Дисциплинированная девочка. И очень хочет понравиться.

Откинулся на спинку кресла, слегка улыбнулся сам себе. Знала бы она, кого пригрел отдел контроля! Увы. Когда узнает — станет слишком поздно.

Давно он не ощущал такого душевного подъема.

Сколько лет он прожил в состоянии апатии? Шесть точно — с тех пор, как помог бежать из гетто своей несостоявшейся невесте и ее сестре, он не жил, а существовал по инерции. Появление Сары несколько дней назад на пороге его квартиры заставило проснуться. И сейчас Стефан чувствовал себя так, словно очнулся от долгого сна.

Когда-то у него была мечта — войти в число тех, кого называли интеллектуальной элитой мегаполиса. Жить среди них, жить как они.

Теперь вместо мечты была цель. Уничтожить элиту. Уничтожить существующий порядок вещей. Потому что тот порядок, что был, не имел права на существование.

В эр-гетто его называли шлимазлом. Неудачником.

Что ж, он очутился там, когда ему было семнадцать. Молодость — это порок, который проходит с годами.

*** ***

Кто бы подумал, что двенадцать лет могут пронестись так стремительно! Он их и не заметил. А ведь едва не половина сознательной жизни.

Без малого половину сознательной жизни он провел в одном из районов, изолированных от остального города.

Первые полгода после переезда в эр-гетто Стефан злился.

Клял свою наивность и самоуверенность. Слово преследовало его повсюду. Местные скользили по нему сумрачными взглядами, безошибочно распознавая чужака. И цедили презрительно: «Шлимазл...».

По-местному — неудачник. Для жителей гетто, родившихся здесь и выросших, он, выходец из внешнего мира, и был неудачником. Мог жить где угодно — а выбрал именно это место. Эр-гетто. Ну, не дурак ли? Умному такое и в голову не зайдет. По доброй воле сунуться в капкан. Это приехать легко — а выехать попробуй-ка!

Он думал — будет работать. Ну, так ему и пришлось работать. За гроши. В отвратных условиях. И все — под презрительными, сожалеющими взглядами новых соседей, коллег и знакомых.

Через полгода он смирился. Привык. Почти забыл собственное имя, привыкнув к обидному прозвищу.

Вместо презрения теперь в интонациях знавших его людей сквозило, пусть несколько покровительственное, но уважение.

«А наш шлимазл — не какой-нибудь там шлемиль», — говорили те, кто хорошо знал Стефана.

Неудачник, то бишь — но не растяпа. И это заставляло расправлять плечи. Внушало гордость едва ли не большую, чем похвала.

Презрительные интонации в закрепившееся за ним прозвище вернулись года два спустя. Когда Соль — его Соль — выдали замуж.

Хотя нет, позже: когда Соль убили. А его сватовство к младшей сестренке Соль окончилось побегом последней вдвоем с сестрой.

Бегство из гетто — это не шуточки. Приехать сюда и получить вид на жительство — даже чужаку — было легко. Другой вопрос, что желающих не было. Стефан за последние лет пятнадцать оказался единственным таким. Шлимазл и есть. Не зря его так прозвали. Вот выехать... только на время и очень редким счастливчикам. Женщин и девушек из гетто не выпускали в принципе.

Когда он приехал, Соль едва исполнилось тринадцать.

При рождении девчушка получила имя Суламифь. Обыкновенная худенькая девочка с невзрачным личиком. Таких в эр-гетто — сотни. Одно выделяло ее из толпы сверстниц: голос.

Суламифь напевала себе под нос всегда, когда думала, что ее никто не слышит. Это отличало ее от множества сверстниц. И это привлекло внимание Стефана, ошалевшего после переезда.

Хотя нет: начать следовало не с этого.

А с амбициозных планов парня из Латинского района когда-нибудь очутиться в Сан-Винге. Да, Сан-Винг — не Золотое кольцо города. Но в каком-то смысле этот район считался даже более престижным, чем центр мегаполиса.

Сан-Винг — вотчина энергетиков. Обиталище интеллектуальной и научной элиты. От этого района зависела жизнь всего города. Потому что именно там находился единственный источник энергии.

