1 сентября 2004 г. Международный трибунал ООН по бывшей Югославии вынес свое решение по делу Милошевича. Слободана признали виновным в пытках и депортации боснийских мусульман и хорватов и приговорили к 32 годам тюремного заключения. Решение было вынесено поспешно, до того, как защита Милошевича исчерпала свои аргументы, которых было масса. Экс-лидер Югославии охарактеризовал предъявленные обвинения как «недешевый фарс», имея в виду средства, которые ушли на сфабрикованное дело (десятки миллионов долларов). На речь в свое оправдание Милошевичу отвели только четыре часа, хотя изначально бывший руководитель просил на это три дня – столько же, сколько потратили на вступительное слово прокуроры, допросившие 298 свидетелей и исписавшие 32 тыс. страниц отчетов заседаний. Но в суде решили, что для Милошевича это слишком много. Обвиняемый также требовал не ограничивать время своей защиты 150 днями, ссылаясь на то, что в распоряжении обвинителей было 300 дней (объем представленных ими доказательств составил около 50 тыс. страниц). Но и в этой просьбе ему было отказано. Правы были те обозреватели, которые считали, что процесс над югославским президентом станет серьезной проверкой для Гаагского трибунала и одним из важнейших подобных процессов со времен Нюрнберга. Милошевич неоднократно заявлял, что собирается превратить суд над собой в процесс над Западом. Гаагский пленник был намерен вызвать более 1600 свидетелей. Среди них планировались: экс-президент США Билл Клинтон, премьер-министр Британии Тони Блэр, бывший госсекретарь США Мадлен Олбрайт, глава Франции Жак Ширак и др. Но справедливого суда добиться ему не удалось – ведь если бы это произошло, и приглашенные на процесс стали говорить о затрагиваемых вещах без лжи – так, как и обстояли в действительно дела, на скамью подсудимых сели бы многие ведущие политики стран НАТО. Единственное, к чему прислушался Гаагский трибунал, это заявления Милошевича о его невиновности в массовом уничтожении боснийских мусульман. В результате обвинение в этом геноциде с него было снято. Но Милошевич все равно стал заключенным на долгие годы.
Европа осознала опасность, исходящую от албанских экстремистов, слишком поздно и еще не повсеместно. Но лучше поздно, чем никогда. По крайней мере, однажды все узнают, что кто-то желал видеть карту Европы полностью зеленой, а кто-то – без непокорных славян.
Теперь проверим катрен.
1. «У оклеветанного Герцога вырывая признание (ответ)». На некоторые вопросы, ловко составленные обвинением, Слободан Милошевич мог либо ответить только утвердительно, либо промолчать. Но приказов с его подписями, которые представлялось бы возможным трактовать как прямо или косвенно причастные к любым возможным преступлениям, Гаагский трибунал не нашел. Суд добивался именно «признания» Милошевича, лжесвидетельств против себя. Слово l'esponce в строке похоже на r e s p o n c e («о т в е т»):: возможно, вековые перепечатки превратили символ «r» в символы «l' ».
2. «Завесу (вуаль) Арабскую увидят (видят), внезапно раскрытую». Строящуюся Великую Албанию – «Арабскую завесу» англо-американской игры в Европе, западные европейцы все же разглядели. Для этого пришлось ткнуть слеповатого котенка мордочкой в миску с молоком. Не последнюю роль тут сыграла последовательная роль России, к тому времени уже разобравшейся досконально в природе 1-й Чеченской войны. Необоснованная агрессивность Старого Света по отношению к Сербии имеет глубокие корни. В сербской части Югославии еще в XIV–XV вв. от католической инквизиции укрывались еретики со всей Европы. Потом с сербского террориста, убившего Франца Фердинанда (в качестве повода, конечно), началась 1МВ. Нет нужды говорить, что заносчиво считающие себя образованными европейцы на самом деле просто находятся в плену собственных заблуждений, привитых им «специализированными» в этом направлении учебными заведениями, и совершенно не знают истинной истории. Только поэтому они так легко были обработаны американской пропагандисткой машиной и вновь раздули в центре Европы старый тлеющий огонек, на котором могла заработать только сторонняя, торгующая оружием и пристраивающая в чужие экономики излишки долларов, коварная система.
3. «Триполис, Хиос, и те из Трапезунда». Триполис – греческий город на Пелопоннесе, Хиос – греческий остров у берегов Турции (город Хиос – его центр), Трапезунд – ныне турецкий Трабзон в Черном море. К концу «миротворчества» в Югославии у США осталось мало сторонников их военных «операций». Только один традиционный – Британия. Нежелание пачкать руки в крови в угоду Штатам продемонстрировали почти все страны НАТО, по мере того, как им становилось понятно безразличное отношение к дестабилизации обстановки в сердце Европы самих американских политиков и военных. Поэтому в данной строке я понимаю под «жителями» трех городов или стран ведущие европейские народы, по глупости и недальновидности позволившие начаться очередному преступному вторжению НАТО, и даже поучаствовавшие в нем. Впрочем, главное, что Россия разглядела прикрытое начало Третьей мировой, одну из наиболее подготовленных попыток ее развязывания.
4. «Герцог взят (пленен), Черное море (Море-черное) и город безлюдный». Милошевича посадили, а Адриатическое (либо все Средиземное) море покинули авианосцы и другие суда НАТО, участвовавшие в блокаде, Белград же покинули все европейцы-«миротворцы». Marnegro в строке – искажен ное итальянское Mare Negro («Черное море»).
Очень жаль, что старая Европа, очень дальновидная в 1МВ и 2МВ т ол ько на по след н и х э та п а х, вновь с ов сем н и чег о не у в и-дела, когда в двери постучался повод для Третьей мировой. Неунывающим сербам от меня слова Жанны д’Арк: «Солдаты должны сражаться, и тогда Бог дарует им победу». Вы спасали себя, одновременно спасая Европу от экстремизма, но от лица Европы и мира спасибо вам могу сказать только я, да и то – воспользовавшись славой Нострадамуса.
11 марта 2006 г. Милошевич умер в застенках Гаагского трибунала, перед этим, в феврале, получив отказ на свою просьбу поехать на лечение в Москву. Гаагский процесс так обосновал свое решение: «У заключенного нет оснований беспокоится за свое здоровье». Обвиняемый Милошевич умер из-за проблем со здоровьем, будучи так и не осужденным, и в этом есть хоть какое-то торжество справедливости, хотя за время попыток доказать его вину он все же отсидел пять лет, в течении которых несгибаемо не признавал законность суда над ним, называя Гаагский суд «специальным механизмом, созданным с целью уничтожения сербской нации». Странным остался тот факт, что незадолго до его смерти в тюрьмах умерли уже несколько сербских заключенных – всего за несколько лет. Смерть сербского заключенного № 1 окончательно поставила крест на репутации Гаагского правосудия, не способного как доказывать вину подозреваемых, так и признавать за собой преступные попытки судить невиновных.
