— Лорена! В отсутствие мужа моего и короля Нисландии я запрещаю тебе и всем присутствующим здесь слугам допускать в дом любых людей, не состоящих на службе у короля. Негоже жене принимать гостей, когда муж ее рискует своей жизнью на благо страны. Если же у лордов возникнет нужда поговорить со мной, ты, Лорена, должна предупредить меня об этом заранее. Все разговоры с лордами моего мужа проводить я буду публично, стоя на крыльце дома. Только король вправе решать, кто будет есть за его столом. Я всего лишь женщина и такие решения принимать не могу.
Пауза была глубока, мужчины за столом слегка оторопели. Взгляд Лорены источал ненависть, но возразить она не осмелилась и склонила голову, продолжая стоять: народу вокруг слишком много, сесть без разрешения она не осмелилась. Хотя уговорить попробовала:
— Слушаюсь, ваше королевское величество. Только вот, госпожа, лорд Нордвиг — дядя нашего короля. Он всегда пользовался правом…
Небрежным жестом руки Мария прервала речь Лорены и, глядя ей в глаза, с нажимом провозгласила:
— Мой муж и король не давал мне такого распоряжения. А посему будет так, как я сказала!
Где-то за спиной Марии, не выдержав напряжения, гулким шепотом отозвалась тетка Берготта:
— От то оно и правильно! Негоже жене верной без мужа пиры закатывать!
Лорд Нордвиг, побагровев лицом и, похоже, с трудом сдерживаясь, встал, опираясь ладонями на стол и слегка согнувшись в сторону королевы, громогласно спросил:
— Вы гоните нас из своего дома, ваше величество? Нас?! Верных слуг вашего мужа?!
Мария легко рассмеялась и села на свое место.
— Вы слуга моего мужа, лорд Нордвиг. Что же вы делаете в его доме, когда хозяина нет на месте? Почему вы в отсутствие короля ведете себя, как владыка этого дома? И даже садитесь за стол, не дождавшись хозяйку? Где это видано, лорд Нордвиг и вы, почтенные лорды, пришедшие с ним, чтобы экономка садилась за стол раньше королевы? Почему леди, рекомендованная вами, лорд Нордвиг, как вдова и опытная хозяйка, ведет себя хуже гулящей девки, не знающей хороших манер?
Удар ладонью по столу был страшен: посуда подпрыгнула, из чьей-то тарелки на каменный пол, жалобно звякнув, свалилась ложка. Лорд Нордвиг вздохнул так шумно и яростно, что Мария краем глаза уловила, как испуганно перекрестились две горничные. Лорд явно сдерживался, чтобы не рявкнуть, и от этого в его голосе появились какие-то шипящие, совершенно змеиные звуки:
— Гониш-шь?! Лордов верных из дома гониш-шь?!
Не собираясь вступать в спор и устраивать базарный скандал, Мария обвела взором притихших слуг, сосредоточив взгляд на охране, и четко проговорила:
— Я сказала! Вы слышали! — с этими словами она встала со своего места и ушла в комнату.
В проходе слуги испуганно расступились, кланяясь ниже, чем привычно. А за ее спиной с грохотом рухнуло и разбилось что-то: похоже, лорд Нордвиг запустил миской или кувшином в стену. Пусть бесится…
Дверь в королевские покои захлопнулась. Перепуганная Вита заложила засов, и Мария, внутри которой все тряслось мелкой дрожью, как степлевшееся желе на блюде, тихо сползла по стенке на пол.
— Ох ты ж Господи! — Вита заметалась, одновременно стараясь поднять королеву и подвинуть под нее стул.
— Тихо, Вита… Подожди… Дай мне лучше воды…
— Сейчас, госпожа, сейчас… Тут вот взвар с утра…
— Давай.
Жадно выхлебав стакан прохладной, слегка отдающей мятой жидкости и смягчив пересохшую гортань, Мария еще несколько минут приходила в себя. Только потом с трудом поднялась и села за стол.
— Господи, я сказала всего несколько фраз, а чувствую себя так, как будто день на каменоломнях отработала!
