— Пусть Бетти подождет в холле. Позовете ее, если она вам будет нужна, — сказал Джордж.

Я повернулся к ней и вежливо сказал:

— Разумеется, если вы не возражаете.

— Конечно, посижу в холле, — ответила она, бросив на меня напоследок свой умоляющий взгляд, и вышла из кабинета, закрыв за собой дверь.

Хотя Джордж казался грозным на вид, телосложение у него было крайне неспортивное: приземистый, с большими руками, огромным животом и непропорционально тонкими ногами. По его одутловатому лицу и красному от лопнувших капилляров носу можно было догадаться, что он злоупотреблял спиртным. Я бы дал ему на вид около шестидесяти, хотя оказалось, что ему всего пятьдесят два.

— Ага, значит, вы и есть тот самый доктор, который занимается реинкарнациями… — сказал он.

- Да.

— Не верю я в эту чепуху, — сказал он, словно пытаясь выбить у меня почву из-под ног, хотя я знал, что это у него не выйдет.

— Многие не верят, — ответил я ему.

— Доктор Трейси говорила, что вы практикуете какую-то там регрессивную терапию.

— Да. И пациенты действительно зачастую возвращаются к своим прежним жизням.

— Чушь все это… — начал он, и тут же себя остановил, подняв руку. — Хотя, поймите меня правильно, я готов на все, лишь бы снова не свалиться с инфарктом.

Оказывается, Джордж однажды рассказал Барбаре о своем присмертном переживании. Во время сердечного приступа он почувствовал, что выходит из тела и поднимается к облаку синего света. Он парил вне тела, осознавая мысль, что с ним все будет хорошо. Это знание успокаивало его, и ему хотелось рассказать о том, что с ним происходит своей семье. Со своей выгодной позиции он мог видеть, где находились его жена и двое детей. Они были чрезвычайно встревожены, и он хотел успокоить их, но не мог. Он снова оглянулся в сторону своего тела, а затем, переведя на них взгляд, убедился, что они не обращают на него внимания, словно после его смерти прошло много лет. Это событие побудило его прийти ко мне.

— Сначала я постараюсь как можно больше узнать о вас, а потом мы вместе подумаем, что нам делать, — сказал я. — Доктор Трейси говорит, что вы занимаетесь строительным бизнесом.

— Моя фирма — «Скалник Контракторе». Мы специализируемся на строительстве предприятий, складов и административных зданий. Вы должны были видеть нашу рекламу. Она развешена по всему Майами.

Я на самом деле ее видел.

— Сплошная головная боль, — продолжил он. — Не расслабиться ни на минуту. Стоит мне самому не проконтролировать какую-нибудь стройку, как кто-то непременно все испортит.

— И как вы на такое реагируете?

— Выхожу из себя от ярости, — выкрикнул он, сверкнув глазами.

Я узнал от Барбары, что ярость для Джорджа — величайшая опасность, — как нож, который пронзает сердце.

— Расскажите мне о своем гневе, — предложил я ему.

— Я теряю над собой контроль. Я кричу, лицо покрывается красными пятнами, а сердце бьется так, что готово разорваться в любой момент. Вот, думаю, сейчас я кому-то врежу, сейчас кого- то убью. Вот до какого безумия я дохожу.

— Л как вы ведете себя с женой, с родными?

— Точно так же плохо. Даже хуже. Бывает, переругаюсь с кем-то в конторе, напьюсь по дороге домой, а, придя, сразу ищу повод для скандала. Почему обед не приготовлен?! Почему не сделаны уроки?! — Он опустил голову на ладони. — Они боятся меня. Конечно, я их бью не каждый день, но иногда и такое случается.

— Понимаю. Может быть, нам удастся выяснить, откуда происходит этот гнев.

— Думаю, мне это передалось от отца, — сказал он, подняв голову. — Он был ужасным скандалистом, и также изрядно выпивал.

— Возможно, в этом объяснение, — сказал я, — но не исключено, что здесь кроется что-то еще.

— Хотите сказать, что-то произошло со мной в прошлой жизни?

Я пожал плечами.

— Возможно и такое.

— И вы думаете, регрессивная терапия поможет?

