– Ладно. А тут все такие?
– Какие?
– Ненормальные!
Виктор засмеялся.
– Пойдем, покажу.
* * *
– Вставай, Саша! – прошептал голос. – Земля требует крови!
Савичев вздрогнул и открыл глаза. Судя по темноте за окном, до утра было далеко.
– Мне нужно острое! Очень нужно! Острое!
Александр Алексеевич осмотрелся, но в его палате давно не было ничего острого. Всю обстановку составляли две скрипучие кровати с металлическими пластинами вместо панцирной сетки, пыльная тумбочка со сменой белья и пластиковая вешалка для одежды – разрезать ей руку было невозможно. Савичев вздохнул. Может, в других палатах что-нибудь найдется? К эпилептику вчера приходила сестра, но она вряд ли принесла нож. А вот открывалку – могла. Эпилептик любит консервы.
Савичев осторожно открыл дверь и выглянул в коридор. Дежурного на месте не было…
* * *
Пациенты жили в палатах, располагавшихся по левую сторону коридора. С правой стороны протекала крыша, и помещения пришлось закрыть. Первые две комнаты пустовали. В третьей на кровати сидел невысокий грустный человек неопределенного возраста. Глаза его были закрыты, он тихо мычал, раскачиваясь из стороны в сторону. Больничная пижама была надета наизнанку, на коленях лежал грязный носовой платок. Мужчина вздрагивал, поводил плечами и наклонял голову на бок, будто стараясь рассмотреть нечто скрытое под платком. На скрип открывающейся двери человек не отреагировал.
– Семенов Павел Петрович, – Плеханов подошел к пациенту и погладил его по голове. – Тихий, замкнутый, чрезвычайно спокойный. Он еще никогда никому не доставлял неприятностей. Правда, Павел Петрович?
Мужчина постучал по тумбочке.
– Антон, – представился эколог.
Семенов поднял голову. Глаза его загорелись, он вскочил, обошел вокруг испуганно взирающего на него молодого человека, и начал ощупывать его с ног до головы.
– Все нормально, – успокоил Виктор Антона. – Это такой ритуал.
Павел Петрович достал из кармана джинсов парня в белом халате водительские права и пристально посмотрел на фотографию.
– Где-то я вас уже видел, молодой человек, – задумчиво сказал он и водворил права на место. – Определенно видел.
– Может, по телевизору? Мы часто выступаем!
Но Семенов уже вернулся на кровать и снова начал раскачиваться.
– Какой у него диагноз? – тихо спросил Антон, когда они вышли в коридор.
Виктор улыбнулся.
– Врачебную тайну открыть требуешь? Мания у него. Один в квартире жил, от одиночества с ума сошел. Наткнулся однажды на статью о приметах, прочел все книги, которые сумел найти по этой теме, и теперь шагу не делает без оберегающих действий. По дереву стучит, лишь бы не сглазили, в одной тапочке никогда не ходит, все время что-то новое придумывает. Посмотри завтра утром, как он с кровати встает. Сначала двадцать минут с открытыми глазами лежит – от трехсот в обратном порядке считает, одеяло обязательно левой рукой откидывает, левую ногу на пол ставит. Потом уж правую. И снова сидит, считает. Потом одеяло в валик скатывает, на тумбочку кладет. По стене рукой проводит, потом по лицу. В общем, у него целая система. Уж не помню, что в каком порядке он делает, только уходит на этот «оберег» около двух часов. Представляешь? И злится очень, если ему кто-нибудь мешает. А если собьется, то обязательно сначала начинает. А так, он тихий. К другим не пристает, не дерется, в общем, никакого беспокойства не доставляет. А он тебя действительно только по телевизору видел? – Виктор с любопытством посмотрел на смутившегося эколога.
– Не только. Не хотел тебе говорить. Думал, он меня не вспомнит. – Антон почесал затылок. – Павел Петрович преподавателем работал, «Уголовное право» у нас вел. Умный мужик был. Два раза меня на экзамене заваливал. – Антон помолчал. – Сын у него года два назад погиб, вот он из университета и уволился.
– Как погиб?
– Несчастный случай. Он акробатом в цирке работал. С высоты упал и разбился.
Виктор помолчал.
