Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Где они?

– Гонцы сказали нам… Вы сами распорядились отправить их к господину Фудзиваре.

– Я не давала никаких распоряжений! Как долго они там?

– Около двух месяцев. – Вассал взглянул на всадников и слуг. – Нам следует поговорить наедине.

– Да, и немедленно, – согласилась Каэдэ. Подбежала женщина с чашей воды.

– Добро пожаловать домой, госпожа Ширакава.

Каэдэ омыла ноги и ступила на веранду. Ее охватило беспокойство. В доме стояла гнетущая тишина.

Перевалило за полдень. Каэдэ велела накормить людей, напоить лошадей и на всякий случай держать их наготове. Затем отвела Хироши в спальню и велела присмотреть за записями, пока поговорит с Шойи. Она была не голодна, но мальчика следовало накормить. В старой комнате отца Каэдэ дожидалась Шойи.

Казалось, комнату покинули всего пару минут назад. На столике для письма лежала кисть. Должно быть, Хана продолжала заниматься даже после отъезда сестры. Девушка подняла кисть и мрачно рассматривала ее, когда в дверь постучал Шойи.

Он вошел и опустился на колени с извинениями:

– Мы были уверены, что выполняем вашу волю. Господин Фудзивара сам приехал и говорил с Аи.

Каэдэ почудилось, будто в его голосе прозвучала нотка фальши.

– Почему он пригласил их? Что ему от них понадобилось? – вопрошала она дрожащим голосом.

– Вы сами часто там бывали, – ответил Шойи.

– С тех пор все изменилось! – воскликнула она. – Мы с господином Отори поженились в Тераяме. Мы заняли Маруяму. Вы наверняка об этом слышали.

– Мы не поверили, – ответил он, – поскольку все считали, что вы помолвлены с господином Фудзиварой и выйдете замуж только за него.

– Не было никакой помолвки! – в ярости возразила Каэдэ. – Как ты смеешь сомневаться в моем браке!

Лицо Шойи так напряглось, что Каэдэ поняла: он не меньше зол, чем она сама.

– А что нам оставалось думать? – Он подался вперед. – До нас дошли слухи о замужестве без помолвки и благословения, без присутствия членов семьи. Хорошо, что ваш отец мертв. Вы навлекли на него позор и тем самым загнали в могилу. Хотя бы нынешнего бесстыдства он не видит…

Шойи внезапно замолк. Они смотрели друг на друга в ужасе от такой вспышки гнева.

«Шойи заслуживает смерти, – с горечью думала Каэдэ. – Такие слова не могут остаться безнаказанными. Но он мне нужен. Кто еще будет управлять имением в мое отсутствие?» А вдруг он попытается забрать у нее домен? Вдруг причиной всему алчность? Интересно, предали ли ее люди, которых она с Кондо собирала всю зиму. Жаль, что его нет рядом, хотя человеку из Племени доверять еще сложнее, чем вассалу отца. Никто ей не поможет.

Стараясь не показывать опасений, Каэдэ в упор смотрела на Шойи, пока тот не опустил глаз.

Он взял себя в руки, утер слюну со рта.

– Простите. Я знаю вас с рождения и обязан повиноваться вам во всем.

– Я прощу тебя на этот раз, – сказала она. – Хотя ты сам позоришь моего отца, проявляя неуважение к его наследнице. Еще раз посмеешь разговаривать со мной подобным образом, я прикажу тебе совершить харакири.

– Вы всего лишь женщина, – пробормотал он в надежде смягчить Каэдэ, но лишь вогнал ее в пущую ярость. – Вас некому наставлять.

– У меня есть муж! – резко произнесла она. – Ни ты, ни господин Фудзивара не в силах что-либо изменить. Отправляйся к нему и передай, что мои сестры должны тотчас же возвратиться. Они поедут со мной в Маруяму.

Шойи отбыл немедля. Каэдэ не находила себе места. Она позвала Хироши и показала ему дом и сад. По краю рисовых полей сидели ибисы в летнем оперении, по-прежнему ругался сорокопут. Затем Каэдэ велела Хироши принести коробки с записями. Одну из них взяла сама, другую поручила мальчику, и они отправились вверх по течению вдоль реки Ширакавы, к самому ее истоку под горой. Каэдэ не станет прятать их в доме, Шойи нельзя доверять. Юная госпожа решила отдать записи богине.

Священное место вселяло спокойствие, однако сегодня Каэдэ испытывала здесь благоговейный страх. Под огромной аркой входа в пещеру река неторопливо вливалась в глубокие озера зеленой воды. Причудливые окаменелые формы перламутром сверкали в полутьме.

