Пропажа обнаружилась при очередной оплате партвзносов. Билет дается один раз в жизни. И если не сумел его сберечь, то в партии делать нечего. Гука исключили, и, как показала жизнь, правильно. Он покатился по диссидентской дорожке и вскоре эмигрировал. А микроскоп достался Волобуеву. Обладание им открывало новые, недоступные коллегам возможности. Исследователь попытался найти компромисс со своей совестью, основываясь на следующем постулате: «В основе всех великих дел лежит предательство».

Как-то, рассматривая каплю крови, которая ранее считалась стерильной, он сделал неожиданное открытие. Оказалось что в плазме обитают микроорганизмы. Множество бактерий сновали в межклеточном пространстве между цепочками эритроцитов, лейкоцитами и тромбоцитами.

Потом выяснилось, что это открытие было открытием для него лично. А на Западе уже были публикации. С жадностью первопроходца он набросился на флору, живущую в плазме. Синтезировав однажды супербактерию, упорно трудился. Денег на исследования катастрофически не хватало. На питательные среды ему приходилось выкраивать из сэкономленных денег, а то и покупать на кровные. И вот результат: выращен устойчивый штамм. Обладает свойствами сансибилизатора, т. е. скапливаться в районе новообразований, а если их нет – щитовидки. При облучении электромагнитными волнами сам начинает генерировать сигналы. Такого еще не достигал никто. Открывались широкие возможности использования в медицине. Теперь можно проводить диагностику без использования рентгена с точностью радиоизотопной, но без облучения. Один шаг до лечения тяжелейших недугов. Желающие получить готовенькое отыщутся. Можно будет поторговаться.

Но Волобуев несколько опростоволосился, думая, что никому нет дела до его исследований. Не прошло и трех дней, как подтвердилась положительная реакция, а уже дважды выходили на контакт купцы. Но профессор, набивая цену, довольно резко всех отшивал. Наконец вчера появился покупатель. Его привезли в огромном джипе в сопровождении охраны с золотыми цепями на мощных шеях. Бизнесмен предложил за результаты сумасшедшие деньги – сорок тысяч долларов. И дал два дня подумать.

У профессора, не спавшего всю ночь, кружилась голова. Его не терзали сомнения: соглашаться или нет? Проблема была в другом: на что потратить деньги. Конечно, хороший санаторий, не слишком утомительное путешествие, люминесцентный микроскоп. Но что еще, что стоит денег? Чего он хотел и не мог позволить? И вдруг его взгляд скользнул по стройным ногам Маши. Неожиданно озарило. Волобуев, оказывается, всегда любил женщин и машины. Ведь именно ради этого в расцвете сил двадцать лет назад ринулся он в погоню за научным открытием.

Семен Наумович покрылся потом, осознав, что это, или подобное, молоденькое создание из категории немыслимого перешло в разряд доступного.

Одновременно не имевший водительских прав Волобуев пришел к выводу, что автомобиль с личным шофером – не роскошь, а жизненная необходимость. Он поднял глаза и задумчиво спросил:

– Машенька, а сколько сейчас стоит девушка?

– Что? – изумилась помощница.

– Я хотел узнать, почем нынче машина? – повторил, краснея, Волобуев.

– Извините, послышалось. Смотря какая: импортная? Отечественная? – уточнила Маша.

– Ну не знаю, – растерялся профессор, нервно потирая кончики пальцев, – скажем, из наших, но что-нибудь посовременнее.

– Можете не париться. Они выпускаются уже устаревшими. Вообще, штук за шесть баксов можно подобрать, – ответила Маша.

– Да? – удивленно протянул ученый.

– Вы собираетесь покупать автомобиль?

– Надоело, понимаешь, в метро, – ответил профессор, словно речь шла о проездном билете.

Опять повисла неловкая тишина. Лишь только мышь шуршала в бумагах. Однако лицо профессора приняло такое выражение, что Маша легко представила, что эти звуки издают тяжело ворочающиеся мысли ученого. Наконец Волобуев произнес:

– А сколько стоит на такси доехать до Ясенева?

– Ну, рублей сто пятьдесят.

