И я начинал подозревать, что это его способ отомстить за то, что я был паршивым сыном.

Мог ли он знать, что Рози зарядит мне метлой по лицу?

Вряд ли.

Но что квартира больше похожа на адскую дыру — вполне возможно.

А разбитый нос был просто бонусом.

Рози упомянула, что я выгляжу как отец, когда хмурюсь.

И я вдруг осознал, что она знает его достаточно хорошо, чтобы так сказать.

И видела этот взгляд достаточно раз, чтобы его узнать.

И почему-то, даже после пары минут знакомства, это не удивляло.

Рози Форрестер была полной неожиданностью.

А шериф Сэвидж не терпел неожиданностей.

Это не должно было меня привлекать.

Но… привлекало.

Или, по крайней мере, зажгло искру любопытства.

За исключением того факта, что она либо лгунья, либо не понимает, как выглядит жильё, пригодное для жизни.

Она брала с меня ту же сумму аренды, что и Брет за просторную, полностью меблированную комнату в его доме.

А здесь… тараканы, плесень и обрушившийся футон.

Я набрал ответ.

Дилан: Добрался до Винтерхейвена.

Отец: Мама хочет, чтобы ты пришёл на обед в воскресенье.

Аккуратная формулировка не ускользнула от меня.

Мама хочет.

В начале она пыталась примирить меня с отцом.

Потом её попытки сошли на нет.

Я знал, что его неловкие сообщения — результат её уговоров.

Плюс тот факт, что я игнорировал её звонки.

Я мог бы сказать «нет».

Наверное, даже должен был сказать «нет».

Но мне нужно было покончить с этим.

Винтерхейвен был слишком маленьким островом, чтобы избегать их вечно.

Мы могли бы провести один вежливый семейный обед.

Дилан: 👍

Я натянул одежду для пробежки и прошёл мимо футона.

Серьёзно, что у этой девушки с футонами?

Я точно не собирался садиться на этот.

Спустился по скрипучим деревянным ступеням, жаждая пробежать пару миль, пока город ещё спал.

Слабый свет пробивался через окна внизу, отбрасывая тени на десятки холстов, стоящих вдоль стен.

Три мольберта были расставлены в центре, на них красовались картины на разных стадиях завершённости.

Запах краски пропитывал всё помещение.

Я остановился у подножия лестницы, ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку.

И тогда заметил.

Рози спала в деревянном кресле прямо посреди комнаты.

Она устроилась перед реалистичной картиной океана, на которой пара игривых выдр выглядывала из воды неподалёку от маленькой лодки вдалеке.

Картина была… хороша.

Нет, она была очень хороша.

Её голова была неестественно запрокинута назад, на ней была растянутая футболка, испачканная краской, открывающая длинные загорелые ноги.

Пятна краски покрывали руки, кисти, даже верхнюю часть бёдер, образуя градиент из всех возможных оттенков синего.

В пальцах она слабо сжимала тёмную от краски кисть.

Она провела здесь всю ночь, пока я спал в её кровати?

Злость на себя боролась с раздражением на неё.

Я осторожно дотронулся до её руки.

Она дёрнулась, резко выпрямилась с испуганным вскриком — и её кисть вылетела из руки, едва не задев меня по груди.

Отличная работа, Дилан. Напугал её до полусмерти.

— Эй, это всего лишь я. Дилан Сэвидж, — я поднял руки в умиротворяющем жесте и сделал большой шаг назад.

Рози протёрла глаза и вытерла уголок губ, где засохло пятно слюны.

Когда её взгляд прояснился, она сонно мне улыбнулась.

И что-то странное произошло у меня в груди.

— Ты же сказала, что у тебя есть плавучий дом, — обвиняюще произнёс я.

Может, немного грубее, чем следовало.

Она моргнула, явно ещё пытаясь проснуться.

— А ты сказал, что твой взгляд не похож на отцовский.

Она пожала плечами так беспечно, что это только больше разозлило меня.

Я попытался расслабить лицо.

Она должна перестать сравнивать меня с отцом.

— Рози, — я сдержанно выдохнул, прикладывая максимум терпения. — Почему ты спишь в кресле?

