— Что случилось?

— Ещё одна странная история… Сейчас все объясню… Я только что получил анонимное письмо. Алло!

— Анонимное письмо, я понял. А откуда оно прислано?

— Из Муассака. Оно было опущено в Муассаке. Я очень обеспокоен за вас.

— Почему же за меня?

— Алло, вы меня слышите? Я читаю… Оно составлено из букв, вырезанных из газеты. Приём обычный. Слушаете? Так вот: Стихи, найденные в золе, написаны Максом Бари, главным редактором "Пари— Нувель''. Они взяты из его последнего сборника. Вот и все. Что вы об этом думаете?

— Ничего.

— Ну а все-таки? Ваш главный редактор пишет стихи?

— Кажется, иногда пописывает.

— Ах так? А я, признаться, подумал, что это враньё…

— Возможно, и враньё…

— Я решил, прежде чем передать все это газетчикам, поделиться с вами. Знаете, к нам понаехало столько парижан!

— Вы им уже сообщили об этом письме?

— Нет ещё.

— Мне кажется, что благоразумнее повременить. Обещаю навести справки. Я сегодня же позвоню вам в полицию.

— Рассчитываю на вас. Но это наверняка враньё. Письмо было опущено вчера вечером. Подождите, я вам расскажу некоторые подробности, которых, я уверен, вы не знаете.

— Вы очень любезны, мосье Рамонду.

— Это по поводу золота.

— Какого золота?

— Ну, пятнадцати монет Латинского союза, которые были отобраны у Фризу.

— Простите, мосье, у Фризу было изъято четырнадцать монет, а пятнадцатую нашли у порога дома.

— Ваш хозяин пришёл ко мне и признался, что он продал эти монеты букинисту.

— Какой хозяин? Итальянец, хозяин гостиницы, где я останавливался?

— Да, некий Жино Роберти, женатый на Франсуазе Лескар. Он весь дрожал, перепугался, что его втянут в это дело. Он клянётся, что ни в чем не замешан…

Он продал эти монеты старому букинисту с полгода тому назад. Букинисту потребовалось золото, а Роберти нужны были деньги, чтобы отремонтировать гостиницу. Он мне божился, что продал их по нормальному курсу и не имеет никакого отношения к тому, что произошло потом.

— Вот как! — воскликнул Жозэ. — Это может пригодиться. Но зачем же он признался? Сидел бы себе да помалкивал.

— Насколько я понял, он побоялся, что это как-нибудь всплывёт. Тогда ему пришлось бы отвечать. Я выясню, что за этим кроется…

— Возможно, ничего.

— Посмотрим. Не забудьте об анонимном письме. Странно, в этом деле все время фигурирует Пари-Нувель.

— Я все сделаю. Ещё один вопрос. Когда я был в Муассаке, никто не смог объяснить мне, почему так назвали гостиницу. — Розовая гроздь?

— Да.

— Не знаю. Это очень старинная харчевня. И никто не помнит, почему её решили назвать именно так. Но ведь мы — край винограда. О муассакской шашле вы слышали?

— Да.

— Кстати, название красивое — Розовая гроздь. Ну, я с вами прощаюсь. У меня дела.

— Ещё есть новости?

— Нет, восьмую бригаду тоже кинули сюда, но они не обнаружили ничего, что бы уже не было известно нам, то есть ничего существенного. А в Париже?

— Много болтают, вот и все.

— Ах как бы мне хотелось знать, кто убийца! — воскликнул в заключение следователь.

В кабинет Робена вошёл д'Аржан.

— Что нового? — спросил литературный обозреватель. — К вечеру мы наконец арестуем этого парня? Признаться, мне все это порядком осточертело.

— Никогда не надо терять терпения, — тихо проговорил Жозэ.

— Вы что-то нащупали?

— Совершенно верно, — подтвердил репортёр, закуривая сигарету. — Я только что говорил с Муассаком, — он задул спичку, — точнее, со следователем Рамонду, с которым я немного знаком. Он кое-что сообщил мне. Я уверен в одном: преступление совершено не в целях грабежа. Вы сами сейчас в том убедитесь. Мне не давали покоя золотые монеты, они даже как бы ослепляли меня. Кстати, убийца именно этого и добивался. Но мне кажется, что убийца не все предусмотрел.

— Вы говорите каким-то эзоповским языком.

— Сейчас все объясню. У Фризу было четырнадцать монет. Как они к нему попали?

— Вы забыли о накидке, о зеленой накидке Симони.

