Теперь Зур’дах понимал, что причиной такого легкого освоения тьмы в Ямах был Разлом, который давал тот самый переизбыток Тьмы, ускоряя тренировки.

— Вернулся. — громко возвестил Маэль, бросая на пол корзины.

— Твою мать!

От неожиданности шар крови плюхнулся на пол.

— Опять этой сраной кровью занимаешься?

Зур’дах отмахнулся и пошел к большим плетеным корзинам. В них они обычно переносили мясо и вещи. Учиться плести подобные корзины пришлось заново: уроки Драмара забылись, а вот корзины приходилось менять каждый месяц — слишком уж быстро они разрушались. Впрочем, как и каменные кинжалы, и наконечники копий, которые приходилось делать новые. Когда они бежали из Тхер Гхола у них не было ничего, их одежда быстро пришла в негодность — и они стали использовать шкуры убитых животных

— Ладно… —выдохнул Зур’дах, — Пора за работу.

Вооружившись дюжиной каменных кинжалов они начали разделывать убитого ящера, параллельно отпугивая мелких тварей-падальщиков и бесконечных насекомых.

Зур’дах делал это и тьмой, и кровью, комбинируя атаки.

Потрошили ящера они спокойно, зная, что раз он остановился в этой пещере — значит крупных хищников, опасных для себя, здесь не нашел. Оставалась лишь мелочь, которая вела себя нагло и назойливо, но опасности для друзей не представляла.

Полдня ушло на то, чтобы разрезать броню ящера на удобные части, а мясо — длинными ломтями, которые можно было сушить.

В самой пещере Зур’дах и Маэль задержались еще на неделю, пока не просушили мясо и не отскребли броню от остатков твари.

Потроша и разделывая очередную мощную тварь, Зур’дах думал о том, что обычные гоблины никак не смогли бы выжить в подобных местах — это было под силу лишь бойцам-мутантам, имеющим опыт смертельных боев в Ямах.

На миг он представлял Кайру и Тарка — что с ними было бы, выживи они? — Они бы сразу попали обратно в рабство или сгинули в лапах очередной твари, точно так же, как и большинство других детей-бойцов. Без той же Тьмы, которой владел Зур’дах, им в эти несколько лет пришлось бы в разы сложнее. В тяжелых ситуациях он мог сковать слишком прыткую или сильную тварь, и тогда уж они приканчивали её без проблем.

Зур’дах стиснул зубы. Мысль о погибших до сих пор была болезненной, хоть прошло уже несколько лет. Наверное, останься он один, без Маэля, было бы еще больнее. Но так у него хотя бы остался друг, которого он мог защитить и который мог защитить его.

Часть навыков, полученных во время выживания в Подземельях с Драмаром, вспомнились и пригодились, да и Маэль тоже обладал подобными умениями, так как его племя, которое сделали рабами, тоже выживало в Подземельях — пусть и не так глубоко.

Но даже им, сильным, в первые месяцы было тяжело. Тяжело вновь привыкнуть к тому, что везде опасность, что нельзя больше взять и прилечь беззаботно. Кто-то один должен был постоянно охранять сон другого. Еда, которую нужно было добывать; оружие, которое тупилось; и раны, которые то тут, то там оставались тонкими полосками шрамов. Первое время приходилось перебиваться грибами и мелкими насекомыми. Позже они научились бесшумно выслеживать и убивать практически любую добычу.А еще нужно было постоянно заметать следы за собой — это они поняли и научились тоже не сразу. В первый месяц они об этом даже не думали, просто убегали вперед.

Полгода они постоянно удалялись от Тхер Гхола, никогда не возвращаясь на старые дороги, а потом…потом уже найти обратный путь, среди лабиринтоподобных хитросплетений Подземелья, не смогли бы даже при большом желании.

Вставать от случая к случаю, а не по побудке гонга или надсмотрщика первые месяцы было непривычно, и еще более непривычно было отсутствие тренировок, к которым за эти года они привыкли. Тренировки въелись в них намертво. Это была нерушимая часть жизни. Её основа.

Поэтому даже тут, в маленьких пещерках и тоннелях, вдвоем, они каждый день выполняли стойки и удары, понимая, что кругом твари, которых придется убивать, чтобы выжить, а для этого надо сохранять форму и скорость.