– Понятно теперь, почему с ума сошел.
Они прошли мимо четвертой палаты, где лежал «эмбрион», и мимо пятой, где ворчал Матвеев.
Шестая комната поразила Антона. Аккуратно застеленная кровать, тумбочка, накрытая салфеткой, никаких бумажек на полу, разбросанных вещей – чистота и порядок. У окна стоял худой печальный юноша с острым носом и огромными, на выкате, глазами. Пижама его была выглажена, не было складок даже на локтях и коленях, словно он никогда не садился.
– Пятьдесят девять, – констатировал пациент.
Виктор подошел к нему и шепнул:
– Знакомьтесь, Сергей Сергеевич, это Антон. Будет помогать мне с дежурством.
– Восемнадцать.
– Очень приятно, – Антон опасливо протянул руку, и молодой человек мягко ее пожал. – А что вы считаете?
– Он все считает! – крикнул из-за стенки Матвеев. – Счетчик, хренов! Рыба пучеглазая!
Пациент вжал голову в плечи, присел, закрыв уши руками. Плеханов похлопал его по плечу.
– Не бойтесь. Иван Борисович сегодня наказан.
Человек-счетчик вздохнул и шмыгнул носом.
– А я все не сплю, – тихо произнес он. – Уже сто тридцать восемь ночей подряд. Вон, и под глазами круги. А этот не унимается, зарезать хочет.
В дальнем конце коридора послышался грохот.
– Виктор Евгеньевич! – крикнул кто-то. – Скорее!
– Это эпилептик! – Плеханов побежал, Антон поспешил следом.
В последней по левую сторону коридора палате на полу лежал человек. Он извивался всем телом, выгибаясь дугой, его трясло. Изо рта текла слюна.
– Скорее! – Виктор вытащил из кармана деревянную палочку и попытался засунуть ее в рот эпилептику. Человек корчился, бился головой об пол, стучал ногами и вертелся. Подойти к нему не было никакой возможности.
Антон стоял, не зная, чем может помочь и что вообще следует делать в таких случаях. Из книжек он помнил: главная опасность для эпилептика – прикусить язык или подавиться им, но с началом приступа сделать было ничего нельзя.
– Не стой столбом, – Виктор сердито посмотрел на молодого человека, – дай подушку, чтобы он себе макушку не разбил!
Антон схватил с кровати подушку, сунул ее под голову изгибающемуся человеку.
– Придержи его!
Эколог опустился на колени, попытался удержать голову эпилептика на подушке. Тот дергался и извивался с необыкновенной силой, Антон взмок. Наконец судороги ослабли и прекратились.
– Теперь он будет спать, – сказал Виктор. – Молодец, ты здорово помог.
– Как же ты один с ним справляешься?!
– Я ему помогаю!
Антон обернулся. В суматохе он не заметил еще одного пациента, а тот все время находился в палате. Невысокий, пожилой, приятной наружности человек с любопытством разглядывал новичка.
– Вы новый доктор? Очень приятно! Очень, очень приятно. Новый доктор!
– Он не доктор, – сказал Виктор, но мужчина в пижаме уже протянул Антону руку.
Парень ответил на рукопожатие. Человек показался ему вполне здоровым: внимательные умные глаза, аккуратно причесанные волосы, оживленные движения.
– Савичев Александр Алексеевич, – представился мужчина, – очень приятно.
– Антон.
– Заглядывайте в гости. Моя комната под номером семь. Счастливый номер. Никаких сквозняков, сплошные удовольствия и манная каша утром. Заглядывайте обязательно. Седьмая палата. Заглядывайте в гости.
Антон попытался выдернуть руку из цепкой хватки пожилого человека, но тот не отпускал.
– Цыганка, правда, приходит, но она больше по моей части. Если все время причесываться, ветра не будет. Цыганка, да, по моей части. Ветра нет. Нет ветра.
Виктор осторожно взял мужчину за плечи, тот сразу присмирел и сгорбился. Плеханов подозрительно прищурился.
– Александр Алексеевич, что вы здесь делали?
Савичев покраснел.
– Я не хотел его пугать, честное слово! Он сам упал! Я ничего не делал! Правда-правда! Ничего не делал.
– Я верю. Но больше сюда не ходите.
