьма однозначно потёрся об меня. Собой. Тем самым местом.

Ссскотина.

Я сорвалась за долю секунды и оказалась за спинкой дивана, ошарашено глядя на этого… Даже не могу подобрать слово.

— Ты, извращенец озабоченный! Ты что несёшь вообще?!

— Я нормальный мужчина, который вполне однозначно отреагировал на близкое нахождение красивой женщины. Ммм, сверху — твоя любимая поза?

Пока он поднимался и нёс фигню у меня была возможность рассмотреть этого индивида. Здоровенная, высокая махина с рыжими ушами в рыжих же патлах. Нет, в красных, как у малышки. Дылда.

И тут до меня неожиданно дошла суть вопроса.

— Слышишь, ты речь фильтруй немного, родственничек, а то дофига ерунды несёшь! Не смей городить эту чушь в моём доме и веди себя адекватно, ясно?

— А то что?

— Ммм, юридически это мой ребёнок. Весь. Целиком. А ты тут посторонний. Мне вызвать патруль? — сладко пропела я.

— Какая же ты дрянь. Специально отправила малую на улицу, чтоб не слышала, да? Ну давай! Рассказывай, сколько и чего именно ты хочешь. Смотрю, на мелочи ты не размениваешься — такую работу проделала: и ребёнка оформила и к себе привязала. Даже псину приручила. Чего ты хочешь, а? Говори.

— Деньги. Конечно. Всё сводится к деньгам, да? Уйди отсюда, а. Просто уйди. Оставь нас в покое.

На меня накатило такое разочарование вперемешку со слабостью, что я обессилено растеклась по дивану. Взгляд уныло вперился в потолок и никак не мог отлипнуть. Очень хотелось закрыть глаза и уплыть в сон. Или ущипнуть себя за руку и поскорее проснуться. Но я прекрасно осознаю, что это, к сожалению, не поможет.

Я понимала, что, возможно, наша с ним встреча будет не очень радужной. Я понимала, что всех подробностей он никогда не знал и не захочет узнать. Я понимала, что на самом деле он не тот добрый герой, каким его описывала Элли. Всё же взрослые с детьми — одни, а с другими взрослыми — совсем другие.

Но всё же… какой-то глупой частичкой себя я представляла, что самый добрый из всех возможных мужчин найдёт свою племянницу, которую безумно любит, снимет с меня хотя бы часть забот и мы будем… Что будем? Счастливы? С каким-то сказочным принцем, которому доверчивый ребёнок приписал все добродетели, а я, как дура, поверила? Айлин, очнись. Приди в себя. Это всё ересь. Соберись, тряпка. Плотно сжала зубы, мне кажется, что скрежет от этого действия разнёсся по всей комнате.

Делаю голубой вдох и стараюсь отринуть от себя весь поток эмоций, который рвётся наружу. Нужно быть рационально. Да. Обдумаем эту ситуацию немного позже. А сейчас нужно действовать в другом направлении.

— Что ты предлагаешь делать?

— Ты дура?

Рационально, рационально, рррационально. Как же я мечтаю врезать по твоей холёной морде чем-то тяжёлым, чтобы стереть эту снисходительную улыбку.

— Ты с первого раза вопрос не понимаешь, да? Я спрашиваю, какой у тебя план действий. Ты летел сюда с какой целью?

— Я летел сюда, чтоб забрать племянницу, которую ты нагло присвоила с целью выкупа. Вот зачем я летел. Так понятно?!

С каждой фразой, что срывается с его губ, он повышает голос на пол тона. Под конец уже практически кричит. Идиот.

— Прекрати орать и говори нормально. Ты напугаешь Элли.

— Она Габриэль.

— Она и Габриэль, и Элли, и Эльчонок, и еще много разных слов. Перестань вести себя как ребёнок у которого забрали конфетку. Мне нужен конкретный ответ.

Опыт — он такой. У меня даже голос не дрогнул. Уверена, что лицо тоже без малейших признаков эмоций, которые я на самом деле испытываю.

— Хорошо. Хорошо.

Он запустил обе руки в волосы и нервно сжал рыжее ухо. В другой ситуации это выглядело бы смешно, но вот сейчас мне ни капли не весело. Этот мужчина вызывает во мне неимоверный ужас. Спрятала руки в складках костюма, дабы скрыть дрожь.

— Я понял. Давай договоримся. Я дам тебе деньги. Много денег. Они окупят все твои затраты на малышку, и ты будешь в очень большом плюсе. Понимаешь? За это ты откажешься от прав на девочку. Мы просто совершим обмен: ты мне Габи, я тебе деньги. Все довольны. Согласна?

— Нет. И точка.

— Да твою же мать, какого хрена нет?! Что тебе надо ещё?

— Габриэль моя. Ясно? Хочешь принимать участие в её жизни? Принимай. Ты всё же не постороннее лично для неё существо. Но даже не думай её забирать. — говорю с непоколебимой уверенностью, которой на самом деле не испытываю.

— Зачем она тебе?

— Что бы ты себе там не надумал — она моя дочь. Всё это время я воспринимала её именно так и никак иначе. С какого перепуга я должна её отпустить? — меня переполняло негодование вперемешку с презрением к этому самоуверенному существу.

— Это! Моя! Племянница!

— Это моя дочь!

— Со мной она будет в безопасности.

— Да чтооо ты?! В полной безопасности? А как же тогда её похитили? А? Как же она оказалась на планете, захваченной пханами?! Не подскажешь случайно?

— Что?

— Со слухом всё же есть проблемки? Ты как нас нашёл?

— Случайно. Про вас сообщил мой знакомый.

— Чёрт возьми! Я как бешеная лиса путала следы, месяцами добиралась сюда, перестраховываясь на каждом шагу от всех случаев обнаружения… И ты нашёл меня через какого-то знакомого? Серьезно?

Поздравляю, Айлин, у тебя истерика.

Я уже не могу остановиться. Смех и всхлипы смешиваются в одно, слёзы льются ручьём.

— Эй, ты успокойся. — он растерян не меньше моего. Я же не понимаю из-за чего меня так сильно кроет.

— Ага, по одному твоему слову — выдавила через всхлипы.

— Айлин?!

— Мама?!

Два вопля слились в один.

Ну вот и незваные свидетели моего падения пожаловали.

Два вихря врываются ко мне, наперебой пытаясь успокоить. На моё лицо ложиться маленькие ладошки, и меня пронзает ужас: её могут забрать.

Больше никогда не буду терпеть невыносимые приливы нежности, когда она старается затискать всю меня, не буду злиться на очередную разбитую тарелку или новую каверзу. Как я тогда буду? Без неё?