Положительное значение веры сказывается, во-первых, в том, что верующие по вере во Христа усыновляются Богу (стт. 26-28). Все человеческие различия стираются, и все верующие становятся одним человеком во Христе. В ст. 28 русский перевод: «вы одно во Христе», не отвечает подлиннику. Лучшие рукописи имеют вы один человек . Этот один человек есть Христос, Мы снова встречаемся с мыслью о Церкви, как Теле Христовом, которую мы отметили в 1 Кор. (ср. 10:17, 12:27). Это единство и создается верою, которая запечатлевается крещением (Гал 3:27). Из сказанного вытекает сущность веры в понимании ап. Павла. Вере в его учении принадлежит главное место. Но было бы неправильным толкованием мысли Апостола видеть в «вере» одно только ее умозрительное содержание: обнимать веру, как «символ веры». Вера предполагает и «символ веры», но Павлове понимание веры гораздо шире. Для ап. Павла вера есть вся полнота духовной жизни. Вера выражается в стремлении того, кто верит, к совершенному единению с тем, в кого он верит. Поэтому с верою неразрывно связана любовь. Именно в таком понимании, вера во Христа есть начало христианского единства. Во-вторых, значение веры сказывается в том, что на верующем исполняются обетования, данные Аврааму, иначе говоря, верующий вступает в полноту наследственных прав сына (3:29-4:7). Ссылаясь на Авраама, ап. Павел и здесь, как и в других местах своих посланий (ср. гл. 4, Рим 4:9), отдает дань своему раввинистическому прошлому и считается с иудейскою полемикою. Но ему самому дорога мысль об усыновлении спасаемых Богу, в которой его учение о спасении достигает высшей полноты выражения (ср. еще Рим 8, Еф. 1:5 и др.). Очень вероятно, что в основании образа 4:1-2 лежат институты Римского права. Что же касается той зрелости, которую ап. Павел имеет при этом в виду, то она наступила в полноту времен, когда совершилось воплощение Сына Божия, для искупления подзаконных и усыновления нас Богу в благодатном даре Св. Духа. Отпадение Галатийских христиан в иудаизм есть, по существу, возвращение к тем стихиям мира, которым они служили в язычестве. Оно сводит на нет весь труд ап. Павла (4:8-11). Понятно поэтому то волнение, которым ап. Павел отзывается на происшедшее в Галатийских Церквах, и которое находит выражение в стт. 12-20. В плане послания этот отрывок, является отступлением, но он подчеркивает ту опасность, которую ап. Павел видит в отпадении Галат.
В 4:21 Павел возвращается к основной теме о законе и вере. Он уже не ограничивается чисто-педагогической функцией закона, но хочет показать, что истинная верность закону соблюдается именно в христианстве. В посланиях ап. Павла отрывок Гал 4:21-31 относится к числу тех, которые кажутся особенно чуждыми современному читателю. Для уразумения его надо иметь в виду, во-первых, то, что объем закона в понимании ап. Павла не ограничивается одними только законоположениями Ветхого Завета, но распространяется на все его книги, и, во всяком случае, на Пятикнижие в его целом. Во-вторых, к закону, в таком его объеме, он применяет аллегорический метод, усвоение которого составляло часть полученного им раввинистического образования. Павел подвергает аллегорическому толкованию историю двух сыновей Авраама, как она дана в книге Бытия: один был от рабы, другой — от свободной. В аллегорическом толковании два сына Авраама выражают два завета, и гонение, воздвигнутое на Исаака, сына рабы, есть прообраз совершающегося ныне. Христиане — дети свободной, для них и остается уроком изгнание рабы и ее сына. Этот вывод есть основание практического учения Гал, которое начинается призывом к свободе, (5:1).
