– Почему среди жёлтых звёзд? А какие ещё есть? – не скрывая удивления, спросил Стас.

– Красные звёзды – гиганты-долгожители, живут триллионы лет, а желтые – до 10 миллиардов.

– Ну слава Богу! На наш век хватит. А откуда ты это всё знаешь?

Марина засмеялась.

– Ты что, шутишь? Это же азы астрономии. Так вот. Гипофиз превратил собаку в человека, вернее, в облик человеческий. И как пишет Булгаков: «Гипофиз – закрытая камера, определяющая человеческое данное лицо, облик человека». «Гипофиз в галстуке», потому что он не собачий, а человеческий. Нарядили в галстук, придавая образу человеческий облик. Преображенский превратил «милейшего пса» в «отвратительную человеческую мразь», вшив ему гипофиз Клима Чугункина – пьяницы и хама, имеющего две судимости.

– Марина! А если бы профессор вшил, к примеру, гипофиз Эйнштейна?

– Боже упаси! Мир мог получить не учёного, а ходящего атомного монстра. Да и зачем? Природа контролирует процесс появления гениев, она им дарит колозум, соединяющий два полушария мозга гораздо большого объёма. И этот более широкий «мостик» в мозгах гениев даёт возможность передвижения нейронных связей в обширном диапазоне. Гением можно только родиться. И родиться естественно! А не искусственно! Об этом предупреждает Булгаков всё человечество.

Стас молчал. И тихо, как бы боясь спугнуть непререкаемость мысли, выразил вслух:

– Гипофиз – важный, заявляющий о своей основательности и незаменимости! Гипофиз решает наши судьбы!

– ДА! «Это – в миниатюре – сам мозг!» – как пишет Михаил Афанасьевич.

Стас помолчал, а потом, глядя на Марину, впал в рассуждения:

– Мы с тобой дожили до времени, когда учёные готовят замену человеческому ресурсу. И называют это искусственным интеллектом. Назвали-то с осторожностью, аккуратно – «интеллект». А на самом деле это мозг. Искусственный МОЗГ! А искусственный мозг – это гибель человечества! Вот о чём предупреждает Булгаков. «Люди решили, что думать за них будут машины, понадеявшись, что станут от этого свободней, но вместо этого они позволили хозяевам машин, поработить их», – это из "Дюны" Френка Герберта? – спросил Стас.

– Да. Мы с тобой никогда ещё не погружались в такой глубокий «заумный» трёп, – угрюмо сказала Марина. – Ты знаешь, Стас, меня мучает вопрос: как Булгаков смог так качественно проявить негатив плёнки нашей действительности и обнажить истинно верную суть? Создать пса и разложить низость натуры на секторы. Сначала пёс Шарик со всей собачей преданностью и рабским повиновением восхищался своим спасителем. «Вот это парень, – в восторге подумал пес…» Это он о Преображенском.

А позже, разнежившись в теплых, уютных и в богатом убранстве апартаментах, да ещё с хорошей едой, пёс забыл о недавно голодном, изломанном, избитом теле. Это счастье он записал на свой счёт: «Я – красавец. Филипп Филиппович – человек с большим вкусом – не возьмет он первого попавшегося пса-дворнягу».

И Шариков возносит себя и относится к своей особе бережно и с уважением:

«Я воевать не пойду никуда! …воевать – шиш с маслом, – неприязненно ответил Шариков, поправляя бант».

Шариков «…поправляя бант» ходит в лаковых туфлях и в приличном костюме. Он вознёс себя в исключительную степень «самого наисамейшего и самого наисытнейшего». Бедняге и в голову не пришло, что он просто подопытный.

Филипп Филиппович – умный, образованный, воспитанный, образ которого вызывает чувства непреодолимого уважения, – движением разума и опыта непревзойдённости превращает собаку в человека, а потом человека в собаку.

Учёный форсирует время и отклоняет природу. Профессор извлекает из мозга пса маленький белый комочек и внедряет человеческий. Преображенский надеялся получить триумфальный результат своего научного опыта. Только открытие имеют магнетическую силу притяжения для учёного, и эта сила оправдывает профессора во всех его деяниях.

