Немного отдышавшись и придя в себя, Мара поморщилась и спросила:

— Где это мы?

— Известно где, — ответил демонёнок. — А аду. Но если быть точнее, то это пятый круг. Бесплодное царство, где ничему не расти, кроме ярости, гнева и боли несбывшихся мечтаний. Парадокс заключается в том, что сами желания здесь могут быть исполнены по щелчку пальца. Так что бойтесь своих желаний и ничего не зага…

— Кататься! — тут же потребовал Малой, словно забыв про всё, что говорил ему старший брат.

Мгновенно джины оказались рядом, едва чуткого слуха коснулось пожелание.

— Чего изволите? — тут же спросил один из них, самый синий и самый дерзкий, подлетев почти вплотную.

— Кататься! — повторил Малой и добавил с улыбкой. — И сказку!

— Будет исполнено, — кивнул джин и самый младший Адов мгновенно оказался у него на плечах. До тех пор бесплотных, но как только его эфемерной структуры коснулись, он стал плотным как седло. А следом вручив вожжи мелкому наезднику, добавил. — Куда поедем?

— Пф-ф-ф! — сделал одним губами Малой и тут же попытался слезть. А между тем повторил. — Кататься хочу!

— Но мы же и собираемся кататься, — сказал ему джин, но наездник снова попытался слезь, заартачился и прядал губами, будто сам конь.

Даже по виду было понятно, что не такой прогулки ожидал Малой.

— Кататься на Тяпе! — мгновенно уточнил он запрос.

— А кто такой Тяпа? Или что это такое? — даже немного растерялся джин, готовый предоставить их хоть сотнями, если бы знал, что делать.

Увидав растерянность собрата, тут же его инициативу перехватил другой джин. Фиолетовый, как перезревший чёрный виноград.

— А давай я буду Тяпой? — предложил он и пересадил Малого на себя, тогда как сам встал на четвереньки и создал настоящее седло у себя на спине. — Видишь? Я — Тяпа!

— Пф-ф-ф! — всё ещё было недоволен Малой и снова попытался слезть. — Тяпу хочу! Ты не Тяпа!

Джины тут же заспорили кто такой Тяпа или что может его заменить. И такая вокруг буря поднялась от этого спора, что их тут же укрыло как от внимания приближающихся ифритов, так и от прочих джинов.

Быстро сориентировавшись в ситуации, Даймон тут же подхватил Малого, усадил себе на шею и скомандовал:

— Бежим!

Пукс был только рад выполнить команду, тут же увязавшись у ног хозяина. А Колуна дважды просить не требовалось. Снова подхватив ослабевшую Мару на плечо, он поспешил за ними. Но проржавевшие во влажности доспехи, тут же забившись песком в местах сочленений, на этот раз уже не просто скрипели, а просто молили о пощаде. От чего Рыцарю Смерти пришлось по ходу избавиться сначала от рукавиц, затем от наколенников, затем от набедренников и налокотников. А когда на песке следом остались наручи, налядвеники, набрюшник, латная юбка и предплечник, Рыцарю пришлось перекладывать Мару с плеча на плечо на бегу, чтобы избавиться ещё и от наплечников.

Всё это Колун делал мощными рывками, просто срывая старые, ветхие ремешки, потрескавшиеся от длительного ношения. Высохшие в пустынной жаре, они отрывались с лёгким щелчком без всякой помощи посторонних.

Вскоре Рыцарь Смерти остался в одном кольчужном сабатоне и самой кольчуге. И теперь прыгая на одной ноге, пытался избавлялся от нижней части обмундирования. Но жар песка тут же заставил его отыграть назад, едва обнажённая нога ступила на него. И Колун шустро натянул кольчужный сабатон обратно, который, судя по всему, использовал вместо носок.

Между тем Рыцарь Смерти скинул достаточно лишнего веса, чтобы вертеть Мару на плечах как сухую веточку. А вскоре он уже нагонял Даймона.

На плечах же самого демонёнка Малому никак не сиделось спокойно. И он снова потребовал:

— Сказку!

— Тихо ты, — снова попросил его старший брат, оглядываясь на клубы пыли позади. — Я сам расскажу тебе сказку, только ничего не проси. Понял меня?

— Угу, — кивнул младший брат.

