Впечатление, правда, портили костяки и вездесущий душок разложения – среди футуристических офисных небоскрёбов Батя не особо обращал на них внимание, но тут они настолько контрастировали с мирным окружением, что прямо-таки бросались в глаза.

Поскольку солнце уже клонилось к западу, Батя принял решение найти квартиру без человеческих останков и, забаррикадировавшись, провести в ней ночь – бродить по темноте категорически не хотелось. Выбор оказался богатый – почти все двери были распахнуты настежь, как будто хозяева покидали свои жилища в такой спешке и панике, что вообще не заботились об оставляемом имуществе.

Выбор пал на однокомнатную квартиру на последнем, восьмом, этаже в доме-свечке, сложенном из нарядно-красного кирпича. Тут было относительно чисто, отсутствовали как человеческие останки, так и следы крови или хотя бы борьбы. Дверь квартиры оказалась современной, толстой, с хорошей звукоизоляцией, а кроме того, была оснащена ночной задвижкой, что избавило Батю от необходимости искать ключи или двигать мебель, чтоб забаррикадироваться. А оконные стёкла были покрыты солнцезащитной плёнкой, делавшей их почти непрозрачными снаружи.

Полазив по шкафам, командир неожиданно для себя обнаружил довольно древнего вида рюкзак, растоптанные туристические ботинки, альпинистские кошки, набор карабинов, верёвок, ледоруб и маленькую газовую горелку с баллоном и специальной кастрюлькой. Желудок нетерпеливо заурчал, предвкушая горячее.

Батя, проверив, хорошо ли накручен баллон, попробовал горелку зажечь и радостно матюгнулся при виде появившегося огонька. Тут же наполнил кастрюльку водой из бутылки, достал две банки тушёнки из сумки. И, чтоб не тратить время на ожидание, принялся перекладывать содержимое сумки в рюкзак.

Вскоре в кастрюльке забулькало. Поставив вместо кастрюльки одну из банок тушёнки, Батя сходил на кухню и вернулся с упаковкой пакетированного чая, чашкой и пачкой найденных на полке над плитой галет. Несколько чайных пакетиков бросил в кастрюльку, предварительно оторвав ярлычки, и, не дожидаясь, пока разогреется тушёнка, захрустел галетами.

Снова сходил на кухню, принёс ложку и прихватку для горячего. Ножом вскрыл нагревшуюся банку, поставил на огонь вторую. Налил в чашку чая и принялся наворачивать тушёнку. Поужинав, взялся за карту. Внёс на неё ещё пометки о времени и местах появления тумана. Убрал. Погасил горелку. И завалился спать на хозяйской двуспальной кровати, предварительно закрыв дверь имевшегося в квартире балкона.

Проснулся Батя от пронзительного скрипа – словно ногтем по стеклу провели, – и громкого, близкого урчания. Вскочил и не сразу поверил в то, что видит по ту сторону окна.

Упёршись уродливым носом в стекло и водя по нему когтистыми лапами, на балконе сидела крупная тварь с головой, приплюснутой с одного бока.

«Моллюск! Как он сюда попал? – обливаясь холодным потом, подумал Батя, медленно сполз с кровати и, двигаясь как можно плавнее, отступил в глубину комнаты, поближе ко входу в прихожую. – С крыши? Или зашёл в подъезд и поднялся по лестнице?»

Как бы оно ни было, но уютная квартира из безопасного места в один миг превратилась в ловушку. Скорее всего, тварь пока не учуяла и, главное, не увидела Батю, иначе давно бы уже разнесла стекло и вломилась в квартиру. Медленно и плавно, обливаясь холодным потом, командир продолжил отступать в сторону прихожей – там, за углом, он окажется вне зоны видимости. Тварь всё это время медленно скребла когтями по стеклу, пробовала его языком и острыми, иглообразными зубами, но пока вела себя смирно.

Только оказавшись в прихожей Батя вдруг понял, что всё это время почти не дышал. Появление твари застало его врасплох, адреналин, который обычно наглухо уничтожал страх, выделился слишком поздно и слишком резко так что командира аж затрясло от осознания, что он только что едва не стал едой – совсем как его бойцы и те несчастные дети. Тихо подхватив по привычке собранный ещё с вечера рюкзак, Батя так же тихо обулся и выглянул в глазок на двери.

