— Что с тобой? — тихо спросила Магали, соседка Анжелины по дортуару. — Можно подумать, что ты замерзла.

— Немного…

Действительно, в дортуаре было довольно холодно. Ученицы сами топили печку. Каждое утро служащий больницы приносил ведро угля. Нечего было даже и думать, чтобы выпросить больше.

— Я хотела сказать тебе «спасибо», Магали, — шепотом сказала Анжелина. — Благодаря тебе я справилась с одним мерзким типом.

Девушка хихикнула, услышав из уст Анжелины такие слова. Дослушав историю до конца, Магали строго сказала:

— Браво, Анжелина! Ты здорово его отделала. Если я когда-нибудь встречу этого Блеза Сегена, я прикончу его.

Но им не удалось продолжить разговор. Дверь дортуара распахнулась, и на пороге появилась мадам Бертен.

— Анжелина Лубе и Дезире Леблан, быстро одевайтесь и приходите в родильное отделение. Там рожает одна пациентка. Я диагностировала двуплодную беременность. Мне нужна ваша помощь, тем более что этой ночью доктор Кост не дежурит.

С этими словами она повернулась и удалилась.

— Разве это жизнь, когда тебя вытаскивают из кровати пять ночей в неделю… — усмехнулась Магали.

— Ну и пусть! А ты можешь спать дальше, — ответила Анжелина, быстро вставая и надевая халат.

Через несколько минут Анжелина и Дезире торопливо шли по коридору.

— Близнецы, представляешь! — шептала Дезире. — Наверняка роды начались преждевременно. Малыши будут совсем крошечными и слабыми. Надо их обогреть. Лишь бы они оказались жизнеспособными. Им было бы лучше родиться летом.

— Ты права, но мы сделаем все, что в наших силах, — заверила ее взволнованная Анжелина.

Когда они подошли к кровати пациентки, главная повитуха пристально посмотрела на них.

— Анжелина Лубе, вы будете делать циркулярный массаж живота, а вы, Дезире Леблан, держите мадам Фор за руку и давайте ей пить, если в том возникнет необходимость.

Будущая мать, женщина лет тридцати, все время стонала, закрыв глаза. У нее был огромный живот с растянутой кожей.

— Мне плохо! Мне больно! — жаловалась она, приоткрыв глаза. — Мадемуазель, сжальтесь надо мной, не дотрагивайтесь до живота!

Роженица обращалась к Анжелине, которая уже начала легкими круговыми движениями массировать живот вокруг пупка.

— Не волнуйтесь, мадам. Массаж поможет тканям расслабиться и будет стимулировать матку.

Анжелина улыбалась. Ее фиолетовые глаза были полны сочувствия. Мадам Бертен готовила инструменты: щипцы, ножницы, пеленки, пропитанные антисептиком. В воздухе пахло хлоркой и спиртом, к ним примешивался запах крови и мочи.

— Я должна осмотреть вас еще раз, — сказала главная повитуха.

— О нет! Я не хочу, это так больно! — запричитала пациентка.

— Полно, мужайтесь, мадам, — строго приказала главная повитуха. — Вы вынашиваете двух детей. Следовательно, они будут меньше, чем обычные дети. Вы постараетесь, и они легко пройдут через родовые пути.

— Да, вы должны успокоиться, — участливо подхватила Анжелина. — Дышите ровно, прислушивайтесь к своему телу. Господь благословил вас, дав двух малышей.

— Мне сказали, что они не выживут, потому что рождаются слишком рано, — плача, возразила будущая мать.

— Никто не может предсказать, как все будет! — возмутилась Анжелина. — Я сейчас расскажу вам одну историю. Это произошло давно, в моей собственной семье. Моя прабабушка родила маленькую девочку, весящую всего два килограмма, на месяц раньше срока. Это произошло в разгар зимы, в горах. Малышка помещалась на раскрытых ладонях отца. Все были очень огорчены, думая, что этот крошечный ребенок, еще не до конца сформировавшийся, умрет. Но родители клали днем малышку на печку, запеленав в шерстяные пеленки и укрыв бараньими шкурами, а на ночь забирали ее в свою кровать. Девочка сосала грудь, спала и вновь сосала грудь… Она стала моей бабушкой, весьма крепкой особой с хорошим аппетитом и сильным характером.

— Ах, да… — вздохнула пациентка. — О! Мне хочется тужиться, я чувствую, что ребенок выходит… О, помогите мне, мадемуазель!

