Внимательный взор поочередно коснулся таких же задумчивых подруг. Рыжая Берана смотрелась в своем изумрудном платье, подобранном под цвет глаз, просто великолепно. Каждый шнурок, каждая пуговица – все находилось на своих местах.

То же касалось и Вейолы. Сплетение бордо и белоснежных тканей выгодно подчеркивало как ее смуглую кожу, так и черные волосы, и даже карие глаза такого редкого медового оттенка.

– Да нет, все в порядке с твоим платьем, – произнесла Вейола и, видимо, на всякий случай присмотрелась к моим светлым волосам.

– И с вашими, – проговорила я, вновь поворачиваясь лицом к объекту нашего обсуждения.

Как и я, пригвоздив беспардонного дракона к месту взглядом, рыжая вдруг весело усмехнулась:

– А при чем тут мы, дорогая? На нас этот восхитительный наглец даже не смотрит.

И действительно, его взгляд в этот момент, как и прежде, принадлежал только мне.

– Может, он хочет пригласить тебя потанцевать? – не скрывая собственного любопытства, предположила Вейола.

– Тогда у него уже была сотня возможностей это сделать, – смело отринула Берана этот вариант. – Нет, здесь что-то другое.

– И это другое уже переходит все границы, – вспылила я, увидев, что остальные гости заметили наше переглядывание.

Любопытство раздирало не только нас троих. Близкий круг короля, другие студентки и их семьи, преподаватели, а также возможные наниматели, которых пригласили сюда не случайно, а чтобы, так сказать, продемонстрировать товар лицом. Некоторые из присутствующих при взгляде на нас уже откровенно начинали шептаться.

– Он пытается меня скомпрометировать, – выдохнула я пораженно, внезапно осознав весь масштаб подставы. – Кто он вообще? Вы его знаете?

– Нет, дорогая, – отозвалась Берана, мгновенно утратив весь флер романтики.

– Вижу в первый раз, – подтвердила Вейола, с сочувствием погладив меня по спине.

Обхватив себя за плечи в защитном жесте, я прикусила нижнюю губу. Эту привычку благородные леди называли худшей из возможных, но, когда эмоции охватывали меня, я уже не могла с собой совладать.

Собравшись с силами, еще до конца не осознавая, что творю, я сделала неуверенный шаг вперед, затем опустила руки и выпрямила спину. Злость накатила удушливой волной. Следовало срочно что-то предпринять, пока та же Августа не акцентировала внимание на происходящем прилюдно.

– Что ты собираешься делать? Ты куда? – окликнула меня рыжая.

– Пойду и напомню ему, что так нельзя. Если ему есть что мне сказать, пусть сделает это, а не смотрит так, будто я картина на выставке, – решительно сделала я еще один шаг.

– Давай, задай ему, подруга! На дно ущелья их драконий патриархат! – подбодрила меня Вейола, несколько перегнув.

Я даже обернулась, удивленно на нее воззрившись.

Скромно потупив взгляд, она была вынуждена честно признаться:

– Да, я снова присутствовала на служении у Матушки Персиваль. Между прочим, она считает, что мы, женщины, достойны гораздо большего, нежели быть придатком к супругу. Вот скажи мне, что хорошего в том, что он позволяет себе смотреть на тебя так бесстыдно? – кивнула она мне за плечо.

Вновь взглянув на ничуть не смутившегося наглеца, я ответила по слогам:

– Ни-че-го. Именно это я ему сейчас и озвучу.

Зал пересекала решительно. Но чем ближе я подходила к невоспитанному незнакомцу, тем меньше во мне оставалось этой решимости отстоять свою честь во что бы то ни стало. Под его прямым пронизывающим взглядом я будто становилась ниже ростом, и отчасти так оно и было.

Замерев в шаге от него, окончательно смутилась от осознания, что он выше меня на целую голову. Чтобы смотреть ему в глаза, мне приходилось ощутимо задирать подбородок.

И какие же это были глаза, надо сказать. Зеленые, но совсем не такие, как у Бераны. Светлее и при этом с карими вкраплениями, что вкупе составляли удивительный болотный цвет.

Высокий, плечистый. Волосы шатена были острижены до плеч. Чуть вьющиеся короткие пряди свисали по бокам от лица, открывая лоб.

