Ладонь с красивыми длинными пальцами замерла, в миллиметре от плоской ручки. Мужчина задумчиво гипнотизировал взглядом панель из орехового дерева. Визит сюда был ошибкой, со всеми возможными неприятностями и проблемами, которые он только мог предусмотреть. А ошибаться Паладин не любил и не мог себе этого позволить, несмотря на отчетливо замиравшее в груди предчувствие.

Впрочем врач, а тем более психотерапевт,  ни за что не нарушит служебную этику  ради помощи их отделу, а тем паче - припомнив ему жестокий обман. Маша.... С минуту он смаковал почти позабытое имя. Маша была способна понять. Она единственная, кому он мог бы довериться. Но привычно взывать к гражданской сознательности, давить на общественный долг, убеждать, что подобные преступления не лучше  торговли оружием или наркотиками, играть словами и вести с ней двойную игру  Паладин не хотел.

Увы, иных вариантов ему не представили. Как  попасть в круг Борзова, не подпускающего к себе чужаков? Как не вызвать мгновенных подозрений? Как не поставить под угрозу всю операцию целиком?

Впервые в жизни ему было стыдно за принятое решение, до горечи в обреченно застывшей душе. Но пути назад уже не было, как не было шанса - вернуться в прошлое и поступить по другому, не предать, не солгать, не оставить.... Похоже он, действительно, сделался опасно сентиментальным. 

Переселив себя, молодой человек постучал. И услышав глухое: «Войдите», шагнул внутрь.

Ольшанская стояла спиной к дверям, немыслимо напряженно беседуя с кем-то по телефону:

-Я вас поняла, Инга Арнодольвна, - неестественно ровным голосом выговаривала девушка, - пусть они приедут ко мне в четверг. Нет, раньше не нужно, ребенок очень напуган. Излишняя спешка может только повредить делу. И еще я настаиваю, чтобы Всеволод Григорьевич обязательно их сопровождал. Я консультирую семьи, поймите правильно, проблемы малыша - это отражение общей ситуации в семье. Хорошо, пусть все же постарается ради здоровья сына. Договорились, до встречи.

Медленно опуская трубку на рычаг, Маша тщетно пыталась унять охватившее ее раздражение, которое ни в коем случае не должно было выплеснуться на следующего посетителя. Когда сквозь флер приглушенных эмоций в сознание девушки проник волнующе тонкий аромат. Терпкое амбре  до боли знакомого мужского парфюма, с горьковатыми нотками сандала и табака. Она знала и помнила его еще слишком хорошо. «Ла форс от Дольче и Габбана». Волна жгучего любопытства, смешанного с внезапной тревогой, заставила ее резко обернуться.

-Простите, я заставила вас… ждать… - слова, произносимые столь привычно и часто, застряли в горле  при одном взгляде на невозмутимо элегантного незнакомца, замершего в дверях ее кабинета.

Здесь, в этой комнате, посередине рабочего дня, в будночном ритме ее тоскливой жизни он мог быть только призраком, фантомом измученного любовью воображения. И опора в виде стола, едва спасшая молодую женщину от падения, вдруг почудилась ей последним оплотом во внезапно  пошатнувшемся мироздании.

Родные красивые черты исказила болезненная судорога, на мгновение в них мелькнули те же эмоции, словно точное зеркальное отражение ее собственных. А быть может, ей это только показалось.

-Призраки не пользуются духами, – пробормотала Маша, словно бы про себя, уставившись на пришедшего расширившимися от потрясения глазами.

-Точное наблюдение, – тут же отозвался мужчина, и знакомая улыбка тронула его губы.

Это было последним, что она смогла осознать. Улыбка, однажды ставшая ей дороже целого мира.  А дальше все провалилось в спасительную мглу.

Полина шла по длинному коридору торгового дома «Дар солнца», попутно кивая попадавшимся навстречу служащим. Пару минут назад она дала себе слово, просто оставить Роме лекарство и сразу же уйти, но никак не могла ожидать, что визит сюда разбередит старые раны.

Это был чужой мир, запретная территория, куда Роман ни под каким видом не желал ее допускать. Его мир. На смену привычной злости пришла боль. Теперь она отчетливо поняла, что помимо ослепительного счастья любить Романа - получит горькую пилюлю в виде бизнеса мужа. Раньше Поля была отчаянно благодарна всему, что занимало время молодого человека, только бы не ссорится с ним поминутно, а теперь пришла пора платить по счетам, рассчитываясь за многолетнее равнодушие.

-Добрый день, Полина Андреевна, –  хорошенькая секретарша мужа дежурно ей улыбнулась.

Замявшись, Полина не без труда припомнила ее имя.

-Здравствуйте, Анжела, - наконец облегченно отозвалась девушка, - скажите, а Рома...то есть Роман Анатольевич у себя?

-Да, конечно, - вежливо кивнула  собеседница, - присаживайтесь, пожалуйста, что я могу вам предложить: чай, кофе, воды?

-Нет, нет, ничего не нужно, – усилием воли молодая женщина подавила  трусливый порыв - доверить таблетки Анжеле и немедленно покинуть уютную светлую приемную.

 Слишком уж живописной была их последняя встреча с супругом в стенах этого офиса. Второй подобной она бы попросту не пережила.

-Он сейчас занят? - собрав остатки мужества, спокойно уточнила Поля.

-Совещается с Дмитрием Николаевичем, – охотно пояснила Лика, – но я сейчас позвоню, сообщу о вашем приходе.

-Ни в коем случае, - пожалуй, чересчур нервно возразила Рябинина, - простите, я вас перебила, просто я никуда не спешу и вполне могу подождать.

Неловкость отчетливо повисла в воздухе.

-Не думаю, что это понравится Роману Анатольевичу – отрицательно качнула головой Анжела, все же потянувшись к селектору. – Простите, Роман Анатольевич, к вам пришла ваша супруга.

Напряженно выпрямившись, Полина пыталась прогнать из памяти картины недавнего прошлого, когда в ответ на такой же звонок услышала металлическое: «Пусть подождет, Анжела, у меня сейчас совещание, или я ей потом перезвоню». Вспоминать, что случилось дальше, и вовсе не было сил.

Девушка резко поднялась, игнорируя несколько удивленный взор секретарши. Но в эту минуту дверь кабинета Романа распахнулась, и на пороге появился он сам, в том же до безобразия элегантном белом костюме, будто по иронии судьбы надетом сегодня. Только этим исчерпывалось все сходство между прежним Рябининым и мужчиной, который, неподражаемо улыбаясь, шел навстречу своей жене.

-Любимая, ты почувствовала, как я по тебе соскучился? – приблизившись к ней, Рома коснулся   похолодевшей щеки легким поцелуем.