1) Начиная с нападения, совершенного в ночь на 2 апреля (эпизод №16), преступник стал выбирать в качестве объекта посягательств разнополые пары, в т.ч. и семейные с детьми. Это недвусмысленное указание на возрастание уверенности в собственных силах, дерзости и вполне явный вызов полиции, неосмотрительно заявившей журналистам, будто насильник избегает нападений на дома, в которых находятся мужчины. Преступник показал, что не боится мужчин и будет поступать так, как сочтёт нужным. Кроме того, в апрельских и майских нападениях в поведении Гиены возникают и всё более усиливаются элементы «игры с жертвой», которые не отмечались прежде. Преступник явно ищет разнообразия в сексе — он включает «интимное освещение» (лампу-«ночник», либо телевизор, с прикрытым экраном), обувает на ноги жертве туфли на каблуке-«шпильке», пробует заниматься сексом, сидя на стуле, совершает анальные и орально-генитальные половые акты. Подобные «игры» хорошо соответствуют постепенному видоизменению поведенческой модели, присущей в той или иной степени всем серийным преступникам. Подобное видоизменение подкрепляет высказанный выше тезис о возрастании опытности преступника и укреплении его уверенности в своих силах. Процесс этот двоякий: с одной стороны он приводит к усилению физических и моральных страданий жертв, являющихся объектами всё более унизительных и изощренных манипуляций преступника, но с другой упомянутая самоуверенность часто играет с преступником злую шутку и приводит его к совершению ошибки, позволяющей его идентифицировать. История уголовного сыска и криминалистики знает массу примеров того, как серийные преступники, слишком уверовавшие в собственную ловкость и удачливость, допускали грубейшие просчёты, приводившие в конечном итоге к их изобличению. Яркие случаи такого рода — это раскрытие серийных убийц Артура Шоукросса (в январе 1990 г. в США) и Андрея Чикатило (в ноябре 1990 г. в СССР). Первый неосторожно вернулся к месту сокрытия трупов под мостом, что заметили пилоты полицейского вертолёта, пролетавшего над дорогой. Второй совершил последнее убийство практически на том же месте, где и предыдущее, после чего вышел к железнодорожной станции, находившейся под контролем милицейского патруля в штатском.

2) Очень интересной деталью, к сожалению, не привлёкшей к себе должного внимания полиции, явилось исчезновение домашней собаки при нападении в ночь на 2 апреля (эпизод №16). Напомним, что в доме, оказавшемся объектом вторжения Гиены, хозяйка держала собаку — это был шумный пудель, плохо управляемый и неугомонный. Во время нападения собаки было ни видно, ни слышно, на что хозяйка обратила внимание. Эта деталь показалась ей очень странной. Собака появилась только после ухода преступника, который, напомним, вышел, не затворив за собой входную дверь. Из этого можно было заключить, что пудель во время совершения преступления находился на улице, но туда его мог выманить или выгнать только сам преступник. Собака не была приучена ночевать вне дома и, оказавшись надолго на улице, наверняка подняла бы шум. В общем, предположение об изгнании пуделя из дома ничего не объясняло. Хотя хозяйка обратила внимание допрашивавших её детективов на очевидную странность поведения собаки, эта деталь не вызвала сколько-нибудь заметного интереса калифорнийских пинкертонов. А жаль, поскольку тут мы видим какую-то крайне странную аномалию.

О том, что собаки необычно реагировали на запах преступника нам известно хорошо по целому ряду эпизодов. Полицейские собаки в разное время одинаково хорошо и уверенно определяли запах Гиены по минимальнейшим следам (например, со шнурков, которыми связывались руки и ноги жертв), благодаря чему перемещения преступника восстанавливались с высокой точностью и без особых затруднений. Нам известны сообщения свидетелей о том, что странное поведение наблюдалось не только у полицейских собак, но и тех, кто находились на территории соседних с местом преступления домовладений. Внимательный читатель припомнит массу примеров такого рода, зафиксированных на страницах этой книги.

