— Около шести недель.
Это было через неделю после моего дня рождения или около того, когда мы с Николаем трахались, как чертовы кролики.
Женщина продолжает водить роликом по моему животу, по кабинету разносятся громкие глубокие стуки.
— Два сердцебиения.
— Мое и…
— Девушка, у вас будет двойня.
Я знала о вероятности. Моя мать еще жива, я знаю историю ее семьи в том числе о случаях многоплодной беременности. И я счастлива такому исходу. Их двое. Они никогда не будут одиноки.
Думала, что буду тотально готова к этому. И я не сентиментальна, но в такой момент рядом должен быть муж, счастливый долгожданному ребенку…двум.
Первая мысль — подстроить все так, что дети от Ричарда, но это не позволяет срок и яркое ДНК Громова. Его ген доминантен, скорее всего у детей будут темные глаза и волосы ближе к цвету темного шоколада…а младенческая кожа? Я не помню, когда держала на руках малыша, только если на крестинах тети Таиши.
Вторая — избавиться от детей Николая. Так бы и поступила Квин МакГрат, конструирующая свою лучшую жизнь, строящая ее кирпичик за кирпичиком. В сценарии нет места внебрачным детям криминального авторитета восточного побережья.
И теперь хвалю себя за покупки азиатской недвижимости с бумаг. Я узнаю о людях Братвы, чтобы унять чувство вины, а затем сбегу и от неожиданно свалившегося места в Совете, и от других теневых схем…и от возможно живого Николая. Он никогда не научит детей защищать себя и тех, кто им дорог. Не будет Анны, которая могла бы дать порцию нежности. У них не будет людей, которые помимо меня станут их любить, потому что мы уйдем с радаров. Я быстро выучу китайский.
Из меня вырывается всхлип.
— Мисс… — доктор протягивает стакан с водой.
— Уйдите. — она не двигается с места — Я сказала вон!
Женщина не похожа на ту, что уступит свое рабочее место истеричной пациентке в экстренном отделении в полночь, но она получила достаточно стерлингов.
Я закрываю рот ладонью, скатываюсь по стене.
Мне следует записаться на аборт сегодня же, чтобы вернуть контроль над собственной жизнью. Даже вдалеке Николай лишает меня свободы. Я не знаю, где он, жив ли…Но этот мужчина везде.
У меня есть несколько недель для конца срока безопасного для прерывания беременности. Шесть недель назад Николай поселил в меня биоматериал еще двух Громовых и посмел отпустить. Ублюдок. Мы говорили о детях, когда я уже была беременна, и тогда действительно было отравление, а не токсикоз, но неважно. Двойня не подавала никаких признаков своего присутствия, кроме разрыва цикла, в некотором роде мне повезло…блять — я пила алкоголь и два раза приняла антидепрессанты.
Надо что-то предпринять. Глупо метаться до октября.
Очевидно, младенцы, как и я, получились случайно. Но в отличие от своей матери я не попытаюсь избавиться от него. У моих родителей были своеобразные взаимоотношения, но папа и дедушка хотели наследника, так что оберегали меня. И сейчас у детей есть только я, а у меня — только они.
Почему блять я не могу избавиться от них? Какая извилина мозга причиняет боль от одной мысли?
***
КВИН
Я встаю позже рассчитанного. На часах почти восемь утра, трачу больше часа на приведение себя в порядок. Это как в первые месяцы работы главой отдела банка, когда нужно было выглядеть и чувствовать себя более чем идеально.
— Я хочу позавтракать в общества мистера Бранковича, организуй это. — говорю одной из служанок.
Она убегает, я первой натыкаюсь на сербов. Они в одном из открытых залов.
Я не знаю, как вести себя, потому что от стресса у меня трясет и сводит каждую клеточку тела. Я не нервничала так даже после первого квартала под своей ответственностью. У меня было дохрена убийственных ситуаций, но эта…я быстро опускаю руку, которая чуть не потянулась к животу. Это странно, словно болезнь, которую чувствуешь, пока о ней не скажут.
— Мистер Бранкович.
— Поздний день, Квин.
