— Эти манипуляции с пользователями без их ведома … Это ведь правда? — мой голос дрогнул.

Максим поставил бокал и сцепил пальцы, смотря куда-то мимо меня.

— Да, Ольга. Это правда. Но это не только мы. Все большие компании делают то же самое. Если это не мы, это сделает кто-то другой.

— Но это неправильно, — упрямо возразила я.

Он посмотрел на меня, в его глазах мелькнуло что-то вроде сожаления.

— Это эффективно, — сказал он. — А иногда эти манипуляции действительно помогают людям принять правильное решение.

Его слова вызвали у меня протест.

— Звучит как оправдание.

— Возможно. Но задумайся: сколько раз реклама подталкивала тебя к чему-то хорошему? Например, к тому, чтобы посетить театр или купить добрый подарок близкому. А иначе может ты бы и не сделала так никогда. Просто пробежала бы как обычно.

- Но ведь я могла бы сама решить, что делать!

- В этом мире переизбыток информации. Люди замкнуты и не увидят ничего, даже если ты это поставишь прямо у них перед носом. Хотя ведь это тоже манипулирование, правда? Нельзя ставить информацию так близко к носу. Каждый должен решить сам, куда свой нос повернуть, а куда нет. Точно?

Максим улыбнулся светло, просто и чисто, как мальчик с рекламы детского яблочного сока. Я замолчала. Он был прав. Но что-то во мне противилось этой его правоте.

* * *

К концу вечера Екатерина взяла микрофон и произнесла тост, полный привычных корпоративных клише и словила свою порцию обязательных аплодисментов. За ней поднялся Владислав , его голос, бархатный и уверенный, окутал зал.

— Успех — это не только цифры и статистика. Это люди. Наши идеи. Наша энергия, — сказал он, и его взгляд на мгновение задержался на мне.

Опять эта банальщина. Даже его бархатный голос не мог исправить положение. Да что со мной не так? В этот момент я поняла, что больше не могу находиться среди этого мною же организованного пустого блеска. Да тут же есть балкон! О да. Балкон стал моим спасением.

На свежем воздухе, вдали от шума, я почувствовала нечто отдаленно напоминавшее свободу. Но ненадолго.

— Решили подышать? — голос Владислава снова вывел меня из размышлений.

Он встал рядом со мной, и мы вместе смотрели на город.

— Владислав Андреевич, вы действительно считаете, что любые методы хороши, если они приводят к успеху? — спросила я.

— Это зависит от того, что ты называешь успехом, — сказал он.

— А если успех достигается ценой доверия? — я не могла остановиться.

— Иногда, чтобы изменить мир, нужно играть по его правилам. Но, я вижу, Вы замёрзли? — голос Владислава Андреевича прозвучал неожиданно мягко.

— Нет, всё в порядке, — я поспешно обхватила себя руками, но он уже снял пиджак и накинул его мне на плечи.

— Спасибо, но не стоило… — выдохнула я, чувствуя тепло ткани и уловив лёгкий аромат его парфюма. Тонкие, почти неуловимые древесные ноты с каплей чего-то пряного.

Он обнял меня.

— Владислав Андреевич, — я слабо попыталась отстраниться, но мой голос звучал неуверенно. — Что Вы делаете… Это... это неправильно.

— Неправильно? — он слегка улыбнулся, опуская взгляд к моим глазам. — А что вообще правильно, Ольга?

Прежде чем я успела возразить, он склонился ближе и поцеловал меня. Поцелуй застал меня врасплох. Я растерялась, но не оттолкнула его. Этот поцелуй - в нём было всё — тепло, уверенность и странное ощущение, что я именно там, где должна быть.

Закрыв глаза, я почувствовала, как время остановилось. Всё, что я знала о нём — его сила, уверенность, умение контролировать ситуации, даже те, где, казалось, он должен проиграть. Его способность находить путь к людям, понимать их и очаровывать их одним движением, одним взглядом.

И в тот момент, когда его губы вновь коснулись моих, я вдруг вспомнила образ отца. Мне было шесть лет, когда он погиб, но воспоминания о нём всё ещё были живы во мне, пусть и спрятаны где-то в глубинах сознания.

Я вспомнила, как он поднимал меня на руки, как я смеялась, чувствуя себя самой защищённой девочкой на свете. Он был высоким, сильным, с тёплыми руками и спокойным взглядом. С ним было так безопасно, будто никакие беды не могли прорваться через этот щит.

