- Не отвлекайся. – Услышал я спокойный и уверенный голос деда.

Он здесь. Он со мной. Бояться нечего. – Поспешил я убедить самого себя.

И вот, когда казалось бы уже все закончилось, я открыл глаза, собираясь поведать своему старшему родственнику, что закончил с даром, который походил на идеально черный шар, будто бы сделанный из черного оникса. Тьма посмотрела на меня миллиардами своих глаз, горящими красным зловещим светом. Ох! Каких только усилий мне стоило не вздрогнуть и не вскрикнуть от обуявшего меня страха.

Шепот в тот же час перерос в галдеж шипящих голосов, которые замолкли, стоило только раздаться красивому женскому пению, которое проникало в саму душу, обещая защиту, заботу, уют и умиротворение. Я расслабился, растянув губы в блаженной улыбке, наслаждаясь прекрасным голосом идущим ко мне со всех сторон, и пронизывающим все мое естество.

Сколько продлилось это божественное пение, я даже не заметил, как и не знал о чем эта песня. Но стоило только женскому голосу замолкнуть, взяв последние ноты, как в меня бурным потоком хлынула черная, вязкая, похожая на нефть энергия. Она покрывала собой шар моего дара, который впитывал эту субстанцию в себя, словно через некие поры, постепенно раздуваясь и становясь все больше и больше, пока не достиг размеров футбольного мяча. А потом вся накопленная в нем энергия, начала неспешно вытекать из этого мяча, образуя сперва ручейки с притоками, а затем уже и полноценные реки, что словно кровеносные сосуды распространились по моему телу, прорубая в нем новые дороги.

Мне было больно. Очень. Хотелось кричать, хотелось рыдать, рвать на себе волосы и кататься по полу, стенам и потолку, в тщетной надежде, что боль уйдет. Но как назло, я не мог пошевелиться. Даже грудь моя не вздымалась делая вдох, или же выдох. Я перестал дышать, да и никак не удавалось вспомнить, как это делается. Я смотрел и не видел вокруг себя ничего. Боль. Она стала моей жизнью, моим дыханием, моей сутью, моим движением и моей целью.

Сколько продолжалась эта пытка не знаю. Как по мне, так целую вечность, а может даже не одну. Закончилось же все так же резко как и началось. Боль ушла, словно волна океана накатывающая на берег, оставляя после себя фантомные разводы в моем теле.

А я только тогда смог осознать себя, вспомнить где нахожусь, да и что происходит вокруг. Я лежал на полу, крепко вжимаясь в него, словно боялся упасть. Мышцы были вялыми, словно я несколько недель подряд выполнял физические упражнения, не зная сна и отдыха. Приподняв голову я посмотрел перед собой, чтобы увидеть режущий взгляд свет свечей, расставленных дедом перед началом обряда. Чуть повернув голову я смог рассмотреть и своего старшего родственника, который лежал на полу безвольной куклой. Словно какой-то ребенок игрался им, игрался, а потом его позвали кушать, и он бросив свою игрушку убежал на зов родителей.

На слова сил у меня не осталось. Усталость. Дикая усталость, накатила на сознание, погружая его во тьму.

В сознание я пришел одним рывком. Вот я был висящем во тьме, без мыслей, без целей, без желаний, без смыслов, чувствуя себя младенцем на руках у любящей матери, что постоянно мне что-то нашептывает, тихим, нежным голосом. А вот я уже осознаю себя лежащим на чем-то мягком. С трудом разлепив веки, я посмотрел по сторонам.

Я находился в своей комнате, лежа в собственной кровати. За окном стоял яркий день. Если ощущения меня не подводили, то вероятнее всего полдень.

Да! Я это пережил! Я стал магом и смог остаться в живых! – Радостно пронеслось в моей голове, от чего на лицо, сама собой наползла довольная улыбка.

А вот затем пришли и воспоминания прошедшего ритуала. Памятуя о созданном шаре дара, которое дед еще обзывал ядром, я постарался заглянуть внутрь. Хотел бы я сказать, что увидел, но это будет искривлением истины. Нет, я скорее почувствовал свой абсолютно черный шар дара, который отозвался на мое внимание призывной вибрацией, от которой у меня в то же мгновение разболелась голова.