Навстречу вышла старая пара, которая присматривала за святыней. Оставив Хироши с мужчиной, Каэдэ вошла внутрь с его женой, каждая несла по коробке.

Внутри пещеры горели лампы и свечи, поблескивала влажная поверхность стен. Шум реки заглушал все остальные звуки. Женщины осторожно шагали с камня на камень, мимо гигантского гриба, мимо застывшего водопада, по лестнице на небеса. Они шли к статуе богини. Капли стекали с нее подобно ручейкам материнского молока.

– Я попрошу богиню сохранить эти ценности, – сказала Каэдэ. – Если не явлюсь забрать их сама, пусть остаются здесь навеки.

Старуха кивнула и поклонилась. За статуей было углубление, выше уровня реки в полноводье. Женщины поднялись туда и поставили коробки. Там лежало немало вещей, переданных богине. Интересно, какая у них история и что сталось с владелицами? Воздух был наполнен древней влагой. Некоторые предметы разлагались, другие уже сгнили. Превратятся ли спрятанные под горой записи о Племени в прах?

От липкой прохлады бросало в дрожь. Когда Каэдэ опустила коробки, руки ощутили легкость. Богиня наверняка знает, чего она хочет, и пустота рук, пустота утробы должна заполниться.

Девушка опустилась перед статуей на колени и зачерпнула воды, скопившейся у подножия. Отпила и помолилась, почти не произнося слов. Вода была мягкой, как молоко.

Старуха, стоя сзади на коленях, запела молитву, столь старинную, что Каэдэ не понимала смысла. Это лишь усилило тоску. Каменная статуя не имела ни глаз, ни черт лица, и все же девушка ощущала ее пристальный взгляд. Она вспомнила видение, снизошедшее в Тераяме, и фразу: «Потерпи, он вернется за тобой».

В ушах снова четко прозвучали эти слова, и Каэдэ вдруг поняла, что Такео цел и невредим. «Конечно, я буду терпеливой, – вновь поклялась она. – Как только прибудут сестры, мы отправимся в Маруяму. А когда вернется Такео, я смогу зачать ребенка. Я правильно сделала, что приехала сюда».

Каэдэ столь окрепла духом от посещения пещер, что пошла вечером в семейный храм почтить память отца. Ее сопровождали Хироши и служанка Аяко с приношением из фруктов, риса и чашей ладана.

Прах отца лежал в земле среди могил предков, властелинов Ширакавы. Огромные кедры отбрасывали прохладную мрачную тень. Кроны шелестели от ветра, стрекотали цикады. Землетрясения прошлых лет сдвинули столбы и колонны, и почва поднялась вверх, словно мертвые хотели вырваться наружу.

Могила отца пока не пострадала. Каэдэ взяла у Аяко приношения и положила их перед камнем. Она похлопала в ладоши и поклонилась. Девушка боялась увидеть или услышать дух отца, который еще долго не сможет найти покой. Она не могла вспоминать о его смерти. Отец хотел умереть, но не набрался мужества покончить с жизнью. Его убили Шизука и Кондо. Стоит ли называть это убийством? Каэдэ осознавала свою роль и навлеченный ею позор. Потребует ли дух расплаты?

Она забрала у Аяко чашу с ладаном и овеяла дымом могилу, лицо и руки, чтобы очиститься. Затем поставила ее на землю и трижды хлопнула в ладоши. Ветер утих, сверчки замолкли, и тут земля задрожала под ногами. Сотряслась почва, колыхались деревья.

– Землетрясение! – воскликнул Хироши, и Аяко закричала от страха.

Небольшие толчки прекратились, но служанка по пути домой сильно волновалась.

– С вами говорил дух отца, – промямлила она. – Что он сказал?

– Он одобряет все мои поступки, – ответила Каэдэ с уверенностью, которой не обладала. Она сама испугалась. Ожесточенный дух отца уничтожил всю решимость, обретенную в пещере у ног богини.

– Да смилостивятся небеса, – произнесла Аяко. – Она весь вечер тревожно поглядывала на Каэдэ.

– Кстати, – вспомнила девушка за ужином, – где тот молодой человек, Сонода, племянник Акиты? – Он приехал с дядей прошлой зимой, и Каэдэ велела оставить его в Ширакаве заложником, под присмотром Шойи. Не исключено, что он понадобится ей теперь.

29
{"b":"93887","o":1}