Во-первых, свою симпатию к профессору, как своему коллеге, Булгаков не сдерживает, он сам – врач. Во-вторых, как красиво и интеллигентно! Очеловечившись внешне, Шариков с усилием стал натягивать на себя корону исключительности. Исключительность – это ТЕБЕ выбирать. А подопытность – ТЕБЯ выбирают!

Шариков как яркий представитель красного пролетариата с гипофизом человека и собачьим сердцем почувствовал себя равноправным гражданином в квартире профессора и стал претендовать на жилплощадь. Профессор Преображенский достиг переворота в науке. Он учёный с мировым именем! И ОН породил Шарикова, как Ленин со своими подвижниками достиг переворота в России и породил Революцию.

– А ты знаешь, слово «революция» – производное от REVOLVE (револв – вращать вокруг оси). REVOLUTION (револьюшин – вращение). И революция к нам пришла оттуда, откуда слово. Не наше слово, не русское, – Стас задумался. – Вопрос: вокруг какой оси раскрутили мощную силу призыва: «Да здравствует красный пролетариат! Да здравствуют Шариковы и Швондеры!»?

Лозунги разжигали пламя революции. А что было на душе у Ленина и его сподвижников? На душе? Они воплощали наглую, коварную, необратимую по своей истине вероломность, в сердцевине которой – предательство целого народа. А что ИМ? ИМ не нужна сильная и мощная страна, ИМ нужны наши ресурсы – нефть, газ и всё, чем Бог одарил Великую Россию.

У Преображенского получился Шариков исключительным прохвостом. Воровал, врал, да ещё по своей кобелиной сути залез к Дарье в постель и чуть не изнасиловал. Мразь!

На душе у профессора было горько и больно. «Я хотел проделать маленький опыт… а в результате … передо мной – тупая безнадежность…»

Булгаков донёс через века свой гениальный замысел. Революционные настроения он ненавидел. И был прав. Что нам дала революция? Отрыжку изуродованных гипофизов в морали и принципах. Посетители, прикрывая себя положением, деньгами и элитарностью высших слоёв общества, искусно скрывали свои грехи. Ведь уважение и состоятельность профессора основывались на пороках власть имущих. Шариков – это судьбоносное, пророческое вторжение в эволюцию природы. Профессор Преображенский понял, что он обманулся.

Марина сидела с чугунной головой. Ей казалось, что она вошла в какой-то чуждый ей портал «ИЗ ВНЕ». И ей ТАМ так неуютно…

ЧАСТЬ II

Послевкусие

В бокале белого вина хозяйничали лучики света, играя сами с собой. Марина сидела на веранде в глубоких раздумьях. Она и не заметила, как, облокотившись на бокал, её подбородок уже несколько минут отмокал в вине.

Она взяла салфетку. Вытерлась. И, глядя на смятый комок бумаги, напоенный вином, вынесла приговор: «Вот моя подмоченная репутация».

Прошло три месяца с момента её увольнения. И её мучит вопрос: как она, в свои 28 лет, наступила на камень, не на тот, от соприкосновения с которым передаётся сигнал и начинает бить фонтан, а камень-пустышку. Порой действия невозможно объяснить, как приступы лунатизма. В момент приступа лунатик никогда не сможет сказать, как он оказался на бордюре высотного дома.

Как он там оказался? И ПОЧЕМУ???

Книга написана. Перечитав свои страницы, Марина не очень воодушевилась творением. Уж сильно перегружена реалиями жизни. Как приятно читать лёгкую иронию, приправленную здоровым юмором. Видно, у авторов подобных творений много любви и позитива.

Ну что ж – прекрасно! А как же правда жизни?

А кому нужна эта правда? Вот я сижу на бабушкиной веранде. Ни семьи. Ни детей. Ни работы. Я выброшенная. А значит, никчёмная неудачница. Не место мне среди моих коллег. Они – важные. А важные – значит, замеченные. А замеченные – значит, оценённые.

Марина открыла дверь в помещение, куда «Вход посторонним воспрещён», и переступив эту грань, она оказалась в зоне отчуждённости. Зачем она сюда пришла? Где её бодрое утро с чашечкой кофе? Работа с погружением в обсуждения, общение, чаепитие – ЖИЗНЬ! Где? Всё в один момент, на взлёте – рухнуло.