- Как же больно! – Простонал я, прикладывая пальцы к своим вискам и прекращая попытки, принять вертикальное положение.

На мой тихий стон, открылась входная дверь в комнату, и внутрь прошла та самая служанка, что будоражила мое юношеское воображение. Но в тот момент, мне было не до нее, хотя и отметил краем сознания, что не мешало бы выяснить, как ее хоть зовут.

- Ваше сиятельство, - обратилась она ко мне, - как вы себя чувствуете?

- Сносно, но от таблетки от головной боли не откажусь. – Ответил ей я, через силу, приподнимаясь на локтях.

Некстати вспомнился разговор с Царем и то, что мне по идее сейчас нужно идти и приносить ему клятву верности. Ох! Как же мне хотелось еще чуток полежать.

- Государь еще у нас? – Спросил я у служанки, которая уже стояла в дверях, видимо собираясь принести мне запрошенную таблетку от головной боли.

Главное, чтоб этим средством от головы, не оказался топор. – Мрачно пронеслась в сознании шутка прочитанная в одной из книг.

- Да. – Тут же ответила женщина, поправляя свой белый кружевной передник, форменного платья. – Он ожидает вас.

- Таблетку. – Только и смог ответить я, начав борьбу с самим собой, ради того, чтобы все-таки подняться и одеться.

- Минутку. – Отозвалась она, махнув подолом платья, разворачиваясь на небольших каблучках туфель, после чего скрылась за дверью.

Перебарывая боль и головокружение, я сел на кровати, краем сознания отмечая, что под простыней оказался абсолютно голым. Даже трусы, кто-то заботливый снял. Кутаясь в простынь, на манер полотенца, я босыми ступнями, прошлепал к двери, что вела в гардеробную. Мне то такие большие пространства для вещей были ни к чему, но думаю, что заморачиваться из-за такой мелочи, никто бы не стал.

Открыв дверь, и облокотившись на ее косяк, я посмотрел на вешалку, где висело три костюма. Два льняных повседневных, да один, что являлся школьной формой. Смокинга видно нигде не было.

Может в стирку забрали. – Мысленно пожал плечами я, протягивая руку к вешалке со школьной формой Царского Приюта.

Открыв ящик, молочного цвета, я достал оттуда носки и трусы, после чего наклонился, чтобы взять со стойки свои новые туфли, с острым носком. Стоило только мне вернуться к кровати и сбросить на нее одежду, как дверь без стука открылась и в нее прошла все та же служанка, держа в руках поднос с маленьким блюдцем и стаканом воды. Подойдя ко мне, она остановилась чуть в стороне, с плохо скрываемым интересом изучая мое телосложение. А здесь нужно отдать должное воспитателю по физической подготовке в приюте, у меня было все хорошо и со спортом я дружил. Без фанатизма, но мышцы у меня были рельефными, да и кубики пресса так же наличествовали. Добиться такого результата мне удалось благодаря тому, что мной случайно был подслушан разговор девчонок, которые обсуждали киноактера и спорили между собой, насчет телосложения парней. Среди тех девчонок была и Катька Малышева, которой нравились спортивные парни с рельефной фигурой. Собственно вот, я и стал спортивным и жилистым.

Выпив таблетку, я перевел взгляд на служанку, которая совершенно не собиралась покидать мою спальню, так что пришлось попросить ее дать мне возможность переодеться без лишних глаз.

- Вы уверены, ваше сиятельство, что вам не требуется моя помощь? – С какой-то лукавой улыбкой на своих пухлых губах спросила она.

- Нет. – Отрицательно махнул рукой я, не двусмысленно указывая взглядом женщине на дверь.

Это уже после того, как она дернув своей гривой светлых волос, покинула мою комнату, до меня добрался смысл сделанного ею предложения. Оставалось только локти кусать, да делать себе пометку, спросить у деда, позволено ли мне такое поведение с прислугой. А то еще окажется, что это какое-то табу. Все же этикет этикетом, но для благородных он имеет свои отличия и свои условности. Скажем так, табу о которых не принято где-либо говорить, или же писать.