На лестничной клетке было слишком темно, так что ничего разглядеть не удалось. Батя плавно открыл дверь, готовясь к тому, что сейчас услышит уже привычное урчание и всё-таки окажется в зубах какой-нибудь твари. Но нет – пространство между квартирами было пустым.

Осторожно закрыв за собой дверь, командир спустился на три этажа и присел прямо на ступеньки. Устало прислонился к стене, но о том, чтоб задремать, не могло быть и речи. До самого утра Батя так и просидел в одной позе, слушая мерзкий скрип когтей, от которого по коже бежали мурашки, и утробное урчание других тварей, бродящих внизу, под балконом.

К рассвету всё, наконец, успокоилось. Твари ушли. Батя, глотнув пойла, чтоб успокоить вновь разболевшуюся голову (постоянно его теперь пить придётся, что ли?), и закусив последней шоколадкой, вновь отправился бродить по улицам.

Теперь он был ещё более осторожен, чем вчера. Безопасных мест в этом мире попросту не существовало, твари могли появиться когда угодно и откуда угодно. Для них в принципе не существовало преград, крупные спокойно и без видимых усилий раздирали кузова машин, железные двери, ворота подземных гаражей. От них можно было только спрятаться, но не убежать и, уж тем более, не принять бой. Мелкие, ещё сохранившие человеческий вид, были не так опасны сами по себе, но своим урчанием они привлекали крупняк – это Батя уже успел отнаблюдать.

Срочно, срочно надо разжиться каким-нибудь достаточно серьёзным оружием! Желательно – танком с усиленной бронёй, тридцатимиллиметровой пушкой и крупнокалиберным пулемётом. Хотя какая, к чёртовой матери, броня, той крупной твари, сожравшей водителя-механика Севу, она помешала не больше, чем фольга! Но всё равно, с танком как-то лучше, чем без него.

Вздохнув, Батя усилием воли вернул мысли в рациональное русло. Танка у него нет и не предвидится – где его в этом громадном мегаполисе взять? Только если вернуться к крепости, но и там ловить нечего – все три боевые машины, имевшиеся у его взвода, превратились в горы бесполезного металлолома. Да и смысл в нём против целой стаи? Одну тварь завалить, может, и получится, а остальные в это время сам танк разделают и Батю радостно схарчат. Так что тактику выживания всё-таки придётся пока выстраивать на скрытности и манёвренности. Она, правда, тоже не без нюансов, как выяснилось ночью, но пока даёт вполне неплохой результат.

Можно его как-нибудь улучшить?

Подумав немного, Батя вытащил из рюкзака один из чистых, слегка помятых бумажных листов, карандаш, и принялся писать список того, чем ему предстояло разжиться.

Первым делом пришлось вернуться на Троечку, в супермаркет. Там Батя, взяв тележку, набрал банок с молотым красным и чёрным перцем, взял четыре дешёвых флисовых пледа серой расцветки и махровое полотенце. Из-под кассы прихватил пачку полиэтиленовых пакетов с красно-зелёной цифрой «три». Пледы и большую часть банок сразу упаковал в рюкзак. Пакеты повесил на ручку тележки. Одну банку перца щедро рассыпал у двери супермаркета. Полотенцем плотно обмотал нижнюю часть лица. И направился в мясной отдел.

Из-под стеллажа с крупами выглянула крыса, пошевелила носом, проводила Батю настороженным взглядом чёрных глаз-бусинок и, возмущённо пискнув, юркнула обратно в укрытие.

– Правильно, – глухо одобрил Батя из-под полотенца. – Тут сейчас такой запашок будет – закачаешься.

Холодильник с непрезентабельного вида куриными тушками, благо, упакованными в целлофан, комвзвода выбирал очень тщательно. А выбрав, глубоко вдохнул, задержал дыхание и решительно сдвинул стеклянную дверцу вбок.

Амбрэ оказалось настолько крепким, что даже ко многому привычный Батя вынужден был отшатнуться и несколько раз сглотнуть, сдерживая позывы моментально сошедшего с ума желудка. Пришлось даже отойти на несколько метров, чтоб хоть немного продышаться. Но при следующей попытке приблизиться приступ тошноты повторился.

Снова отступив, Батя взял банку с перцем и, высыпав содержимое на ладонь, щедро намазал им полотенце с наружной стороны. Глаза сразу же защипало, но зато полегчало желудку. И командир решился на третью попытку.