Практическому учению посвящен отрывок 5:1-6:10. Призыв к свободе сопровождается предостережением против обрезания (5:2-3). Обрезание есть символ, обязывающий к исполнению закона в полном его объеме. Между тем, Павел уже показал и неисполнимость закона и перехождение его во Христе. Принципу закона, он противополагает во Христе новое основание нравственной жизни, для которой не существует ни обрезания, ни необрезания: это основание есть вера, действующая любовью (5:4-6). Мы уже отмечали, что в Павловом понимании веры, с нею неразрывно связана любовь. Новое отступление 5:7-12 показывает тревогу Апостола по поводу отпадения Галат. Он готов приравнять обрезание к оскоплению. С большею силою ал. Павел не мог выразить свое отрицательное отношение к обрезанию. Как мы уже напоминали, скопцам был закрыт доступ в общество Господне (Второзак., 23:1). Вера, действующая любовью, как основание нравственной жизни, есть та христианская свобода, к которой Апостол призывает своих учеников (ср. ст. 13а). Но, как и в 1 Кор. (6:12), человеку приходится ограничивать себя в пользовании своею свободою (стт. 13б, 15). Во-первых, свобода не должна быть поводом для угождения плоти. И, во-вторых, употребление свободы должно быть подчинено любви. Как и Сам Господь, ап. Павел видит в любви средоточие закона. Свою мысль об ограничении свободы он раскрывает, противополагая дела плоти и плод духа (5:16-6:5). Он знает борьбу духа и плоти, парализующую волю человека. Области духа противополагается область закона, который, тем самым, сближается с плотью. Что же касается духа, то, если это понятие и относится в гл. 5 к духу человеческому, то духу человеческому сообщается дар Св. Духа, и сказанное о Св. Духе в глл. 3 и 4 здесь подразумевается. Заслуживает внимания, что о делах плоти Павел говорит во множественном числе (ст. 19), а о плоде духа — в единственном (ст. 22). Он явно противополагает дурной множественности греха единство духовной жизни. Он еще раз показывает в 6:2, что закон Христов сосредоточен в любви. Только в этом смысле он и может сочетать эти два понятия, взаимно исключающие друг друга. И, если никто не должен возлагать своего бремени, иначе говоря, своей ответственности, на другого (6:5), это не исключает того, что каждый должен был стараться помогать другому нести его бремя (ст. 2). И то, и другое вытекает из любви [40 ]. Практическое учение Гал заканчивается в 6:6-10 отдельными наставлениями, касающимися частных случаев и содержащими общее поощрение к добру.
Отрывок 6:11-18 есть заключение послания. Он начинается с повторного предостережения против обрезания (ст. 12-14), которое обесценивается в своем значении, и которому противополагается новая тварь (ст. 15). В основании новой твари лежит Крест Христов, представляющий для Павла высшую ценность. В 5:6 обрезанию и необрезанию, как путям жизни, противостоит путь веры, действующей любовью. Речь идет о жизни здешней. В 6:15 новая тварь есть понятие эсхатологическое, не путь, а цель пути. Конечно, и эсхатологическая цель предвосхищается уже в нынешнем веке: в 2 Кор 5:17 aп. Павел говорит о новой твари, как о некоей данности. Приемлющим его учение Апостол посылает свое благословение: им и Израилю Божия (ст. 16). Понятие Израиля Божия понимается двояким образом: одни толкователи видят в нем спасшийся остаток Израиля (ср. Рим 11:1-5). Другие — и таковых большинство — понимают его в смысле христианской Церкви, Израиля духовного, наследующего в духе обетования, данные в Ветхом Завете Израилю по плоти. Это последнее понимание заслуживает предпочтения, как отвечающее общему контексту послания (ср. 4:28). В ст. 17 Павел снова возвращается к мысли о Кресте (ср. стт. 12-14). Он говорит о своем участии в Страстях Христовых. История Римско-католической святости дала толкование этих слов в опыте стигмат. В Православной Церкви каждый монах носит их начертание на своем монашеском парамане. Переходя от Креста к новой твари и возвращаясь от новой твари к язвам Господа Иисуса, Павел, тем самым, выражал свое убеждение в явлении славы чрез Крест. Мы видели в самом построении 1 Кор. путь от Креста (глл. 1-2) к славе Воскресения (гл. 15), и во 2 Кор участие Апостола в Страстях и Воскресении Христовом (гл. 4). Мы не должны забывать, что и Гал, кончающееся словом о Кресте (6:12-14, 17), начинается с упоминания о Воскресении (1: 1).
