По сути, я был ему не противник, уступая как в силе, так и в скорости. Но моя надежда была на его слабость, а слабостью был алкоголь, который плескался в его глазах. В обычной ситуации я мало что мог противопоставить его двойному превосходству в весе и силе, и полуторному в скорости. Мое “искусство” боя на мечах для настоящего мечника так и оставалось в кавычках. И только то, что мозг противника был сейчас затуманен, а тело не могло выдавать нужной скорости, давало мне надежду на благополучный исход боя.
Огромная горилла-подобная фигура в тяжелом скафандре с мечом в лапе прыгала упруго и легко, как танцовщица, умудряясь наносить чуть ли не по паре-тройке ударов в секунду.
Контейнеры, возле которых мы крутились, получали иногда страшные удары, оставлявшие глубокие зарубки от меча дарга. Его клинок рвал и кромсал воздух с гулом лопастей мощного промышленного вентилятора. Мысль, попытаться парировать такие удары, мне даже не приходила в голову.
Я прыгал, скакал, уворачивался и выжидал момент. Сейчас вся моя надежда была только на то, что алкоголь обладает скверным качеством затуманивания мозгов и потери координации. В таких условиях, на тактическом уровне, я мог одержать победу, если Борок допустит ошибку.
Но этот момент все не наступал. Даже наоборот, к его движениям постепенно начали возвращаться его былые гибкость и хищная пластика, а пьяная кипящая злость сменилась на холодную расчетливость. Скорее всего, нейросеть помогла очистить кровь от алкоголя. Так что ждать его ошибок, скорее всего, бесполезно.
Обманное движение, финт и лезвие меча вспарывает локтевое соединение скафа моей левой руки. Если бы не скафандр, я потерял бы руку по локоть, а так – глубокий порез, с веером кровавых брызг от моего отдергивания руки назад. Больно! Но, надеюсь, пена остановит заструившуюся по предплечью кровь.
Череда выпадов, мои уклоны и отскоки с попытками контратаковать. И вот уже вложенная мощь удара пробила защиту скафандра, прорезав рану на плече. Опять левая рука! Как же больно.
В глазах Борока уже читалась твердая уверенность, холодный расчет и опять же торжество. Для него все уже было решено, и конец боя зависит только от его желания.
У меня же внутри нарастало чувство обреченности. Я действительно не мог ему ничего противопоставить. А с таким настроем Борока против меня, финал боя предопределен. Живым он меня отсюда выпустить не желал!
Пауза. Обманчивая расслабленность хищника, и резкий всплеск. Движение влево с обозначением атаки моей правой руки и мгновенный прямой выпад с нацеленным ударом под подбородок.
… Я понял, что это смерть! Острие клинка медленно плыло к моему горлу, все приближаясь и приближаясь. Я же попытался уйти с траектории его движения. Но воздух стал вдруг каким-то вязким и тягучим, уплотнился, не давая мне сдвинуться. Медленно-медленно, с такой же неторопливостью, как и клинок, тело все же стало уклоняться. А я, как будто со стороны наблюдал: вот клинок наконец достиг цели, к которой стремился, и взрезает защитный слой скафандра; вот тело, продолжая движение, все-таки смещается немного в сторону так, что лезвие меча не вонзается, а режет … режет шею, или точнее мышцы с задней правой половины шеи.
ЖИТЬ! Жить, не смотря ни на что! Рык вырвался из груди, помогая яростью наполнить тело! Ярость была направлена на этот ненавистный воздух, что не дает двигаться; на этот кусок железа, желающий тебя убить; на руку, держащую этот меч. И эта ярость окунула меня в какое-то безумие, прорвавшую преграду.
Мне вдруг стало легко, свободно: сейчас я мог двигаться куда захочу, и было смешно смотреть на руку, пытавшуюся вонзить в меня эту железку. Смешная рука, как она может меня убить? Но настрой уже был задан: раз ты хочешь моей смерти, значит тебя нужно наказать! Смешная рука как будто застыла в том же положении, взмах своим мечом, и клинок с легкостью проходит сквозь нее, отделяя ее от туловища. Отбросить ее. Да, и добавить рукояткой меча по голове хозяина этой руки. Что еще жаждет моей смерти? Но больше никакие клинки не угрожают мне, да и воздух уже легок и послушен, и ненависть не на что направить. Я смеюсь!