Разница с Белградом всего два часа. Хмурюсь, замечая, что перед двумя солдатами стоят ноутбуки с кодами. Легко узнаю программы — этим часто развлекается Ричард.
— Что произошло?
В дверях появляется Ларри.
— От наших людей в албании нет вестей уже…
— Двадцать часов пятнадцать минут и две секунды. — продолжает за Главой Братвы один из солдат.
— Опоздание всего в два часа…
На меня все резко поворачивают голову.
— Поняла.
— Установленные звуковые устройства и чипы на жетонах не отслеживаются. — один из тех, что за ноутбуком.
— Вам нужны более мощные приспособления? — Ларри.
Он качает головой.
— Блять. Мы потеряли людей, ебанные албанцы. Там никого. — рычит Вук.
Я уже нажимаю на кнопку “вызов” и выхожу в коридор, внимательно смотря по сторонам.
— Ричард, у меня есть люди, которые не проболтаются. Нужно быть не просто неразговорчивым, а немым.
— Квин… — почти стонет жених — во что ты влезла? Я буду в Лондоне через шесть часов.
Не говорю, что я на самом деле не там, он все равно скоро узнает.
— Мне нужно, чтобы ты активировал несколько устройств. Они в Албании.
— Почему я должен делать это, детка? — у него уставший голос — Не хочу, чтобы ни ты, ни я участвовали в этом.
— От этого зависят жизни.
— Преступников?
— Отца моего ребенка.
По ту сторону тишина, что я думаю, что Ричард сбросил.
— У знала этой ночью, я…думаю, что делать.
— Ты слышишь, как это звучит? — настолько же тихо, мне больно, что я раню Ричарда.
— Да. — прикрываю глаза — Пара устройств…
— Отправляйте все, что есть на этот сервер. — мне приходит сообщение — Мы не увидимся в ближайшее время?
Не отвечаю, возвращаюсь в комнату.
Все начинают заниматься своими делами. Одно из моих — беспочвенное волнение, ответ на письма из офиса, а затем вскакивание с места, когда Вук снимает наушники, подключенные к ноутбуку.
— Система не скоро переведет запись с установленного микрофона, звук искажен, они явно поставили глушилки.
— Арабский? — спрашиваю, быстро усаживаясь на диван рядом с Главой сербской Братвы — Я знаю его.
Без разрешения вырываю наушники из его рук, прислоняя только один к себе.
— По новой.
Думала, мне удастся вести синхронный перевод, но только цепляюсь пальцами в волосы.
— Есть мертвые среди “конкурентов”. Оставили несколько живых “парнишек”, что скорее всего означает низкий ранг. Разговор идет о “военных парнишках” и “русских”. — жадно впитываю все, когда включают по второму кругу самый четкий из кусков — Николай был там. — но ничего о его состоянии…поднимаю глаза к Вуку — Ты можешь вытащить его и других?
— Он тренировался в одном взводе с моим братом, поверь, ему не нужна помощь.
И все же в глазах Вука…сожаление. Он резко встает и начинает ходить по комнате.
— Один на один с армией албанцев?!
— Ник больше двух суток у них. Сумасшедшие ублюдки его не сломали, иначе, новости о перехвате атланской Братвы дошли бы до вас.
— Что значит не сломали? — мне плевать, глупый ли это вопрос.
— Если он не выбрался за это время, не подал сигнал, значит, не было возможности. Думаю, он выбесил их настолько, чтобы они его убили, а не пытали, поняв, что это бесполезно. Более безумный откусил бы себе язык и задохнулся им.
Меня сейчас вырвет.
— Ты заявляешь, что Николай Громов мертв? — не уверена, что произнесла это вслух.
— Албанцы — неадекватные, Квин. Этим Ник сделал одолжение всей русской Братве и нам, которых мертвым точный не выдаст. И избавил себя от продолжительных страданий. Этому учили в боевом корпусе.
— Какой, к твоей матери боевой, корпус?! — кричу так, что срывается голос — Николай жив, и ты достанешь мне его из-под долбанной албанской земли или из воздуха. Сколько?
Вука не выводит из себя мой крик, он даже не злится на командный тон. Он управляет наемниками, не имеет морали, но принимает заказы только от тех, кто точно не вредит его бизнесу.