С Владиславом я вдруг почувствовала то же самое. Его рука на моём плече напоминала мне, что в мире может быть сила, не пугающая, а защищающая. Этот миг пробудил в моём сердце то, что я боялась признать: с каждым его взглядом, с каждым словом, с каждым касанием я влюблялась всё сильнее. Границы перестали существовать. Что правильное, что неправильное — уже не имело значения.

Но реальность вернулась хором вопящих голосов коллег:

— Владислав Андреевич! Владислав Андреевич!

— Вот же, — тихо выдохнул он, затем остранился с чуть виноватой улыбкой. — Зовут.

— Кто ? — я даже растерялась. Будто было не ясно, кто мог его звать.

— Да коллеги, гости... — он вздохнул. — Вручают награды. Ты ведь сама сценарий писала, — он вдруг усмехнулся. — Разве не ты придумала, чтобы ведущий официальной части торжественно вызывал всех по имени-отчеству а меня звали хором?

— Владислав Андреевич! Владислав Андреевич! — раздавалось всё настойчивее, будто дети звали Деда Мороза.

— Вот чёрт... — я закрыла лицо руками. — Это правда я придумала.

— Роль как на детском утреннике — быть тем, кто исполняет желания, — сказал он, усмехнувшись.

— Вы… ты чувствуешь себя Дедом Морозом? — я попыталась разрядить ситуацию.

— Ну а ты тогда кто? Снегурочка?

— Дурочка-Снегурочка, — вырвалось у меня, и я тут же покраснела.

— Ты не дурочка. Такими вопросами дурочки не задаются. Пойду, а то они сейчас сюда прибегут всей толпой.

И он ушёл. Я думала о том, где проходит эта неуловимая грань — между решимостью и принуждением. О том, почему иногда так хочется, чтобы решения принимали за тебя.

* * *

Я вернулась в зал, чувствуя себя немного растерянной. Его пиджак, который он так уверенно вернул, оставил мне не только прохладу, но и странное ощущение пустоты. Шум вечеринки обрушился, как приливная волна. Люди смеялись, говорили громче, чем нужно, ведущий что-то кричал в микрофон, а Екатерина, как всегда, держалась в центре внимания, будто была хозяйкой этого праздника.

Она шептала что-то на ухо ведущему, и он тут же засуетился, будто получил важнейший инструктаж. Я попыталась сосредоточиться на чём-то другом, но взгляд сам собой искал Владислава. Он снова сидел за столом, его движения были неторопливы, а взгляд сосредоточенным. Однако я чувствовала, что его внимание не принадлежит этой вечеринке.

Рассеивая этот клубок мыслей, я заметила Михаила, уткнувшегося в телефон. Я направилась к нему.

— Даже на вечеринке работаешь? — спросила я, присаживаясь рядом.

Он поднял голову, удивлённо взглянул на меня и убрал телефон в карман.

— Скорее, пытаюсь отдохнуть от всего этого. А ты? Не похоже, чтобы ты расслаблялась.

— Просто слишком много думаю, — честно ответила я, чувствуя, как слова вырываются сами собой. — Михаил, скажи мне честно, в компании всё так чисто, как говорят?

Он задержал на мне взгляд, словно взвешивая, стоит ли отвечать.

— Ты же понимаешь, что таких компаний не бывает, — сказал он после паузы. — Всё сложнее, чем кажется.

— Это звучит как оправдание, — отрезала я.

— Может быть, — согласился он, наклоняя голову. — Но ты ведь знаешь, что иногда это приносит пользу.

Я отвернулась, не желая вникать в эти слова. Мне не нужны были оправдания. Но и полностью отрицать его логику я не могла.

— Завтра утром зайди ко мне, — предложил Михаил. — Я покажу тебе кое-что.

Я кивнула, хотя его обещание совсем не успокаивало.

Вторая встреча на балконе

Мои мысли были настолько спутанными, что я снова вышла на балкон. В этот раз я не надеялась на свежий воздух, мне просто нужно было укрыться от всего этого лицемерия.

Я облокотилась на перила, вглядываясь в огни Москвы, и чувствовала, как этот холодный воздух окутывает меня. Внезапно за спиной раздался его голос.