– С каких пор тебя это волнует?

– Гера, ты обещал…

– Я обещал не появляться в таком состоянии дома и не доводить все до крайностей, – нависает надо мной темной тучей, тянется ко мне.

– Прекрати, – отшатываюсь от его руки.

– А то что? – хмыкает практически над моим ухом. – Папочке нажалуешься или своему Горскому?

– С каких пор он стал моим? – смотрю ему прямо в глаза.

– Папочку расспроси. Он так старался вас двоих рассорить, что не заметил, как избавился не только от него, но и от собственной дочери, – проводит пальцем по моей щеке, спускаясь к шее. Сглатываю, но взгляд не отвожу. – Так что, уже успела переспать с ним, или ему ты такая тоже не нужна?

Рука взмывает быстрее, чем соображает мозг. Звук пощечины такой громкий, что кажется стекла в кухне зазвенели от вибрации.

Долго не думает, мгновенно хватая меня за руку.

– Куда собралась? – больно дергает на себя, не давая сдвинуть кресло с места. – Думаешь сдалась кому–то кроме меня со своим приблудышем?

Отшатываюсь от него, будто сама пощечину получила. Слова эхом повторяются где–то глубоко в подсознании.

…Темное лобовое стекло, забрызганное дождем и двигающиеся в такт дворники с характерным звуком.

– Белов, смотри на дорогу, – прошу его тихо, когда машину слегка заносит на мокрой трассе. Прикрываю глаза, крепче хватаясь за ремень безопасности.

– Не понимаю, чего тебе не хватает! – вновь распаляется Герман. – Сколько еще я должен упрашивать? Бегаю за тобой уже два года, как щенок подзаборный.

– Не говори глупостей, – откидываю голову на спинку сидения, вжимаясь в него от его очередного резкого виража на обгоне. – Герман, я прошу тебя, осторожнее.

– Я разговаривал с твоим отцом, – не обращает на меня никакого внимания. Руки крепко сжимают руль, а скорость становится лишь выше. – Он одобрил мое решение.

– А меня вы спросить не пробовали?! – вспыхиваю моментально. – Почему вы оба решаете, как мне жить? Я что вещь какая–то, чтобы передавать меня из рук в руки по договоренности?! Я просто работаю на тебя. Могу уволиться в любой момент, если так сильно мешаю жить спокойно!

Отворачиваюсь к окну, пытаясь скрыть наворачивающиеся слезы.

– Все еще любишь его? – дергает меня за руку, разворачивая к себе. В глазах сталь. – Да кому ты к черту нужна со своим трехлетним приблудышем?

Отворачивается, но машину уже заносит. Пытается выровнять колеса, но ее еще сильнее закручивает.

Яркий свет фар встречной полосы все ближе и ярче… Ослепляет, заставляя оцепенеть от ужаса… Удар… Еще один… Машину переворачивает, а нас внутри мотает как манекенов на краш–тесте… Криков нет… Лишь боль и всепоглощающий страх…

Лия… Только бы выжить… Я не могу оставить свою малышку без мамы… У нее кроме меня никого нет…

Реальность возвращается резким и болезненным звоном в ушах, но это меньшее из того, что меня сейчас волнует.

Смотрю на испуганное выражение лица Белова. На сколько меня отключило?

– Ты соврал, – шепчу, медленно отцепляя его руку от своей. – Не было пьяного водителя на встречной полосе.

Смотрит на меня так, будто приведение увидел.

– Это был ты… – продолжаю, понемногу откатывая кресло ближе к столу, пока Белов заторможено смотрит сквозь меня. Делает шаг. Дергаю кресло, мгновенно нажимая кнопку вызова охраны, тут же разворачиваясь к нему. – Не подходи!

Останавливается в паре шагов.

– Ты не справился с управлением, свалив вину на человека, пострадавшего в аварии.

– Он был пьян.

– Но это ты вылетел на встречку на огромной скорости. Мы попали в ту аварию из–за тебя, – меня начинает трясти, накрывая тело липким ознобом. – Сколько денег отвалил, чтобы его признали виновным? Господи, Белов! Ты соврал отцу и мне, что мы планировали пожениться. Заставил поверить меня в это!

– Мира, я все исправлю, – дергается ко мне. – Я не смогу без тебя.

