Тем не менее, из сообщения старшего детектива Шелби видно, что на том этапе правоохранительные органы не придавали особого внимания наблюдавшемуся разбросу в описаниях внешности преступника, сообщаемых свидетелями и потерпевшими, видевшими его непосредственно. Предположение о действиях двух преступников, демонстрирующих схожую манеру криминального поведения, в то время явно не рассматривалось в качестве заслуживающего внимания.

Служба шерифа сообщала о вознаграждении размере 2,5 тыс.$ за информацию, которая будет способствовать изобличению преступника, а также номер контактного телефона, по которому можно сделать соответствующее заявление. Указанный номер принадлежал телефонной компании и обслуживался диспетчером, не состоящим в штате полиции. Подчёркивалось, что этот телефонный номер не прослушивается правоохранительными органами и по нему можно сделать анонимное заявление, не опасаясь того, что личность звонившего будет раскрыта. Эта программа приватного информирования полиции получила название «Анонимный телефон». В последующие месяцы величина обещанной премии за донос росла и в конце-концов достигла 10 тыс.$.

Описывая манеру криминального поведения неизвестного преступника, старший детектив Шелби употребил словосочетание «кот-грабитель» («cat burglar»), хорошо знакомое всем, кто держал дома кошек. Наглый кот дерзнёт залезть в приоткрытый холодильник и беззастенчиво украдёт с хозяйского стола пищу, которая предназначена совсем не ему. Сравнение Шелби хотя и выглядит образным, всё же вряд ли справедливо и уж точно ни относится к сложившейся в округе Сакраменто криминальной ситуации. Наглость «кота-грабителя» является вовсе не его заслугой, а всего лишь следствием слабохарактерности хозяев, не считающих нужным воспитывать своего питомца и наказывать его за недопустимое поведение. Если уж уподоблять действия насильника поведению животного, то сравнение напрашивается совсем иное — он выслеживал жертву и нападал на неё как гиена.

Как известно, львы и гиены делят в африканской саванне одни территории и охотятся на одну добычу — это заставляет их остро конкурировать. Львы крупнее и сильнее, а потому львиный прайд частенько отбирает у стаи гиен добычу, полученную в ходе охоты. Гиены заметно слабее львов, но в борьбе за выживание им помогает очень необычная поведенческая модель. Когда самые крупные и опасные члены львиного прайда отправляются на охоту, группа гиен совершает набег на оставшийся с минимальным прикрытием львиный молодняк и убивает молодых львят. Одна или две самки, остающиеся с молодняком, как правило либо слишком стары, либо слишком молоды и не могут на равных противостоять сплоченной атаке гиен. Тактика гиен коварна и эффективна — разведав местонахождение прайда, они терпеливо ждут ухода самых крупных и сильных его членов, но после того, как это происходит, начинается настоящих кураж над теми, кто не способен за себя постоять. Отличительной особенностью поведения гиен является то, что они достаточно трусливы и нападают только на заведомо слабейшего противника — этим, кстати, гиены сильно отличаются от многих других африканских хищников, действующих в составе группы.

Поэтому если уж и сравнивать тактику насильника из восточного Сакраменто с поведением животного, то проводить параллель следует никак не с безобидным и трусливым котом-воришкой, а хитрой, трусливой и очень злобной гиеной. Установив место проживания предполагаемой жертвы, насильник подолгу вёл наблюдение за распорядком дня её родных и близких и совершал вылазку только тогда, когда был абсолютно уверен в отсутствии поблизости сильных и энергичных защитников. Агрессия насильника была направлена на заведомо слабейших, но не полагаясь на собственные физические кондиции, он грозил жертвам ножом и пистолетом, наносил порезы, подолгу запугивал словесно. К образу гиены, символизирующему насильника, нам придётся возвращаться ещё не раз, поскольку многими своими чертами выбранная преступником поведенческая модель будет повторять тактику гиены. И пусть кому-то покажется, что подобное сравнение вульгарно и поверхностно, мы уже видели и увидим ещё, сколь точен выбранный нами образ.