Иногда хотелось остаться в той или иной пещере подольше, но это было невозможно. Больше полутора недель они на одном месте не задерживались — сразу продолжали путь.

— Закончили наконец… — устало выдохнул Маэль, вытирая пот со лба.

В корзине лежали куски чешуи ящера, разрезанные так, чтобы их чуть позже приспособить в виде легких доспехов — закрыть самые уязвимые части тела. Рассчитывать на ловкость и скорость в узких тоннелях не приходилось.

Напоследок они сели перекусить на тот самый валун, на котором ранее сидела убитая синекожая тварь.

Ели тихо, изредка вспоминая мелкие события произошедшие за эти годы. Вспоминали и Ямы Айгура, однако от воспоминаний они перешли к…планам. Планам на будущее.

— Пора выбираться на Поверхность… — вдруг сказал Зур’дах, — Мы долго скрывались, и нас, скорее всего, уже даже не ищут. Слишком много времени прошло.

— Ты думаешь там будет лучше? — спросил Маэль, — Мы ведь не знаем ни что там, ни как там. И потом — там ведь люди, а они тоже рабов держат.

— Так говорили в Ямах, да. — согласился Зур’дах, — Но, по крайней мере, там не будет сраных дроу-пауков, которые хотят убить нас.

Маэль молча кивнул, соглашаясь. Они это обсуждали не раз. По рассказам Наставника, а затем и услышанного в Тхер Гхоле, оба они понимали: по сравнению с Подземельем — Поверхность безопасна. Во всяком случае, хотелось в это верить. Люди намного слабее дроу, должны быть слабее. И там действительно не будет драуков.

— А еще там точно не будет дроу. Помнишь, Дах рассказывал, что эти уроды на поверхности не живут? А вот мы, гоблины, — можем. Там будут только люди, но на них мне насрать, — выдал Маэль.

Странно, но ненависть к дроу, которая точно присутствовала у них в Ямах, но не была ярко выраженной, за время, когда они не видели дроу, лишь усилилась. Она словно накапливалась в друзьях постепенно, от года к году.

За это время Маэль стал сильнее, а Зур’дах — нет. У него был по-прежнему седьмой круг, и Маэль теперь сравнялся с ним, даже номинально перерос его по кругам. Всё дело в том, что на второй год пути они оказались в местах, где водились скороходки — существа, кровь которых была в Маэле, и не воспользоваться этой возможностью он не мог. Он ничего не боялся, ну а ядра… Ядра они добыли.

Это раньше Маэль бы сомневался — принимать ядра или нет. Теперь же он знал: это — его единственный шанс и возможность стать сильнее.

В каком-то смысле ему было проще: скороходки — твари неопасные, и ядра в них были исключительно мелкие, но даже десятка их гнезд хватило для того, чтобы Маэль поднял себе два круга, а оба его кулака и часть предплечий покрылись тонкой чешуйчатой броней сероватого цвета. Он был доволен. Чуть позже он поднял еще два круга, обогнав Зур’даха и достигнув восьмого круга.

А вот пауков, к сожалению, им не встречалось. Даже простых, не говоря уж о тех, в которых были бы ядра. Словно из этих ярусов просто исчезли все пауки.

— Да, я согласен — делать тут больше нечего…Вот только попробуй, найди этот сраный путь наверх? Мы вроде и так пытались найти тоннели на верхние ярусы, но не нашли. — кисло ответил Маэль.

— Мы пробовали всего пару раз, и недавно. Надо целенаправленно искать выходы на ярусы выше. Кроме того, мы не пытались найти места, где тьма слабее. Мы их проходили, но не обращали внимания. А чем выше ярус — тем слабее тьма.

— Так себе ориентир.

— Других нет. — пожал плечами Зур’дах.

В последнее время он вспоминал всё чаще об обещании, данном Чернопрядцу — о том, что должен вынести его на Поверхность. Кроме того, после того, как Чернопрядец уснул, окутав тьмой его кости, он стал чувствовать тьму так тонко, как никогда прежде и его понимание этой странной энергии вышло на другой уровень.

— Знаешь… — вдруг сказал Маэль, — Иногда хочется увидеть других гоблинов, а то ощущение, что во всём мире остались только мы с тобой.

— Да…Тут везде пусто…— протянул Зур’дах, оглядываясь.