– Типун тебе на язык! – одновременно сказали Денис и Филя, часто в спешке ставившие машины где попало.

В общем, оказалось, что ничего нового о Голованове Филя не знает. Денис позвонил Щербаку, все-таки Николай с Севой были ближайшими друзьями и часто работали в паре. Но и Щербак ничего не знал. Он лег в пять утра, и Денис разбудил его своим звонком.

– Шеф, – поинтересовался Щербак. – Могу ли я теперь с чистой совестью отключить телефон, поскольку с высоким начальством уже пообщался?

– Спи хоть до вечера, – не возражал Денис.

После этого он связался с Владимиром Афанасьевичем Демидовым, больше известным в народе как просто Демидыч, и с Аллой Снегур, больше известной как просто Алла. Они тоже ни о Голованове, ни о каких-то новых делах, с ним связанных, ничего не ведали.

В течение следующего часа Денис каждые пятнадцать минут названивал Голованову, но – безрезультатно.

– Может, мне домой к нему съездить? – предложил Филя. – Все равно делать нечего.

Денис не возражал, Голованов жил не слишком далеко, в районе метро «Фрунзенская», кстати говоря, в двух кварталах от Александра Борисовича Турецкого, видного деятеля Генпрокуратуры и большого друга «Глории» вообще и Дениса в частности.

Филя уехал, а Денис вернулся к себе в кабинет и тоже принялся изучать новости, не последнее дело в работе детектива, между прочим.

Что же заставило Голованова написать эту записку? (Учитывая, что сам Гордеев при этом ни сном ни духом?!)

Денис просмотрел различные криминальные сводки. Разумеется, за прошедшие сутки в столице всего случилось в достаточном количестве. Пара убийств (одно раскрыто), одно самоубийство, несколько ограблений, штук пятнадцать ДТП. ДТП, хм… Но не о доставщике пиццы же, в самом деле, шла речь?!

Хотя, с другой стороны, почему бы и нет?

Обычно ведь взаимодействие с Гордеевым как происходило? Какому-нибудь клиенту Дениса помимо сугубо физической защиты требовалась квалифицированная юридическая помощь, и тогда его направляли в консультацию номер десять. Или напротив, подопечный Гордеева сталкивался с недвусмысленной угрозой собственной безопасности, тогда уже Гордеев не забывал о своих друзьях и подкидывал им халтурку.

Голованов с компьютером был не особенно в ладах, так что едва ли он стал бы черпать новости из Интернета, скорее уж из «Известий» или «Коммерсанта». Но ведь электронные версии этих же самых газет можно легко найти в Интернете, не говоря уж о том, что все печатные издания пользуются услугами одних и тех же информационных агентств.

«К выходным ожидается потепление…»

Неплохо бы, подумал Денис, а то мы к зиме как-то еще морально не готовы. Он посмотрел в окно. Снег уже просто валил стеной, природа совершенно взбесилась. Что-то к вечеру будет?

«Арестован контрольный пакет акций компании

«Ойл индастри…»

Кому принадлежит эта «Ойл индастри»? Кажется, одна из крупнейших отечественных нефтяных компаний. Какая-то известная фамилия вертится в голове… Неужели Голованов тут какую-то работку учуял? Маловероятно.

«Военный диплом оценили в рублях».

Понятно, тут речь идет о Военном университете Минобороны. Там начинается эксперимент по платному образованию.

«В Москве грядет эвакуация транспорта».

Это как раз то самое, что Макс зачитывал.

«На российском фондовом рынке – паника…»

Ага, паника – из-за ареста контрольного пакета акций «Ойл индастри». Ну и фиг с ними, надоели уже.

«Экипаж „Союза“ лишних кнопок не нажимал».

Ну да, там у космонавтов при приземлении что-то включилось, что не должно было, и они сели как-то не так. Не иначе чужой на борту завелся…

Тут звякнул колокольчик, но Денис решил, что это вернулся Филя, и даже не потрудился встать. Однако через несколько секунд к нему в кабинет стремительным шагом вошел Голованов и, не здороваясь, спросил:

– Ты уже договорился с адвокатами?!