Охотники прекрасно знают, что собаки реагируют на запах животного задолго до того, приблизятся к нему, причём по реакции собак можно понять, чей именно запах они зафиксировали. На крупного зверя, вроде медведя или волка, пойдёт далеко не каждая собака. Чтобы брать такого зверя собак надо специально натаскивать, приучать преодолевать рефлекторный страх. Можно сказать, что некоторые запахи имеют угрожающие оттенки, способные по-настоящему испугать обычную городскую собаку. Что же всё это может означать применительно к рассматриваемому нами случаю? Что за феномен может быть связан с запахом преступника?

Как известно, за работу потовых желёз отвечают органы внутренней секреции, насыщающие кровь необходимым для жизни набором гормонов. Все мы прекрасно знаем, что естественный запах тела здорового человека не производит на собак никакого особенного эффекта, поскольку собаки живут рядом с человеком многие тысячелетия и давно привыкли к всевозможным оттенкам запахов мужчин и женщин всех возрастов и расово-этнических групп. Однако некоторые серьёзные гормональные заболевания приводят к весьма заметным изменениям состава крови, что влечёт за собою изменение присущего человеку запаха. Болезней этих не очень много — менее дюжины — и все они довольно редки, но именно поэтому наличие у преступника такого заболевания могло бы серьёзно помочь следствию в опознании насильника. Следственные работники просто обязаны были разобраться с этим вопросом, проконсультироваться у всех, кто мог бы сообщить хоть какую-то информацию по поводу предполагаемой «запаховой аномалии» преступника. В роли таковых специалистов могли выступить врачи-эндокринологи, кинологи, охотники с большим опытом псовой охоты, даже цирковые дрессировщики. К сожалению, приходится констатировать, что к июню 1977 г. никаких идей в этом направлении следствие не имело, никого из детективов странное поведение собак и свидетельства о странных запахах преступника не интересовало. Об этом приходится говорить с большим сожалением, поскольку именно первый этап криминальной деятельности Гиены (т.е. с июня 1976 г. по май 1977 г.) сулил быстрое продвижение в этом направлении. Из хода последующих событий мы увидим, что следствию придётся-таки вернуться к анализу затронутой проблемы, но мера эта окажется вынужденной и во многом запоздалой, о чём в своём месте мы ещё напишем.

3) Другим интересным моментом, также незаслуженно проигнорированным следственными работниками, явилось таинственное исчезновение преступника с дамбы после совершения изнасилования в ночь на 3 мая (речь идёт об эпизоде №18). Напомним, что кинолог с собакой уверенно вывел группу преследования к дамбе на реке Америкен, где след оказался неожиданно утерян. Причём, преступник не мог уехать с этого места на автомобиле, поскольку на гребне дамбы находились две больших лужи, которые автомобиль не мог объехать, соответственно, в грязи должны были остаться следы автомобильных протекторов. Но нет! — таковых следов не оказалось. Беглец словно растворился в воздухе, можно было подумать, что преступник прыгнул в реку или улетел на дельтоплане, хотя и то, и другое казалось одинаково вздорным. Причём, никаких едких средств, призванных сбить собаку со следа или отравить её, убегавший не использовал. Применение таких средств против собак всегда вызывает определенную симптоматику, которую специалист, работающий с животным, распознает без колебаний. В данном случае ничего подобного не наблюдалось.

Тем не менее, хитроумный преступник исчез на ровном месте буквально без следа.

Полицейские не стали особенно ломать голову над этой загадкой, а зря! Подумать над этой странностью следовало бы… Тем более, что в скором времени фокус повторился: 17 мая после нападения на чету Розалли след преступника оборвался всего в 80 м. от дома потерпевших. Попытки полицейских выяснить у местных жителей, какая же машина была припаркована на этом месте с вечера накануне, результата не дали — никто никакой автомашины не запомнил…