И Даймон попытался припомнить всё, что читал о джинах и ифритах в Сонной книге. Сбавив ход, он начал рассказывать:

— Значит так. Шёл по пустыне мужик один. Но без крыльев, к сожалению, — почесав собственное крыло, демонёнок присмотрелся к Пуксу, и решил идти туда, куда ведёт пёс. — Страшно ему было брести одному. И в этой бездне страха одиночества и преисполненный великого желания выжить, брёл этот мужик по пустыне в поисках спасения сколько хватало сил. Но песков вокруг было много, а мужик — один. И даже словом не с кем ему было обмолвиться. Не то, что воды попросить или о хлебе с румяной корочкой рассказать.

Малой заслушался, перестала дёргаться на уже более мягком плече носильщика Мара. Постоянно принюхивался к чему-то среди дюн Пукс. Но едва демонёнок задумывался на миг замолкал, как Малой снова начинал ёрзать и требовать продолжения. Приходилось сочинять на ходу.

— Сердце мужика было полно надежды на лучшее, а разум твердил, что ничего не выйдет, — пришлось продолжил Даймону. — Мужик знал, что в бесплодной пустыне его ждёт лишь смерть и вечное забвение. С каждым шагом чувствовал, как жара проникает в его душу, а как тени закатного солнца удлиняются. И стаи джинов и ифритов уже следят за ним, готовые вмешаться в его судьбу.

Малой захлопал в ладоши, теперь уже от радости.

— Устало шагая вперёд, мужик поборол страх перед скорой смертью. Но напоследок решил ещё пожить. И произнёс древнее заклинание, которое когда-то услышал в легендах, что рассказывала ему бабушка… ну знаешь, такая как Агата Карловна, но старая и седая, а не молодящаяся и в модных очках.

Малой примолк, внимательно слушая.

— Вокруг мужика тут же закружились песчинки, поднялась пыльная буря, а он оказался в самом её центре. Где стало так тихо, словно умерли все звуки. А в самом эпицентре ему явился джин. Всё, как и полагается у джинов: синий, величественный и загадочный, как Мара, когда я спрашиваю, кто съел мой кекс? Ты ведь знаешь, что мы, демоны, любим сладкое?

— Ничего я не ела! — тут же ответила Мара и вздохнула. — Оно само вышло. Нечего было меня с ним один на один оставлять под хорошую книгу с чаем.

— «Что ты желаешь, смертный? Говори, раз призвал меня и моих братьев!» — изобразил голос джина Даймон. — Его голос звучал как гром в тишине. И путник, осознав всю тяжесть выбора, задумался. Ведь чего можно на смертном одре желать? Конечно, он мог попросить о богатстве, власти или о вечной жизни. Но в его сердце горела лишь одна мечта — вернуть то, что он потерял. Никто ведь не гнал его в эту проклятую пустыню. Он сам пришёл в неё из благодатных краёв, где текут чистые реки и повсюду есть хлеб. А людей столько, что хоть часть, но ему улыбнётся. И со многими он мог разговаривать часами. В беседе и стакане воды не откажут.

— Глупый? — тут же уточил Малой.

— Ну, не такой уж и глупый, просто хотел побыть один, в себе разобраться, а по итогу так далеко забрёл, что обратно уже так просто не выйти, — задумался Даймон и вспомнил, что сюжет зависит только от него, а брата надо учить, а не только ругать. — В общем, когда к нему явился джин и предложил исполнить любое желание, в этот момент мужик и понял, что истинная сила не в желаниях, а в том, ЧТО мы готовы отдать ради и надежды на лучшее. Жертвуем ли мы любовью, возносим на алтарь свои страсти или просто резко хотим кекса с чаем, не важно. Важно, как мы к этом пришли. Ведь у всего есть предыстория. А история этого мужика началась именно в пустыне, когда он понял, что дело не в джине, или угрожающим ему новым зноем ифритам, а только в нём самом. И только он сам может решать, готов ли открыть двери к новым возможностям. А если готов, то чем готов рискнуть ради своей мечты? Неужели, всем?

— Чем всем? — тут же спросил Малой.

— Я и говорю, что в нас по идее и так уже есть всё, что нужно. А всё остальное — лишь наши временные потребности, — тут же ответил ему брат. — А мужик загадал какое-то глупое желание по итогу, ну джин его и оставил навсегда бродить по пустыне, чтобы другим неповадно было. А может, мужик сам стал джином. Никто этого точно не знает.