Он ненадолго погрузился в вычисления. Оказалось, поездка на работу и обратно станет в десять долларов. За шесть тысяч он сможет два года ездить на работу, как человек, на такси. И не надо платить наемному шоферу, беспокоиться о возможных авариях, тратиться на бензин, ремонт, да еще экономия за метро и автобус.

Маша вдруг увидела еще одну мышку, которая быстро забралась в портфель профессора. Она открыла рот, однако ничего сказать не успела. Одновременно с коротким стуком дверь распахнулась. Бесцеремонно ввалился неизвестный субъект в белоснежном костюме и зеркальных очках. Встал посреди дверного проема и замер в театральной позе, скрестив ноги и облокотившись на косяк. Незнакомец распространял заграничный аромат, от которого у Маши затрепетали ноздри. На нашего сколько ни вылей «Франции», такого запаха не добьешься. Для этого надо там жить.

Пришедший медленно снял очки и, освоившись в полумраке помещения, интерес к профессору потерял. Выглядел он лет на сорок. Слегка загорелое вытянутое лицо с крупными белоснежными зубами не имело ни одной морщины.

Пауза слишком затягивалась. Однако незнакомец ее первым нарушать явно не собирался. Тогда профессор не нашел лучшего, чем произнести глупую старорежимную фразу:

– Чем, собственно, могу служить, сударь?

– Да, за последние пару десятков лет народилось совершенно удивительное поколение. В наши годы таких не было. Правда, Козимир?

Козимиром Волобуева прозвали, когда из отпуска после защиты кандидатской он вернулся с козлиной бородкой. Отрастить же ее поклялся, как Герцен и Огарев на Ленинских горах перед поступлением в университет. Это сейчас смешно, а тогда ее носили все ученые. Посмотрим лет через сорок, что будут говорить про старушек со сморщенными татуировками!

– Чингачгук? – полуспросил, полуответил Волобуев.

Так они окрестили Арона Семеновича Гука, когда стало известно, что тот собирается в Лос-Анджелес, упорно называя его не иначе как своей исторической родиной. Арон осмотрелся и произнес:

– У тебя что, нет отдельного кабинета? Это весь твой офис? – удивленно догадался Арон. – Хочется поговорить, побередить раны. К чему мучить хорошенькую девочку воспоминаниями двух выживших из ума старых козлов?

«Ну относительно двух он явно перегнул», – подумала девушка.

– Машенька, на сегодня объявляется сокращенный рабочий день, – торжественно объявил начальник.

Маше, конечно, было страшно интересно послушать воспоминания. Но здесь ей не рады, а дома ждет возможность рухнуть в свежайшие простыни а-ля Матисс. А вечером – стадо молодых козликов. Она шустро собрала сумочку и попрощалась. Иностранец подарил ей зажигалку «зиппо», авторучку «паркер» и свою визитку, произнеся:

– Будете в Штатах, звоните. Организую незабываемую программу, причем совершенно бесплатно.

Девушка выскочила за ворота. Знакомый хиппи оживленно вел разговор по сотовому телефону. Она еще раз бросила взгляд на окно. В полумраке белый костюм, жестикулируя, что-то показывал. На стекло снаружи уже успели прилепить комок жевательной резинки. И стоило целый день тратить на приведение его в божеский вид!

Хиппи мотнул головой, словно получил команду. Поднявшись, подошел к серебристому «лексусу». Возле него случайно уронил пачку сигарет. Наклонился, лениво подобрал. Медленно отошел. Снизу на бампере появился незаметный нарост.

Но этого Маша уже не видела. Она заворачивала за угол в арку…

– Ну как дела? Чем занимаешься? – спросил профессор.

– От науки далек. Впрочем, как ты помнишь, близко к ней я никогда и не подбирался, но деньги неплохие. Работаю на ЦРУ.

– Как всегда шутишь? Ну да, все наши там – агенты КГБ. А здесь – ЦРУ.

– Отнюдь. Вполне серьезно. Просто зачем скрывать от старого друга? Ты же не побежишь закладывать? – задал провокационный вопрос Гук, глядя прямо в прозрачные глаза, словно догадываясь о давней вине перед ним Волобуева.

– Да я и не знаю куда.

– А если бы знал? – продолжал допытываться американец, словно для него было важным, действительно ли существует жизнь по моральным принципам, отличным от тех, по которым он жил последние десятилетия. А может, это лишь юношеские заблуждения?