Зигфельд похлопал Мисси по плечу.

– Решайтесь, мисс Верити. Я гарантирую вам успех. И впридачу – сто пятьдесят баксов в неделю. Это точно, как часы.

Солнце скрылось за горизонтом – стало смеркаться. Мисси поежилась.

– Не знаю, что и ответить, – пробормотала она. – Все так неожиданно. Несколько недель назад у меня вообще не было никакой работы, а тут…

– Нью-Йорк есть Нью-Йорк, – улыбнулся Зигфельд, поднимаясь со скамейки. – Уже поздно, мисс Верити, – пойдемте в дом. Можете не волноваться – я все устрою. Вернее, мы с Элизой.

– Признаюсь вам честно, мистер Зигфельд, – проговорила Мисси, – мне очень страшно.

– А что здесь страшного? Ведь вы будете делать то же самое, что у Элизы – только зрителей будет побольше… Даю голову на отсечение – вам самой скоро понравится. На моей памяти не было случая, чтобы хоть одна девушка была недовольна… Мы живем одной большой, дружной семьей. Не бойтесь – я за вами присмотрю: ни один проходимец к вам близко не подойдет… А если уж найдется такой кавалер, который решится предложить вам руку и сердце, то, предварительно убедившись в серьезности его намерений, скрепя сердце отпущу вас с вашим избранником. Ну как, убедил я вас, мисс Верити? – И, не дождавшись ее ответа, Зигфельд торжественным тоном произнес: – Молчание – знак согласия. Я пошел к Элизе. Как только что-нибудь выяснится, я вам сообщу.

Зигфельд чуть поклонился и быстро побежал вверх по лестнице, ведущей в дом графини.

Глядя ему вслед, Мисси думала о том, как странно устроена жизнь: еще недавно она довольствовалась работой в салуне О'Хары, потом была рада получить любое место на швейной фабрике, а теперь… Она так и не могла до конца понять, рада ли она предложению Зигфельда – может быть, еще не поздно отказаться?

Прикрыв глаза, она представила себе, как будет выступать на огромной, залитой светом тысячи ламп, сцене, одетая в тончайшую ткань, с бриллиантами на шее, как будут домогаться ее общества знаменитые нью-йоркские ловеласы, и ей стало не по себе. Но потом она вспомнила про обещание Зигфельда платить ей еженедельно по сто пятьдесят долларов. Мисси знала, что этот человек сдержит свое обещание.

Стало совсем темно. Мартовский день закончился, из сада потянул холодный ветерок. Мисси снова ощутила себя простой девушкой с Ривингтон-стрит, и ей совершенно не хотелось возвращаться в зал, снова надевать на себя маску.

Послышался шум мотора – возле самой лестницы затормозила длинная желтая машина. Из нее вышел какой-то человек и стал подниматься по лестнице. Вдруг он обернулся и, заметив Мисси, замер как вкопанный и воскликнул:

– Боже мой, Мисси! Неужели это ты?!

Мисси узнала голос О'Хары. Вот уж кого она меньше всего ожидала увидеть на этом вечере. Да, это был он, Шемас О'Хара; он и, вместе с тем, не совсем он… Густые рыжие волосы О'Хары были напомажены и зачесаны назад, на нем был серый, с иголочки костюм, модные кожаные туфли и широкополая шляпа. В зубах его красовалась сигара невиданной длины.

Придя в себя, О'Хара подбежал к Мисси и крепко сжал в своих кулачищах ее руки.

– Я не верю своим глазам! – воскликнул он. – Приезжаю по делам в этот дом и встречаю – кого бы вы думали? – девушку своей мечты! – Он громко рассмеялся. – Вот что значит быть человеком слова: ведь О'Хара всегда доставляет спиртное в срок. Притом, по таким ценам, которые и не слышали на Деланси-стрит.

О'Хара прервал свой монолог и уставился на Мисси.

– Однако, как ты разодета! Такую роскошную девушку опасно отпускать в сад без охраны – того и гляди похитят. Ай да Мисси О'Брайен! – Он немного помолчал и продолжил. – Хотя, честно говоря, у меня в голове не укладывается, что ты – та самая Мисси. Где ты раздобыла деньги на эти наряды? Да и вообще, как ты оказалась в доме графини Венслиширской?

– Я нашла работу, – ответила Мисси и подробно рассказала О'Харе о мадам Элизе. Вдруг она запнулась– О'Хара, казалось, вовсе не слушает ее: он с мрачным видом переминался с ноги на ногу, уставившись на носки своих ярко начищенных ботинок.

– Что с вами, О'Хара? – спросила Мисси.

– Ах, Мисси, Мисси, – проговорил О'Хара, нервно пожевывая конец сигары. – Ты сама не понимаешь, в какую историю влипла! Знаю я, что это за людишки! Можешь мне поверить: я и не в таких домах успел побывать и хорошо изучил нравы их обитателей. Я тебе могу такого порассказать, что волосы дыбом встанут. Люди для них – пешки в игре. Сегодня тебя приласкают, завтра – выгонят пинком под зад. Стоит мне подумать, что ты – мой идеал, девушка моей мечты – выставляешь себя напоказ перед этими…

– Опомнитесь, О'Хара, что вы говорите?! – резко перебила его Мисси. – Что значит «выставляю себя напоказ»?! Я демонстрирую модные платья, которые потом покупают уважаемые всеми леди… – В этот миг она вспомнила те нескромные взгляды, которыми пожирали ее некоторые мужчины, но ей не хотелось думать об этом. Она пристально посмотрела на Шемаса и бросила ему в лицо: – И потом, кто вы такой, чтобы читать мне мораль? Вы-то чем промышляете – подпольной торговлей спиртным, не так ли? Я, во всяком случае, закон не нарушаю!

О'Хара весь побагровел от гнева; он так сильно прикусил сигару, что ее кончик остался у него в зубах, а сама она шмякнулась на землю. Он выплюнул кончик сигары и растоптал его каблуком. И вдруг, совершенно неожиданно для Мисси, он расхохотался:

– Будь я трижды проклят, если ты не права, крошка! Но у меня есть маленькое оправдание: у меня на родине, в Ирландии, никто не считает, что торговля спиртным есть нарушение закона. Я имею в виду высший закон, а не это дурацкое законодательство. Мало ли что они там придумают в своем Конгрессе! Разве это грех—доставить людям немного удовольствия? И потом, я никого не спаиваю – они сами меня находят. Им этого хочется.

– Мне тоже! – воскликнула Мисси, топая каблучком.

– Это ты на новой работе научилась так разговаривать? – засмеялся О'Хара. – Извини, Мисси, я и впрямь немного перегнул палку. Поверь мне, я ни на секунду не сомневаюсь в твоей порядочности. Просто мне было бы гораздо спокойнее, если бы ты тихонечко сидела в моем домике в Нью-Джерси, а не трудилась с утра до вечера, зарабатывая себе на хлеб таким образом.