… Так же рывком, как окунулся в то странное состояние, так и неожиданно вернулся назад.
Оседающее вниз тело Борока, с хлещущей из открытой раны кровью. Рука, катящаяся по грязному полу. Звуки, которые неожиданно опять появились. Боль от полученных ран. И неподъемная тяжесть, упавшая на плечи. Но ведь надо что-то делать?
На последних крупицах силы доковылял до угла, попав в зону действия удовлетворительного приема сигнала, и отправил призыв о помощи, занявшись своими ранами.
Первыми примчались Рем и Хадар с нашим личным доктором, принявшимся делать все возможное, чтобы не потерять нас. Хотя меня просто уложили на подобие санитарных носилок на гравиплатформе и залепили пластырем раны, а вот Борок был скорее мертв, чем жив: без сознания, наверно от моего удара по голове, весь облитый кровью. И наш док так и вился, так и хлопотал над его тушкой, попутно тоже измазавшись в крови, которой вылилось и Борока с избытком.
Практически сразу, с небольшим опозданием, появились и представители службы безопасности, а затем и зеваки – куда же без них. А Рем с Хадаром начали переговоры с силовиками, заявив безопасникам, что это наше внутренне дело (дело клана, даргов), что все остались живы, и ни у кого нет претензий друг к другу.
Но дальше следить за перепалкой мне становилось все трудней, сознание мое проваливалось во что-то вязкое и тягучее, и я отключился…
Глава 17
Я как будто находился в ином мире: мне было комфортно и спокойно, мои мысли текли свободно и легко. И почему-то они вернулись к прошедшему столкновению.
Как я смог победить? Почему это произошло, ведь у меня не было шансов?
И словно в ответ на это в сознании всплывает момент, когда все как будто застыло, а я наоборот, прорвав какую-то преграду, мешающую мне, смог двигаться с чувством легкости и свободы, и делать, что захочу.
Вспомнилось, что предшествовала этому ярость, нахлынувшая на меня. А первопричиной всему было желание ЖИТЬ. И именно с большой буквы. Как будто бы я или то, что на тот момент я из себя представлял (тело со своими рефлексами, сгусток сознания или все, спрессованное вместе, а может что-то вообще потустороннее), почувствовало: именно сейчас возникла угроза, и угроза не здоровью или целостности организма, а угроза жизни.
Получается, что опасность потерять жизнь безвозвратно и дала такой импульс, принесший спасение мне и приведший к таким обескураживающим последствиям.
И тут же воспоминания подкинули еще один факт: столкновение с “тенями”. Элитные бойцы просто не могли так бездарно слиться в нашем скоротечном бое.
Именно, что скоротечном! Я не обратил внимания или, на тот момент, просто не заметил, что соскользнул в похожее состояние, где окружающие начинают двигаться медленней меня.
Конечно, в том столкновении во многом сыграл фактор неожиданности, но без соответствующей скорости и маневренности я бы просто не смог ничего противопоставить умелым и опытным бойцам.
Мое желание понаблюдать за своим мечом тоже никуда не делось: накопитель, как и после прошлого боя, потускнел. Хотя, находясь в ране, он должен был подпитываться энергией, но видно потери от преодоления броне-защиты скафандра были значительно больше получаемой от крови. Ага, хоть что-то становится понятным.
И тут череда моих мыслей прервалась, а сознание, такое впечатление, насильно вырывали из моего сонного состояния. Я, как будто, вынырнул из реки с чистой хрустальной водой и осознал себя лежащим в медицинской капсуле, с медленно поднимающейся крышкой.
* Пробежавший по спине холодок опасности пытался что-то донести до меня, все больше и больше увеличивая степень мороза. Проясняющееся зрение заметило два силуэта, постепенно превратившихся в знакомых мне Вена и Клаута. Сперва я не мог разобрать, а сейчас уже видел, их пылающие праведным гневом, глаза, и руки, тянущиеся к моему бренному телу.