— Я убежден, что вам необходимо пройти сеанс. Разумеется, я могу предложить вам традиционные методы психотерапии, и выбрать их — ваше право. Но тот факт, что вы пережили при- смертный эпизод, наводит меня на мысль, что регрессия у вас получится легко. Если у вас возникнут неприятные или болезненные переживания, которые вам тяжело будет вынести, то я сразу узнаю об этом и мы прекратим сеанс.

— Вы используете гипноз, не так ли? — спросил он после короткой паузы.

— Да.

— А как вы узнаете, что я хочу прекратить сеанс, если я в тот момент буду под гипнозом?

— Вы сообщите мне об этом.

— Из моей другой жизни?

— Именно так.

— Что ж, давайте попробуем, — согласился он, и я почувствовал, как в нем мелькнула мысль: «Конечно, это то, что мне надо».

В книге Through Time into Healing («Сквозь время в исцеление») я писал следующее:

Гипноз — основная техника, которую я использую, чтобы помочь пациентам выйти к воспоминаниям о прошлых жизнях… Одна из целей гипноза, так же как и медитации, — получить доступ к подсознанию… В подсознательном уме мыслительные процессы происходят без нашего сознательного восприятия их. Когда эти процессы передаются в область сознательного восприятия, мы переживаем мгновения интуиции, мудрости и творчества.

Подсознание не ограничено навязанными нам рамками логики, пространства и времени. Оно способно помнить все, начиная с любого времени… Оно может выйти за пределы обыденности и соприкоснуться с мудростью, которая в повседневной жизни для нас непостижима. Гипноз открывает сфокусированный доступ к мудрости подсознания, и этим достигается исцеление. Мы находимся в состоянии гипноза каждый раз, когда обычные отношения между сознанием и подсознанием перестраиваются таким образом, что доминирующая роль передается подсознанию…

Когда вас гипнотизируют, вы не засыпаете. Ваше сознание продолжает сознавать то, что вы переживаете. Несмотря на глубокий контакт с подсознанием, ваш ум оставляет за собой возможность комментировать, критиковать и подвергать цензуре. Вы всегда контролируете то, что говорите. Гипноз — это не «сыворотка правды». Здесь вас не сажают в машину времени, которая тотчас переносит вас в другое время и место, и вы перестаете осознавать настоящее…

Может показаться, что достижение этих глубинных уровней гипноза требует немалого мастерства. Тем не менее, каждый из нас переживает их ежедневно, пребывая в так называемом гипнагогическом состоянии, то есть в переходном состоянии между бодрствованием и сном…

Голос ведущего помогает пациенту сосредоточиться и достичь глубинного уровня гипноза и релаксации. В гипнозе нет ничего опасного. Ни один из гипнотизированных мною пациентов не «застрял» в гипнотическом состоянии. Вы можете выйти из состояния гипноза, когда захотите. Ни один из пациентов не нарушил своих моральных и этических принципов. Ни один из них не начинал вести себя как ребенок или как какое- то животное. Никто не может вас контролировать — вы сами себя контролируете.

Под гипнозом ваш ум всегда сознает и наблюдает. Именно поэтому люди, активно переживающие под глубоким гипнозом эпизоды из детства или прошлой жизни, могут отвечать на вопросы терапевта на своем обычном языке и даже знать, к какому году относятся всплывающие в их уме события. Загипнотизированный ум, всегда сохраняющий способность сознавать настоящий момент, помещает воспоминания детства или прошлой жизни в соответствующий контекст. Если у вас в уме промелькнул 1900 год, но вы, вдруг, оказываетесь строителем египетских пирамид, то вы знаете, что этот год — до нашей эры, даже если не видите букв «до н. э.».

Точно так же загипнотизированный пациент может очутиться в средневековой Европе, где он был крестьянином, которого призвали на войну, и узнать среди своего окружения тех людей, с которыми он знаком в нынешней жизни. Но он при этом говорит на современном английском языке, сравнивает примитивное оружие тех времен с современным оружием, а также называет даты, и так далее.

Его повседневный ум продолжает осознавать, наблюдать и комментировать. Он всегда может сравнить подробности и события с подробностями и событиями настоящей жизни. Он — кинозритель и кинокритик, и в то лее время играет в этом фильме главную роль. И все это время он может оставаться в расслабленном гипнотическом состоянии.