Куда побежал, мелочь неразумная? А ну стой, поганец, хуже будет!!! Я тебя…

И тут глаза перекрыло что-то черное, могучее. Врезалось оно в меня так, что свет померк. Лежу на земле, в ушах будто травы натолкали, и размышляю, помер старый Вольха или еще нет. Чую, трогает меня кто-то. Я глаз-то чуть приоткрыл — человек стоит, пялится так удивленно. И злобно так, будто я ему денег должен. Прикинул в памяти всех, кому должен и кого еще не убил — нет, такого точно не припомню. Однако ж надо вставать и бежать, потому как чует мое бычье сердце, не к добру эта встреча. Вот так же оно билось, когда мы в последний поход в проклятые земли собирались. Никто тогда не вернулся оттуда, только я и вся добыча отряда.

Сожрали всех звери лютые — ага, копье мое схватили и сначала всех покололи, а потом съели. А я в кустах схоронился, потому и выжил. Ну и побежал потом так быстро, будто за мной стража гналась. Так вот сейчас я такое чувство испытываю, что надо бежать.

Вскочил и только собрался ударить по копытам, как замер, не в силах двинуться. А этот стоит, глазами сверкает. А за спиной у него две бабы. Хорошенькие. Я бы таких на коленях покатал. Стоят, смотрят так, как на кусок мяса, что собрались разделывать. Вот так же на меня смотрел командир отряда, когда мы застряли в пустыне и две недели шли без еды.

— С нами поедешь, говядина сушенная, — бросил он и пошел в машину.

Говядина… ну точно сожрет! И машина у него странная, орочья. Я таких и не видел никогда. Очень дорогая. Значит, деньги есть, но тогда зачем ему я? Опять напряг память — нет, не помню такого. Правда, он в компании орчанки — может, она его водитель? Тогда надо опасаться вдвойне — орки жрут все, что шевелится, а что не шевелится, шевелят и жрут. Ох, беда-то какая!

Но делать нечего. С тоской глянул на свой дом, пустил слезу — не катать мне больше на мумуторе гоблинш, не выдавливать глаза эльфийкам, не крутить хвосты суккубам. Ждет меня костер и смерть в желудке. И главное, что не пожалуешься никому и о помощи не попросишь — вон, как все шарахаются от него. Видать, важная шишка. Мне всегда говорили, что выскокое искусство до добра не доведет и вот теперь на свой шкуре убедился, что это правда. Но никому уже об этом не рассказать.

Дойдя до машины, я заглянул внутрь — просторно… И тут же тычок под зад отправил меня в салон. Больно ударившись об дверь рогами, я испуганно сжался, боясь, что повредил обшивку — но нет. Даже обидно стало. Помню, лет пять назад я на спор камень рогами расколол, а этой ничего. Умеют все-таки зеленокожие строить и собирать. Не как тролли, конечно, но тоже хорошо.

А следом и его самки залезли.