Мадам Бертен быстро нырнула под простыню, закрывавшую нижнюю часть тела пациентки. Сидя на табурете, она слегка нажала на уже раздвинутые бедра.

— Вот и первый! — воскликнула она. — Дезире, держите мадам Фор за плечи. Если она захочет приподняться, помогите ей. Лубе, скорее, ребенок выходит.

Анжелина бросилась к мадам Бертен вместе с медсестрой, присутствовавшей при родах. Медсестра терпеливо ждала, держа в руках полотенце.

— Пуповина, Лубе! Она обмоталась вокруг шеи, — прошептала мадам Бертен. — У вас тонкие и ловкие пальцы. Размотайте ее.

Анжелина управилась за несколько секунд. Ребенок пронзительно закричал.

— У вас мальчик, — сказала Анжелина. — Красивый, как и все, родившиеся в срок. Он вовсе не тщедушный, не уродливый.

— Слава богу! — пробормотала мать.

Взволнованная Анжелина передала новорожденного медсестре. Затем мадам Бертен приняла девочку. Она была меньше брата, но тоже здоровая, о чем громко сообщила главная повитуха.

— Мой муж будет счастлив. Правда, вы уверены, что они выживут?

— Совершенно уверены, мадам, — ответила Анжелина. — Вы будете лелеять двух прелестных пупсов! Поздравляю вас!

— Вы очень помогли мне, мадемуазель. Вы такая любезная, такая ласковая! Вас зовут Анжелина? Я назову свою дочь вашим именем. Да, я окрещу ее Анжелиной в честь ваших прекрасных глаз. Мой муж торгует засахаренными фиалками. В течение всего года меня окружают цветы, знаменитые тулузские фиалки.

Мадам Бертен никак не прокомментировала слова женщины, но Анжелина и Дезире впервые увидели, что она улыбается.

Тулуза, парк больницы Святого Иакова, воскресенье, 7 марта 1880 года

В это первое воскресенье марта казалось, что весна уже наступила. Кусты форзиции словно выставили напоказ свои желтые цветы, а в рабатках устремились вверх голубовато-зеленые толстые листья крокусов и нарциссов.

Ученицы мадам Бертен воспользовались этим прекрасным солнечным днем и вышли погулять в парк больницы. Около домика, где жили садовники, стояли две железные скамьи. Туда-то и направились девушки. Это был выходной день, и все они надели свои самые лучшие наряды, сделали красивые прически, словно беря реванш за будни, когда им приходилось ходить в серых халатах, белых фартуках и косынках.

— К черту форму! — воскликнула Жанина, потягиваясь всем телом. — Получив диплом, я буду ездить к своим пациенткам в шелках и кружевах.

— Ну, это уж слишком! — одернула ее Одетта. — Приняв роды, повитухи редко остаются чистыми. Например, вчера женщина, которую я мыла, описала меня. Возможно, не смогла сдержаться. Но я думаю, что она это сделала нарочно.

Анжелина, сидевшая между Люсьеной и Дезире, с улыбкой слушала. Их разговоры всегда вертелись вокруг пациенток, женщин, с которыми ученицам довелось познакомиться при весьма специфических обстоятельствах. Во время, предшествовавшее появлению ребенка на свет, возникала атмосфера доверия и интимности. Но бывали и исключения. Порой обе стороны проявляли взаимную антипатию, злились друг на друга. Позавчера Анжелину буквально выгнали из родильной палаты. Мадам Бертен пришлось уступить требованиям пациентки, которая ни за что не хотела, чтобы до нее дотрагивалась женщина с рыжими волосами. Виной тому стала одна-единственная прядь, выбившаяся из-под белой косынки. «Где гнездится человеческая глупость? — думала Анжелина. — Если бы доктор Кост был там, возможно, он образумил бы эту фурию». Но Филипп Кост отсутствовал. После своего возвращения в больницу Анжелина ни разу не видела его. По родильному отделению ходили разговоры, будто бы врач заразился скоротечной чахоткой от одной из пациенток. Никто не знал, насколько правдивыми были эти слухи, тем не менее, Анжелине они доставляли боль. «Мне его не хватает. Как бы хотелось встретиться с ним в коридоре, поймать его взгляд, — думала она. — Я рассчитывала поблагодарить его за открытку, посланную ко Дню святого Валентина. Но если он серьезно болен, когда я увижу его?»