– С какими адвокатами? – осторожно спросил Денис, на всякий случай отодвигаясь вместе с креслом на колесиках. Уж очень нездоровый вид был у Севы. – О чем договорился?

«…Придя в себя и почувствовав тупую ноющую боль во всем теле, я попытался оценить сложившуюся ситуацию. В камере предварительного заключения на заплеванном холодном полу я, наверно, выглядел до нелепости глупо и жалко. Они даже не побеспокоились снять с меня наручники, и стальные кольца больно впились в запястья. Винить мне было некого, только по собственной глупости я оказался в столь удручающем положении.

Не знаю, сколько продолжалась эта мука, но уверенность постепенно стала возвращаться. В конце концов, так устроена человеческая натура, всегда хочется верить в лучшее. Смирившись с тем, что произошло, я решил предоставить событиям идти своим чередом. Будь что будет. Нельзя же все время думать только о плохом. Жаль, конечно, что Наташа так и не дождалась меня.

Трезво оценить обстановку у меня не было возможности, дверь камеры открылась, и на пороге я увидел довольно серьезного человека в штатском. Это был следователь. По его приказу с меня сняли наручники, но легче от этого не стало. Следователь объяснил мне всю сложившуюся ситуацию, после чего в камере, как мне показалось, запахло жареным. Прежде всего, меня обвинили в оказании сопротивления органам охраны правопорядка. Потом шла целая череда мелких и не очень нарушений. Вождение в нетрезвом состоянии, превышение скорости вождения, оскорбление работников ГАИ и нанесение последним телесных повреждений. В общем, букет вышел что надо. Мне оставалось только сидеть и слушать, какой я плохой и потерянный для общества элемент. Кроме всего прочего, мне грозила конфискация транспортного средства, лишение водительских прав и возмещение морального и материального ущерба пострадавшим. Я-то думал, что уже возместил ущерб, подставив свою физиономию под удары милицейских сапог.

В общем, в течение нескольких часов из вполне добропорядочного гражданина я превратился в закоренелого и довольно опасного уголовника.

Когда следователь ушел, я понял, что спасти меня может только чудо. Хотя в этот дурацкий день все чудеса выходили мне только боком.

Затекшими руками я машинально стал шарить по карманам пиджака. Бумажник, часы, микрокалькулятор и дорогая авторучка куда-то бесследно исчезли. Ремень на брюках тоже. Видимо, «жандармы» боялись, что я втихаря повешусь у себя в камере. В этом им следовало отдать должное. С юношеских времен я не попадал в милицейский участок, однако следует признать, что за это время нравы и порядки здесь особо не изменились.

Из всего, что было в карманах, осталась только потрепанная записная книжка. Она не представляла для них особого интереса. От нечего делать я решил полистать ее затертые страницы. Тем более что времени у меня было предостаточно. Вот тут-то мне и попался на глаза один интересный телефон.

Несколько лет назад, в безоблачные студенческие годы, у меня была одна очень хорошая знакомая. Звали ее Виктория. Она довольно быстро сходилась с нужными людьми и успешно делала карьеру благодаря своим внешним данным. Ее сексуальный потенциал вскружил голову не одному поклоннику. К сожалению, я не был исключением. Именно из-за Виктории меня чуть не вышибли с четвертого курса исторического факультета. Однажды она попросила меня поговорить по-мужски с одним из надоевших ей ухажеров. Парень этот оказался довольно упрямым и несговорчивым, в результате чего ему пришлось попасть в больницу, а мне с разбитой физиономией слушать на комсомольском собрании долгие тирады о том, какой я безответственный и несознательный. В конце концов, дело было улажено. Меня исключили из комсомола, а Виктория убрала со своего пути очередную преграду. Она поклялась, что отныне она мой должник навеки, но после этого очень скоро нашла себе еще более крутого дружка. Впрочем, я никогда об этом не жалел.