Однако Вита, похоже, понимала королеву гораздо лучше, чем та думала:
— Господи, боже ты мой! — Вита еще раз торопливо перекрестилась и скороговоркой проговорила: — Да я сама страху натерпелась столько, что, поди-ка, и не засну! Лорд Нордвиг-то и всегда грозен, а уж когда злится… Ну ничего-ничего, госпожа! Побесится, посуду побьет, да и успокоится, — неуверенно добавила служанка. — А вот Вараниху-то вы, госпожа, славно приложили! Это ж какое такое о себе мнение надо иметь, чтобы без приглашения за стол к самой королеве усесться! — возмущенно добавила она.
* * *
Вечером Мария отправила Виту на разведку:
— Пройдись по дому, немного поговори со слугами. Если будет возможность, приведи сюда тетку Берготту. Скажи: королева хочет особое блюдо заказать.
Вита, которой уже надоело смотреть на то, как госпожа что-то целый день пишет на листах, раскладывая их в разные стопки и периодически возвращаясь к написанному, перечеркивает и правит текст, радостно закивала:
— В лучшем виде все исполню, госпожа! Я же понимаю… — не став задерживаться, чтобы объяснить, что именно она понимает, Вита выскользнула за дверь.
Утренний разговор Мария вспоминала с некоторым удивлением. Ей казалось странным, что она в порыве злости не только грамотно построила и провела разговор, но и то, что пока ее поступок остался без последствий.
Это радовало, но это же и настораживало. Оттого мысли Марии были вовсе не радужными: «Нордвиг считает себя оскорбленным, ну или, по крайней мере, публично делает вид, что оскорбился. Конечно, он дядя Мартина, вот только… Если он рвется к власти, то почему не поднял восстание сразу же, как только умер отец Мартина? А если он искренне предан королю, то непонятно, почему изводит меня. Непонятно, зачем он Лорену сюда запихал. Как-то вот не складывается у меня одно с другим…».
Мария задумчиво отщипнула от краюхи хлеба, прожевала кусочек и запила холодной водой. Хотелось есть. Лордов она разогнала, но сама за общим столом даже крошки не взяла: просто побоялась. Да и не хотелось ей трапезничать вместе с обнаглевшей Лореной. Есть холодные блюда там, где хозяйку не дождались, унизительно.
«Надо срочно найти второй стол, чтобы Вите было где разложиться с продуктами и готовить. Не дело это: на хлебе и воде сидеть, когда можно питаться почти нормально… — мысли королевы немного прыгали от усталости. — Но все же, зачем Лорену лорд сюда запихал? Я вижу только одну причину: им нужно физически извести меня. Иначе ведь он мог вполне сделать это ближе к приезду Мартина. Однако Мартин выставил девицу из дома давно, еще тогда, когда только договаривались о нашей свадьбе. И все равно не могу понять… Если Нордвиг власти так хочет, почему позволил Мартину взять корону?!»?
Впрочем, все сомнения Марии вскоре разрешились, как только удалось побеседовать с теткой Берготтой. Правда, разговор сложился не сразу.
* * *
Торопливый стук в комнату прервал раздерганные мысли королевы:
— Кто там? — Мария подошла к двери, но засов не отодвинула до тех пор, пока не услышала:
— Это я, госпожа! Вита! Не одна я тут, не пужайтесь…
Вслед за служанкой в комнату протиснулась массивная женская фигура поварихи.
Женщина неспешно и с достоинством поклонилась Марии, хмуро глядя на нее, и низким басистым голосом спросила:
— Это какое такое блюдо особое вы, госпожа, желаете? Ежели чего у вас во дворце подавали, так я, может, и не умею такого.
— Нет, сара Берготта. Блюдо — только предлог вызвать вас сюда.
Повариха нахмурилась еще больше и подозрительно спросила:
— А пошто вы меня, госпожа, сарой кликаете? Аль уволить надумали?
Мария слегка замялась, вспоминая слова Мартина: «Слово «сар» или «сара» используют только тогда, когда говорят с теми, кто не входит в семью.”.
«Получается: с чужими людьми. Выходит, что, обращаясь к Берготте «сара», я не вежливость проявляю, а вроде как угрожаю ей. Угрожаю тем, что снимаю с нее покровительство королевского дома.», — сообразила, наконец, Мария. Собравшись с мыслями, она кивнула и ответила:
— Что ж, тетка Берготта, садись, раз так. Разговор будет долгий…