Пока я испуганно рассматривала его, он даже позы не изменил. Выражение лица по-прежнему оставалось нечитаемым. Смотрел будто бы слегка свысока, и это, пожалуй, разозлило больше всего. А еще тот факт, что шепотки за моей спиной стали на порядок громче.

Набравшись храбрости, стиснув в кулак всю свою смелость, я с вызовом произнесла:

– Вам не понравилось мое платье?

Осознанно пропустила этап знакомства, как, впрочем, по дороге растеряла и всю вежливость. Тот, кто смел так откровенно компрометировать меня, просто не мог на нее рассчитывать.

Опустив удивленный взгляд ниже моего лица, незнакомец словно в принципе в первый раз увидел мое платье. Осмотрев его от кромки корсета чуть ниже ключиц до края пышных юбок, он вновь посмотрел мне в глаза и ответил:

– Чудесное платье.

– Вот как? – разыграла я изумление. – Так, может быть, вам не понравилась я сама?

Едва заметная полуулыбка заняла уголок его губ.

– Леди, вы напрашиваетесь на комплимент? – поинтересовался шатен мягко, словно и не он совсем буквально только что поражал меня чудесами сосредоточенного наблюдения.

– Да в пекло вас! – вспылила я, не сумев и дальше держать лицо. – Я хочу, чтобы вы сейчас же перестали смотреть на меня!

Тонкая непонимающая насмешка появилась в уголках его глаз. При взгляде на него ощущала себя безумицей, которая пристала к добропорядочному лорду.

Однако узнать, что он думает насчет моих обоснованных претензий, мне было не суждено. В бальном зале, прерывая ненавязчивую мелодию музыкантов, заиграл горензи.

На миг прикрыв веки, чтобы совладать с собственными эмоциями, я медленно осознавала всю непреклонность судьбы. Ее насмешки иногда загоняли меня в такие тупики, выбраться откуда получалось лишь чудом. Она каждый раз словно проверяла меня на прочность: а выстою ли?

Взяв себя в руки, я попыталась быстро выкрутиться из столь щекотливого положения. Рядом с наглым незнакомцем совершенно точно стоял один из семи королевских генералов. Я даже вспомнила его имя – герцог Авраим Юхоко.

Брюнет с глазами цвета меда молча наблюдал за нашей беседой, сопровождая пикировки едва заметной снисходительной улыбкой. Он точно знал причину возникшего недопонимания – так мне казалось, но вмешиваться в разговор не торопился.

Взглянув на него с надеждой – мужчина обладал располагающей внешностью озорника, – я разочарованно сдулась. Обозначив для меня свои намерения намеком на кивок, он подал руку поспешившей к нему девушке. Она увела его буквально у меня из-под носа, зыркнув так, словно я и грязи под ее ногтями не стоила, не то что герцогского внимания.

Но во мне все еще теплился огонек надежды! Как говорила моя мама: «Попала, но не упала!»

Круто развернувшись на каблучках, я осознанно проигнорировала шатена. Свободные юноши примерно моего возраста стояли от меня в трех шагах, но не успела я даже поймать на себе их восхищенные взгляды, как перед ними появились Венейра и Задвига.

Обе девушки одарили меня победными взорами.

Уже предчувствуя двойную подставу, я повернулась лицом к шатену. И точно! Рядом с нами, сверля незнакомца взглядом, полным обожания, в глубоком реверансе присела Августа. Она разместилась сбоку от нас, пока мы вновь смотрели друг другу в глаза.

Немой вопрос – вот что сейчас он наверняка видел в моей голубой радужке. Понимающая усмешка – вот что читала я.

Сколько бы я ни крутилась вокруг своей оси, а выбор на этот раз мне не предоставили.

Вообще, горензи считался танцем-весельем. Раньше, до представления Его Величеству, я была согласна с этим утверждением, но в итоге получал удовольствие при его исполнении только король.

На каждом балу во дворце он начинался в самый неподходящий момент и всегда, всегда неожиданно. Распорядитель мог прервать предыдущий танец на середине, чтобы музыканты мгновенно перестроились, или запросить его в самом начале праздника, да и в принципе в любое время.