Никаких видимых последствий встреча представителей власти с местным населением не вызвала. Если кто-то и стал спать с пистолетом под подушкой или помчался в ближайший магазин скобяных товаров за новыми замками и латунными накладками на дверные коробки, то сие не нашло отражения ни в газетных сообщениях, ни в телевизионных репортажах того времени. Власти выполнили свою задачу, проинформировали население — и газеты это зафиксировали — а уж что там было далее от глаз репортёров ускользнуло. До поры…

Потому что любитель ночных прогулок по задним дворам от привычек своих отказываться не собирался. И менее чем через неделю после памятного собрания в школе «Дель Дайо скул» вновь напомнил о себе.

Ким Алконе, 16-летняя школьница, тихая, очень спокойная девушка, из тех, кого называют «домашними», проживала вместе с родителями в доме на Гринлиф драйв (Greenleaf Drive) в Цитрус-Хайтс. Ким была очень привлекательна — 172 см. ростом, худощавая (вес 52—53 кг.), отлично сложенная — она отличалась тонкими чертами лица, что так характерны для многих белых с примесью мексиканской крови. Ким имела волосы средней длины, чуть ниже плеч и была брюнеткой, что, кстати, можно считать отличительной чертой всех жертв насильника, нападавшего в восточном Сакраменто летом и осенью 1976 г.

Гринлиф драйв считалась спокойной и очень безопасной улицей, в середине 1970-х гг. вся она при длине чуть более 500 м. была застроена сплошь жилыми отдельно стоящими домами — никаких кафе, ресторанов и боулингов. Никаких опасных соседей, никакой подозрительной активности в округе — это был район среднего класса, куда не забредали нарколыги, нищеброды и нелегальные иммигранты.

Около 19 часов 10 ноября Ким находилась дома одна, смотрела телевизор со старым больным пуделем на коленях. Родители девушки получасом ранее отправились в больницу к сыну, брату Ким, и обещали вернуться через час-полтора. Поскольку среди жителей района уже ходили слухи об опасном маньяке, влезавшем посреди ночи в дома, в которых не было мужчин, родители перед отъездом лично проверили закрытие всех окон и уличных дверей. Кстати, интересна следующая деталь: все двери в доме Алконе имели не менее двух замков (а то и более!), причём дополнительные замки были врезаны уже после 4 ноября.

Географическая локализация мест нападений насильника из восточного Сакраменто летом и осенью 1976 г. Условные обозначения: 1—8 — эпизоды, имевшие место в июне-октябре в их хронологической последовательности, 9 — место нападения вечером 10 ноября в доме на Гринлифф драйв в южной части г. Цитрус-Хайтс.

В 7 часов вечера в пустом доме послышался грохот, который Ким приняла за взрыв, собака при этом свалилась с колен девушки, начала лаять и… обмочилась от страха. Ким в первые секунды подумала, что где-то на улице взорвалась петарда или нечто похожее, девушка даже не поняла, что звук может быть связан с её собственным домом. Тем сильнее оказалось её потрясение, когда через пару секунд в комнату ворвался мужчина в маске, ножом в руке и маленьким фонариком — в другой. Хотя в комнате было достаточно светло от экрана работавшего телевизора, свет фонарика, направленный в глаза, слепил Ким и помешал ей как следует рассмотреть незнакомца. Ким закричала, но ей пришлось моментально замолчать, лишь только неизвестный приставил нож к её горлу. Желая, видимо, успокоить потенциальную жертву, неизвестный свистящим шёпотом пояснил, что ему нужны «всего лишь» деньги, а потому пусть она не боится и просто выполняет его приказы. Обращаясь к жертве, неизвестный приближал своё лицо к её лицу и произносил слова очень тихо и нечленораздельно. Поскольку собака лаяла, неизвестный приказал Ким утихомирить её; девушка вытолкала пуделя в соседнюю комнату и закрыла дверь, там псина быстро затихла.