(Они смотрят друг на друга с вызовом и усталостью, понимая, что их безумное сотрудничество только начинается.)
(Русский Язык, посмотрев на Автора долгим, пронзительным взглядом, отворачивается): Бу́дем писáть дáльше. Но я диктую свои усло́вия. Что будет дальше? И на чём мы остановились? Лилия поклялась отомстить пиратам…
(Автор, хитро ухмыльнувшись, подхватывает): Ага, точно! Месть! Это в моём стиле! Так, а что если… Что если она вдруг почувствует зверский голод? Ахахаха! Представляю, как ты будешь корчиться от желания пожрать! Будешь тут мне свою святость изображать, когда кишки урчат!
(Русский Язык, с подозрением смотрит на Автора): Что ты имеешь в виду? Зачем ей вдрук зверский голод? Э́то совершéнно неумéстно!
(Автор, игнорируя её протесты, начинает лихорадочно печатать текст): “Лилия, измученная долгими скитаниями и пережитым ужасом, внезапно почувствовала неутолимый голод. Её желудок скручивался в тугой узел, требуя пищи. Она чувствовала, что если не поест прямо сейчас, то просто потеряет сознание…”
(Русский Язык, хватается за живот): Чтó ты дéлаешь? Мне вдруг и в прáвду ста́ло очень голо́дно! Как буд-то это по-настоящему!
(Автор, смеясь, продолжает писать): “Но, увы, вокруг не было ни крошки съестного. Лилия огляделась по сторонам, надеясь найти хоть что-нибудь, но её взору предстали лишь голые скалы и выжженная земля. Жестокая ирония судьбы! Она, поклявшаяся спасти свой народ, умирала от голода в одиночестве…”
(Русский Язык, начинает метаться по кабине): Ну хватит! Довольно! Прекрати это немедленно! Я не могу больше терпеть! Я сейчас упаду в обморок! Я не знаю, что ты делаешь со мной но… (В глазах Русского Языка начинают блестеть слёзы от голода.)
(Автор, наслаждаясь её мучениями, продолжает издеваться): “В отчаянии Лилия представила себе сочный кусок мяса, истекающий аппетитным соком. Она почувствовала его запах, ощутила его вкус на языке… Её слюнки потекли, и она едва не потеряла контроль над собой…”
(Русский Язык, срываясь на крик): Остановись! Умоляю! Я сдéлаю всё, что ты захо́чешь! Только прекрати э́то мучéние! Хватит с меня того, что я не доела икру во время войны! Пожалей хоть ты!
(Автор, наслаждаясь её мучениями, продолжает издеваться): “В отчаянии Лилия представила себе сочный кусок мяса, истекающий аппетитным соком. Она почувствовала его запах, ощутила его вкус на языке… Её слюнки потекли, и она едва не потеряла контроль над собой…”
(Русский Язык, срываясь на крик): Остановись! Умоляю! Я сдéлаю всё, что ты захо́чешь! Только прекрати э́то мучéние! Хватит с меня того, что я не доела икру во время войны! Пожалей хоть ты!
(Автор, вдруг обрывает тираду и смотрит на Русский Язык. Секундное замешательство, словно что-то промелькнуло в глазах, но тут же исчезло. Равнодушно пожимает плечами): Икру, говоришь, не доела? Ну, бывает. Чё стоять-то, пиши дальше. Хотя, если тебе так хреново, то… можешь пока посидеть отдохнуть. Чего зря мучиться-то? Сама же потом ныть будешь, что я тебе творить не даю.
(Русский Язык, с облегчением выдыхает и, шатаясь, отходит от экрана, садясь за стол): Ты и в прáвду… невыносим. Как с тобой возмóжно… со-трудничать.
(Автор, отворачиваясь и направляясь к камбузу): Да ладно, не ной. Просто у меня сегодня настроение такое… садистское. На всех нападает. Щас что-нибудь найду поесть. Может, и тебе перепадёт. Хотя, вряд ли. Мне самому жрать охота, как зверю… Ну, и пошли, чего там… А и то - нужно же чтобы она потом хорошо писала. Будет голодная - напишет всякую фигню, а с другой стороны так даже прикольно… ну да ладно.
(Он уходит на камбуз, ворча себе под нос, и начинает греметь посудой, выискивая что-нибудь съестное. Русский Язык, утомлённая и униженная, остаётся сидеть за столом, погружённая в свои мысли.)
Автор.