— Правильно. У него были золотые монеты и накидка, похожая на накидки Симони, хотя и не такая потёртая. Ведь накидки Симони — не новые. Так. Фризу получил накидку и монеты не от убийцы. Во-первых потому, что убийца — очень осторожный господин. Он действовал в одиночку и сделал все, чтобы не навлечь на себя подозрения.

— Одним словом, идеально продуманное преступление!

— Вот именно. В сообщники лучше никого не брать, даже глухонемого. Просто и золотые монеты и накидку Фризу нашёл. А накидка и монеты во всей этой истории играют первостепенную роль. Они входили в атрибуты инсценировки. Вот как я все себе представляю: убийца разработал план и точно ему следовал. Для того, чтобы наглядно показать прямую связь между романом, получившим Гонкуровскую премию, и убийством в Муассаке, убийца одевает своё преступление. Я говорю именно одевает.

Даю голову на отсечение, что преступник сперва накрыл труп накидкой образца Симони, а потом скрылся. Понятно?

— Понятно. Это означало: вот труп, получивший Гонкуровскую премию, и пусть все это знают.

— Ну да, ведь зелёная накидка Симони известна во всех литературных кругах Парижа, да и не только Парижа. Её обыгрывают хроникёры и журналисты. Значит, прикрывая труп зеленой накидкой, убийца как бы оставил свою подпись, вернее, подчеркнул тот факт, что преступление в Муассаке имеет непосредственное отношение к роману Молчание Гарпократа.

— Ну, а Фризу?

— Фризу забрался в дом букиниста после ухода убийцы и увидел зеленую накидку и деньги. Фризу живёт недалеко от улицы Кабретт, ютится в какой-то халупе на холме, ходит в соседние дома пилить дрова и бродит всюду, где ему вздумается. Не забудьте, что преступление было обнаружено довольно поздно, днём. Думаю, что Фризу успел побывать в доме покойника и украл накидку и деньги.

— Но откуда взялись эти монеты?

— Не торопитесь. Монеты принадлежали букинисту. Это бесспорно. Даже известно, кто их продал ему. У старика Мюэ была жалкая рента, торговля приносила ему гроши, но он отказывал себе во всем, чтобы накопить денег. Он топил хворостом, который сам собирал. У него перегорели почти все лампочки, но он их и не заменял и освещался огарками. Я все это понял, когда осматривал его дом.

— Значит, люди правы. Он был скрягой и копил деньги.

— Не совсем так. Букинисту нужны были деньги. Он хотел издать книгу, книгу об истории монастыря Сен-Пьер. Ведь это, как вы знаете, гордость Муассака. Старик не доверял нынешним деньгам. Ему нужно было золото. Он считал, что, имея золото, он сможет продолжить свои исследования и в дальнейшем издать свой труд.

— И Фризу нашёл эти деньги?

Жозэ затянулся сигаретой и улыбнулся.

— Убийца их обнаружил до него. Вот, представьте себе все, что произошло: раздались три револьверных выстрела. Букинист рухнул на пол. Убийца совершил то, ради чего он пришёл. Он один на один с трупом. В уединённой хибарке больше никого нет. Что же он делает? Он поворачивается спиной к трупу и уходит? Нет.

Потому что этот убийца, насколько я понял, весьма любознателен. Он ходит по квартире, осматривает шкафы, кровать. Короче говоря, он находит припрятанные пятнадцать монет. Это, конечно, не состояние. Убийца задумывается. Он пришёл сюда не с намерением грабить. Он пришёл, чтобы убить старика Мюэ, так как в романе написано, что он его убивает. И вот этот честный убийца оказывается в шкуре грабителя. Труп и исчезновение пятнадцати золотых монет. Самое, что ни на есть, банальное дело. Убийца это понимает. Как же ему поступить? Забрать деньги?

Конечно, добыча упала с неба. Но нет, он пришёл не с целью грабежа, он пришёл, чтобы оставить свою подпись, чтобы прикрыть труп накидкой Симони, вернее похожей на неё накидкой. Он хочет, чтобы об этом узнали, хочет, чтобы никто не заблуждался на его счёт. Он не вор и не простой убийца. Что же делать? Унести монеты? Никто не узнает, что исчезли деньги. Но, поразмыслив, убийца рассудил, что вдруг кто-нибудь знает о существовании монет, и тогда об этом заговорят, скажут, что преступник — грабитель. А убийца не хотел этого. И он высыпает монеты на зеленую накидку, разбрасывает их по сукну, точно звезды в небе, пусть, мол, их все сразу увидят и убедятся, что это не обычное преступление. Вы меня поняли?