Споты — гигантские батарейки, питавшие огромный мегаполис, в котором жили несколько десятков миллионов жителей.

Самая большая ценность мегаполиса Сан-Сана. Самая большая загадка Сан-Сана.

Разумеется, нельзя просто так взять и переехать в район, где жили лучшие ученые и энергетики мегаполиса. Для этого следовало выучиться. И Стефан, закончив школу, исхитрился поступить в колледж. Получить стипендию — потому что платить за учебу ему было нечем. Получить право жить в общежитии колледжа — невиданная удача, на которую он и не рассчитывал.

Можно было учиться, строить планы. Жизнь открывала захватывающие перспективы, а будущее рисовалось в самых радужных красках.

Как его угораздило встрять в драку? Ну да, он ведь даже лезть туда не пытался. Просто шел на занятия. Была ли его вина в том, что его заметили и докопались? Ну... наверное, следовало стать невидимкой.

Драка, полиция. Ну да, во внешнем мире была полиция, а не жандармерия...

Когда Стефан вышел из больницы, немного подлечив последствия сотрясения, он узнал — колледжу не нужны студенты, у которых проблемы с законом.

Вот у сытых студентов института, расположенного по соседству с колледжем, таких проблем нет. Ребятишки, учебу которых оплачивают родители. Ну, и от проблем с жандармерией отмазывают тоже родители.

Стефан в сутки вылетел и из общежития, и с учебы.

Следовало срочно что-то придумывать. Искать работу и жилье. Думать, что делать с учебой — оставить эту мысль, или начинать копить, чтобы снова поступить года через три-четыре. В принципе, все было реально — если задаться целью. Ценой каких усилий — другой вопрос.

Только имелся и другой вариант. Попасть в Сан-Винг сложно. Сверхсложно. А вот в один из прилегающих к нему районов — гетто — запросто.

Получишь вид на жительство, помощь с жильем — оно там вроде не слишком дорогое, работу. Возможность учиться. В гетто имелись свои колледжи и институты — причем по нужному профилю! Логично — ведь именно жители двадцати восьми гетто, окружавших Сан-Винг, обслуживали и сам Сан-Винг, и научный городок при нем, и мощные кабеля, разбегавшиеся от Спотов во все стороны, разветвляясь, как кровеносные сосуды и проникая в самые отдаленные уголки города до самой Мертвой Иглы — района, находившегося на другом конце Сан-Сана.

И вот там-то за учебу платить было не нужно. Достаточно желания переехать.

Стефан получил распределение в эр-гетто. В тот момент ему, собственно, было безразлично — в какое именно попасть.

Отговаривать парня было некому. Да и что ждало его, останься он в городе? Тяжелая низкоквалифицированная низкооплачиваемая работа? Или кривая дорожка наперекор закону.

Двадцать восемь гетто отделялись от остального мегаполиса железным занавесом с односторонней проницаемостью. Попасть туда — запросто. Обратно... лучше и не пытаться. Стефан взял билет в один конец.

Но он не собирался возвращаться.

Не собирался... возможно, в какой-то момент слабости он и мог бы передумать и уехать из гетто, если б была официальная возможность. С первых дней он понял, что всегда будет чужаком для этих людей. Они жили здесь поколениями. У них были свои традиции и привычки. Он ходил иначе, чем они, говорил иначе, чем они. Думал иначе, чем они. Он привык совсем к другой жизни. Вот только бегство — это падение еще на ступеньку ниже. И он, стиснув зубы, остался.

Поселился по соседству с шумным многодетным семейством. Старшей дочкой соседей и была Суламифь.

*** ***

Стефан поднял голову от бумаг, потер уставшие глаза. Потянулся.

Кинул взгляд на часы — эдак можно и домой не ходить! Может, переночевать здесь, в кресле, и утром — снова за дела?

Встряхнул головой. Нет, так не пойдет! Спать надо дома.

Увлекся. Принял дела, называется. И закопался в них с головой. Чтобы ночевать на работе — нужно хотя бы диванчик в кабинете поставить. Дремать, сидя в кресле, никуда не годится. Тем более, что и кресло неустойчивое.