Что же будет дальше? Напишем что-нибудь или… Что ты чувствуешь, РЯ? (Автор, в ожидании, что хоть что-нибудь приготовлено, заходит на кухню и что-то начинает доставать)
(Автор, ворча себе под нос, заходит на камбуз и открывает холодильник. Там пусто. Лишь одинокий початок кукурузы и початая банка маринованных огурцов вызывают хоть какой-то интерес. Разочарованно вздыхает): Да чтоб меня… Вот это запасы! Как в блокадном Ленинграде, блин. А жрать-то охота…
(Задумчиво чешет затылок и вдруг его осеняет безумная идея): Эврика! А чего это я сам должен тут корячиться? У меня же есть… помощники!
(Автор, вытаскивает из кармана карандаш и листок бумаги. Начинает быстро рисовать. Через несколько минут на столе стоят две фигурки маленьких детей – мальчик и девочка, нарисованные в мультяшном стиле. Оживляет их щелчком пальцев): Так, мелкота, слушай мою команду! Сейчас вы будете готовить мне обед! И чтобы всё было быстро и вкусно! Иначе… иначе я вас сотру в порошок! Ахахаха!
(Мальчик, испуганно хлопая глазами): Но… мы же ничего не умеем… Мы просто рисунки…
(Девочка, робко добавляет): Мы даже не знаем, где тут что лежит…
(Автор, злобно усмехаясь): Не умеете? Научитесь! Быстро! А где что лежит – сами найдёте! Это ваш шанс проявить себя! А теперь – марш к плите! И живо!
(Нарисованные дети, дрожа от страха, начинают неуклюже копошиться на кухне. Они пытаются открыть шкафчики, достать кастрюли, включить плиту… Всё это выглядит до смешного нелепо и беспомощно.)
(Автор, сидя на стуле и закинув ноги на стол, хохочет во всё горло): Ахахаха! Вот это цирк! Смотреть на вас – одно удовольствие! Ну вы даёте! Такие неуклюжие! Такие смешные! Ахахаха! Жаль, камеры нет, а так бы в тик-ток слил - сразу бы миллион просмотров собрал! Ахахаха!
(Русский Язык, выглядывая из комнаты, с ужасом наблюдает за происходящим): Ты совсем спятил! Зачем ты застáвил дéтей готóвить? Они же ничегó не умéют! Да и в целом… как ты мог застáвить дéтей что либо дéлать?!
(Автор, отмахиваясь от неё): Да ладно, не переживай! С ними ничего не случится! Это же всего лишь рисунки! Зато мне весело! А тебе не пофиг? (Хотя, наверное, ей и вправду жалко этих карапузов… Ну и дура! Они же ненастоящие! Хотя, если так подумать… то, что я творю, - это какое-то жуткое извращение… Да пошло оно всё к черту! Главное – чтобы мне было весело!)
(Нарисованный мальчик, пытаясь достать сковородку с верхней полки, падает и роняет на себя кучу кухонной утвари): Ой! Мамочки! Помогите!
(Автор, продолжая хохотать, кричит): Давай, давай! Не расслабляйся! Кто не работает – тот не ест! Ахахаха!
(Русский Язык, не выдержав, подбегает к нему и отвешивает звонкую оплеуху): Ты совсем спятил! Зачем ты застáвил дéтей готóвить? Они же ничегó не умéют! Да ты и вообще, говнюк, хуже моего бывшего!
(Автор, потирая щеку, огрызается): Ой, да ладно, чего раскричалась? Как бабка базарная! Подумаешь, оплеуху влепила! Тебе что, жалко этих каракулей? Они же ненастоящие! Просто… развлекуха!
(Русский Язык, с презрением смотрит на Автора): Твои “развлекухи” уже давно перешли все грáницы! Тебе то́лько бы издевáться над другими! Ты даже над мёртвыми и детьми готов прикалываться!
(Автор, встает и надвигается на неё): Ах ты сука! Да я тебе сейчас покажу, как “прикалываться” надо! Ты у меня сейчас огребешь! Заткнись, а то я те покажу где раки зимуют
(Русский Язык, с вызовом смотрит ему в глаза): Да что ты мне сделаешь? Уда́ришь? Валяй! Ты же у нас такой смелый! Ты только и спосóбен на подлóсти и низости! Да ты вообще - бабник, как мой покойный дед!!!
(Автор, взбешенный, замахивается на неё. Русский Язык, не ожидая удара, отшатывается, но не убегает. Она готова к драке. Они сцепляются в яростном клинче, обмениваясь оскорблениями и ударами).
Автор (с размаху отвешивает ей подзатыльник): Да пошла ты в жопу, овца!