— Почему ты голый?

— Я не голый! — прошипел я, сложив руки на груди.

Что, разумеется, только подчеркнуло грудные мышцы.

Теперь я выглядел так, словно намеренно их демонстрировал.

Проклятье.

Руки просто… неудобно висели вдоль тела, и я никак не мог перестать невольно напрягать пресс, как подросток у бассейна.

— Ты провела здесь всю ночь?

— У вдохновения бессонница, — сонно протянула она, потягиваясь. — У вдохновения бывает бессонница. Возможно, у нас есть что-то общее.

Моё лицо, кажется, становилось всё краснее.

Моя квартира находилась прямо над этим помещением.

Она меня слышала?

Может, поэтому не спала?

Рози встала, потянулась, и край её футболки задрался, открывая ещё больше ног.

Я резко отвёл взгляд.

Но не до того, как заметил её взгляд, скользнувший по моему животу.

Щёки её порозовели, и она тут же дёрнула футболку вниз.

Наши взгляды разлетелись, как бильярдные шары.

Беги без футболки, говорили они. Это нормально.

— Картины наверху твои? — спросил я, отчаянно цепляясь за тему, которая могла бы разрядить обстановку.

Она моргнула, всё ещё сжимая подол футболки.

Что, к несчастью, обнажило хрупкое плечо.

За что, вселенная?

— Эм, да. Я написала все картины здесь.

Я обошёл студию, внимательно разглядывая работы, стараясь не смотреть на неё.

Это был Винтерхейвен таким, каким я его помнил.

Магическим.

Атмосферным.

Полным возможностей и красоты.

Я остановился перед картиной старого кладбища.

Дикие кусты с дикой малиной пробивались сквозь поваленные деревья, грязные тропинки вились между зарослями.

Тоска кольнула так резко, что я едва не поморщился.

По прошлому, к которому нельзя вернуться.

— Я рисую, сколько себя помню, — тихо сказала она.

Я чувствовал её взгляд на своей спине.

— Одно из моих первых воспоминаний: мой брат подарил мне дешевую акварель и блокнот… и сказал, чтобы я, пожалуйста, рисовала только на бумаге.

Я удивлённо приподнял бровь.

— Якобы я разрисовала его новые белые кроссовки.

К моему удивлению, из груди вырвался тихий смешок.

Я подошёл к другой картине — на этот раз это были городские доки. Полностью законченная работа. Каждая деталь была настолько точной, что я почти почувствовал запах морской соли.

— Я работала над ней всю ночь, — сказала Рози, робко улыбнувшись. — Подарю её книжному магазину.

— У нас теперь есть книжный? — Я нахмурился. — В моё время была только библиотека.

Каждый месяц мы заказывали книги по телефону в Кетчикане, и кто-то должен был ехать за ними. Сейчас я так привык к доставке за день, что забыл, каким волшебством был этот ежемесячный пакет.

— Да, он открылся около пяти лет назад, — кивнула она, а потом добавила. — У нас сегодня вечером встреча книжного клуба. Должен прийти.

— Я пас, — отрезал я.

— Могу кратко пересказать сюжет. Там всё уныло и скучно, так что, поверь, я спасу тебя от этого чтения. Но Макс раздражается, если люди не читают книгу…

Я вдруг напрягся.

— Подожди. Макс Эрикссон?

— Ага, — её улыбка стала ещё ярче. — Он выбирает книги каждый месяц, ведь это его магазин.

Она слегка наклонилась ко мне, понизив голос, будто выдавая секрет:

— Раньше я читала их все. Потому что они действительно потрясающие… но жутко депрессивные. Так что теперь мы с Чарли — твоей кузиной Шарлоттой — читаем по очереди и пересказываем друг другу основные моменты. Это экономит кучу нервов. Если хочешь, можем читать втроём. Тогда придётся страдать всего четыре раза в год, и это бы реально улучшило моё качество жизни.

— Я не пойду, — резко ответил я.

Её улыбка угасла.

Но вписаться в местный книжный клуб точно не входило в мой план возвращения в команду. Даже если бы входило, Макс Эрикссон был заносчивым снобом, и я не собирался с ним тусоваться.