– Не подходи! – хватаю нож с магнитного держателя. Останавливается. Слезы застилают глаза, но это мелочи. Я его к себе теперь ни на сантиметр не подпущу.

– Мирослава Александровна! – Егор влетает на кухню, стопорясь в проходе.

– Совсем крышей поехала, – тут же спохватывается Герман. – Звони в скорую, немедленно!

– Егор! – с глаз ручьем текут слезы. Меня не просто трясет, еще немного и я просто потеряю сознание.

– Все в порядке, – успокаивающе проговаривает он, проходя ко мне. – Вы же помните, меня нанял ваш отец.

– Я хочу, чтобы он ушел из этого дома.

– Герман Юрьевич, у вас есть ровно минута, чтобы взять все самое необходимое, – Егор становится защитной стеной передо мной. – Остальные вещи вам привезут доставкой.

– Ты не справишься без меня.

– Я никогда не нуждалась в твоих подачках. А ты как обычно решил все сам, не интересуясь моим собственным мнением.

– Ваше время, – Егор напоминает о себе.

Взъерошивает пятерней волосы, хватая документы, бумажник, пальто и ключи.

– Не думаю, что они вам когда–либо еще понадобятся, – хмыкает моя охрана.

Белов швыряет ключи на тумбу, через несколько секунд выходя из квартиры с силой захлопывая за собой дверь.

Роняю руки с ножом на колени, наконец позволяя себе расплакаться.

– Все в порядке, – Егор аккуратно забирает холодное оружие у меня из рук, водружая его на законное место и крепко прижимая меня к себе. – Всегда знал, что этот брак ничем хорошим не закончится.

Из нас обоих вырывается нервный смешок.

– Ваш отец меня убьет, – осторожно отодвигаясь и разглядывая фиолетовые кровоподтеки на запястьях проговаривает он.

– Если бы не твои тревожные кнопки, я бы не справилась с ним сама, – шмыгаю носом. – Спасибо.

– Кофе будете?

– Желательно с коньяком, – киваю, старательно вытирая слезы с лица.

– Будет сделано, – улыбается он. – А замки мы для верности сегодня все–таки сменим.

– С ума сошел? – смотрю на стабилометрическую платформу и понимаю, что не смогу.

– Сколько можно висеть на вертикали? – не слушает меня Антон, регулируя ремни на раме и сужая расстояние телескопических перил. – Пора начинать контролировать собственную координацию. Поиграешь немного в виртуальную реальность, заодно исследуем пластичность головного мозга, амплитуду шага и реабилитационный потенциал.

– Слишком много страшных слов, – фыркаю, все еще не веря, что он собирается меня подвесить на платформу.

Одевает на меня корсет и крепит электроды к мышцам ног.

– Пока ты будешь «гулять по лесу» мы сможем провести мышечную диагностику, координацию и баланс тела. Сравнить их работу с данными, с которыми ты к нам поступила и в случае необходимости откорректировать режим лечения и тренировок.

Подтягивает коляску к прогулочной дорожке и помогает подняться, цепляя корсет на ремни рамы.

– Чувствую себя младенцем в прыгунках, – хмыкаю я.

Антон улыбается, подключая проводки к электродам.

Стою на дорожке довольно устойчиво, крепко держась за поручни, но при этом не заваливаясь на них. Ремни и корсет координируют баланс, не позволяя потерять равновесие. Аккуратно натягивает мне на голову шлем виртуальной реальности, погружая в мир лесных зарослей, поющих птиц и ярко голубого неба над головой.

– Ого, – выдыхаю я, мгновенно теряя равновесие и тут же чувствуя хват Михайловского под руки.

– Посмотри себе под ноги, – послушно опускаю взгляд, вижу свои руки и поручни. Хватаюсь за них поудобнее. – Ты можешь наблюдать за своими действиями, на модели человека со стороны.

Впереди появляется человечек, неустойчиво покачивающийся из стороны в сторону. Поднимаю руку, он повторяет за мной. Поворачиваю голову, он делает то же самое.

– Стоишь крепко?

Киваю.

Отпускает меня и отходит в сторону, что–то настраивая в датчиках. На человечке загораются электроды, ровно в тех местах, что установлены на мне.