Уоррендер поставил чашку на блюдце. Он подумал о Джини и Соловском. Кэл не получал от нее никаких известий с того самого дня в Дюссельдорфе. Снова она куда-то исчезла, не поставив его в известность, а сам он был вынужден срочно возвратиться в Вашингтон.

Он вспомнил испуганный взгляд Джини. В тот раз он убеждал девушку, что бояться нечего.

– Вам ничто не угрожает, – говорил Кэл. – Им ведь нужна не вы, а наследница Ивановых. Да и потом вы же не Мата Хари.

Увы, он ошибся. Джини Риз вела себя, как эта знаменитая шпионка. Она пошла на риск, чтобы помочь Родине. Впрочем, удивляться здесь нечему: и раньше, в подготовке материалов для своих репортажей, Джини всегда рисковала. Ему, опытному дипломату, следовало предусмотреть это и не впутывать девушку в столь сомнительное предприятие.

Уоррендер с тревогой посмотрел на свои электронные часы, как будто дата и точное время могли подсказать, где находится сейчас Джини.

Он снял телефонную трубку и позвонил к ней на службу.

– Нет ли новостей от мисс Риз? – поинтересовался он.

– Отчего же нет? – отозвались на том конце провода. – Она только что звонила. И вчера тоже.

Слава Богу, подумал Кэл. Значит, с Джини все в порядке. Она сказала продюсеру, что собирается в Вашингтон. Значит, скоро Кэл увидится с ней и обо всем расспросит. А потом, потом он попросит ее навсегда забыть об этом изумруде, о кознях КГБ, о таинственных наследниках Ивановых. Незачем очаровательной тележурналистке играть в такие опасные игры.

Улыбнувшись, Уоррендер позвонил в цветочный магазин и попросил прислать по адресу мисс Риз пару дюжин чайных роз с запиской: «Извините. С любовью, Кэл».

Он надеялся, что Джини поймет его правильно.

И снова мысли его переключились на убийство Маркгейма. Кэл включил телевизор: может быть, в выпуске новостей сообщат какие-нибудь подробности на эту тему?

Вдруг на экране мелькнуло знакомое лицо. Русский дипломат пробивался сквозь толпу репортеров и телеоператоров к зданию аэропорта Даллеса. Это был Валентин Соловский. С удивлением уставившись прямо в камеру, Валентин через мгновение резко отвернулся и попытался ускользнуть от назойливых журналистов. Как из-под земли возникло несколько дюжих мужчин в темных очках – они оттеснили толпу, освобождая дорогу для Соловского.

– Мистер Соловский! – крикнул один из журналистов, протягивая прямо под нос Валентину микрофон. – Недавно вы были на аукционе в Женеве. Что вы там делали?

Не обращая внимания на вопрос, русский дипломат шел вперед.

– Что вы можете сказать про убийство Маркгейма, сэр? – не отставал журналист, но Валентин лишь молча отстранил микрофон и пошел дальше. С недовольным видом посмотрел он на охранников, и они теснее сомкнули вокруг него ряды, не позволяя дотошным журналистам приблизиться к Соловскому. Пройдя насквозь здание аэропорта, Валентин вышел на улицу – посольской машины поблизости не было. Соловский сел в такси и уехал.

Кэл тихонько присвистнул: он полагал, что вопрос о наследстве Ивановых удастся решить дипломатическим путем—увы, события начинали выходить из-под контроля. Похоже, без помощи разведки теперь не обойтись.

Уоррендер позвонил в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли, штат Вирджиния, своему старому знакомому Джиму Корнишу и спросил, нет ли новых сведений об убийстве Маркгейма.

– Да, Кэл, Маркгейма они укокошили, – ответил Корниш. – И не только его: сегодня утром поступила информация из Стамбула – в Мраморном море выловили труп Эбисса. Надеюсь, тебе знакомо это имя? Придешь на работу – взгляни на свой рабочий стол, дружище. У тебя там лежит свежий выпуск «Ежедневного информационного бюллетеня ЦРУ» – там обо всем этом подробно написано. Что же касается бедняги Эбисса, то он плавал пузом вверх с кинжалом между ребер и десятью тысячами баксов в кармане. Веселенькая история.

– Веселее некуда, – процедил Уоррендер. – Видишь, я был прав. Он действительно торчал в Стамбуле.

– Выходит так, – поддакнул Корниш. – А что? Идеальное место, чтобы залечь на дно. А эти деньги, должно быть, его гонорар?

– Вообще-то маловато за такую работу, – заметил Кэл. – Он должен был получить как минимум в десять раз больше. Но коль скоро эти десять тысяч лежали у него в кармане, значит, он получил их незадолго до смерти. Где же остальное?

– Может, положил их в банк? – предположил Корниш.

– Вполне вероятно. Причем, наверняка открыл новый счет. – Кэл немного подумал и проговорил: – Послушай, Корниш, можно попросить тебя об одной услуге? Проверь-ка все стамбульские банки и узнай, в каком из них открыл счет господин Жорж Джером. А может, банковские служащие уже сообщили об этом в турецкую полицию?

– Сомневаюсь. Стамбульские газеты уделили убийству ювелира всего по нескольку строчек. Думаю, никто не обратил внимания на эту информацию. Ладно, Кэл, я постараюсь что-нибудь разузнать.

– Когда выяснишь, в каком банке покойный открыл счет, узнай, пожалуйста, в каком виде была внесена сумма: наличными, чеком… Если чеком, то поинтересуйся, не из швейцарского ли он банка.

– Ладно, ладно, все будет о'кей, – проговорил Корниш. Он не любил, когда его, кадрового сотрудника разведки, начинали учить работать.

Кэл вышел из дому и поехал на работу – в Западное крыло Белого Дома.

У западного входа толпились журналисты. Интересно, кого они дожидаются, подумал Кэл, выходя из машины. Вдруг прямо в лицо ему ударил свет осветительных приборов, в нескольких сантиметрах от своего рта он увидел микрофон.

– Мистер Уоррендер, – прокричал журналист. – Расскажите, пожалуйста, какова была цель вашей поездки в Женеву?

Вспомнив о том, как вел себя в аналогичной ситуации Валентин, Кэл молча покачал головой.

– Что вы думаете об убийстве Маркгейма?

– Только что стало известно о гибели Эбисса. Как вам кажется, эти убийства связаны?

Кэл снова покачал головой и с благодарностью посмотрел на работников охраны, которые оттеснили толпу и пропустили его к дверям. Уоррендер прошел в холл и выглянул в окно: операторы продолжали съемку. Интересно, подумал он, вернулась ли Джини Риз? Если да, то она наверняка сразу же позвонит ему.