- Что молчишь, нечего сказать?! – язвительно спросила Ольга поникшего мужа. – Так скажи, мне идти к озеру топиться? А как мне быть?!! Я не могу жить с сознанием своего женского позора, не могу думать о том, что не возбуждаю любовного желания у собственного супруга!!!

- Что ты, лада моя, даже думать об этом не смей! – испуганно вскинулся Игорь и порывисто схватил Ольгу в свои объятия, как бы удерживая ее от высказанного безумного намерения. – Ты так молода и красива, что солнечный мир умрет вместе с тобой от горя, когда твоя неописуемая краса станет достоянием Водяного!

В крепких мужских объятиях неистово сжимающего ее Игоря было так хорошо и уютно, что Ольга смягчилась. Она ласково поправила завитки светлых волос своего красавца-мужа и задушевно произнесла:

- Так сделай меня сейчас своей, мой сокол, мой ненаглядный Ингвар! Довольно нам, соединенным всетворящим Родом жить в дали друг от друга. Возьми меня, порушь мою девственность, и я охотно исполню любое твое желание, ладо мой! Больше моя гордость не станет препоной для нашей любви.

Под пылкими поцелуями жены скандинавская сдержанность Игоря таяла как лед под палящими лучами солнца. Он охотно выполнил бы ее просьбу, заласкал, зацеловал бы до смерти, и совокупился на супружеском ложе, если бы только мог это сделать!!! Но увы, его уд не только не поднялся, но даже не зашевелился. Он был словно мертвый, и Игорь зарыдал, словно маленький мальчик при этом своем очередном мужском поражении.

- Что, снова отвергаешь меня?! – горестно вскрикнула ничего не понимающая Ольга, и в горести схватив нить своих коралловых бус, она порвала их на себе как тонкую ниточку. – Не понимаю, какую игру ты ведешь, княже, но чувствую, завелась прямо перед нашей свадьбой злая разлучница, разрушившая наше счастье. Знать она змея сильна, коли ты ни на меня, ни на какую другую женщину не ведешься. А, вспоминаю, как шептались в людской, будто в киевских лесах у тебя зазноба завелась, некая жрица Джива. Уж не в объятия ли этой южной красавицы ты все время стремишься и оттого слезами заливаешься, когда постылая законная жена молит тебя взять ее на супружеское ложе?! Ах, только бы мне добраться до этой обольстительницы, вмиг она тогда забудет путь-дорожку к чужим мужьям!

- О, всетворящий Род, дай мне силы вынести это испытание, - взмолился вконец измученный упреками и обвинениями жены Игорь. – Лада моя, Перуном клянусь, вовсе забыл я эту Дживу с тех пор как узнал тебя и сейчас вспомнил о ней лишь потому, что у тебя также зло сверкают глаза, как и у нее грозой потемнели очи, когда мой уд отказался войти в ее лоно.

- Ха, так я тебе и поверила, муженек, мало ты обманывал меня! – недоверчиво хмыкнула Ольга.

- Но это правда, Прекраса, я – не мужчина, - прошептал молодой князь. – У тебя нет, и не будет никаких соперниц. Кому нужен высохший дуб, пораженный гневом всесильных богов! Но такова расплата за то, что моя мать осмелилась по своей воле покинуть святилище Рамстада. Его высший служитель годи Рагнар проклял сбежавшую жрицу тем, что ее дети не смогут иметь своего потомства.

Страшная для него правда далась ему нелегко, и он побледнел как мертвец. Игорь понимал, что, скорее всего, он потеряет Ольгу после горестного признания в своей несостоятельности и прежде всеми силами старался скрыть от жены постыдную мужскую немощь и вот, он утратил все ее доверие к себе. Дальнейшее сокрытие истины грозило ему тем, что любовь жены вот-вот могла обернуться ненавистью.

Ольга смотрела во все глаза на мужа. Ее разум отказывался верить в то, что этот высокий светловолосый красавец-богатырь, самой Ладой созданный для самой пылкой любви, был никуда не годен в супружеской постели. Но сердце подсказывало ей, что на этот раз Игорь не вводит ее в обман, и его слова во всем согласовывались с тем, что происходило между ними после свадьбы.

И юная княгиня ужаснулась. Не будет у нее и Игоря долгожданного наследника – прав оказался волхв Всевед, напророчивший им бездетное супружество. А это значит, что народ с позором изгонит бесплодного князя, которого боги покарали самой страшной карой, какой только можно наказать мужчину при жизни и ей предстоит разделить горестную участь изгнанного супруга.

Игорь с возрастающей мукой в сердце смотрел на молчаливое смятение и отчаяние молодой жены и с каждым мгновением он терял надежду на то, что она сможет достойно перенести это выпавшее на их долю испытание. И он решился принять ради любимой подруги новую муку для себя – навсегда расстаться с нею. Пусть ему достанется все несчастье, посланное злой Недолей потомкам Вещего Олега и Ефанды, а его Прекраса обретет женское счастье, которого она достойна с другим славным витязем, который утешит ее в потере звания княгини.

- Но знай, милая моя лада, что я не буду неволить тебя и отпускаю, - глухо сказал он ей.

- Как отпускаешь?! – в изумлении прошептала Ольга.

- Ты свободна от супружества со мной, - твердо, стараясь, чтобы его голос не дрожал, произнес Игорь. – Можешь идти на все четыре стороны. Найди себе нового мужа, полюби его, заведи с ним детишек и найди в новом браке ту страстную любовь, которую я не мог дать тебе.

Когда молодой князь произнес эти роковые слова, ему стало легче на душе и все же горе черной тенью покрыло его сердце. Игорю казалось, что с уходом Ольги от него навсегда уйдет всякая радость, и он закрыл лицо ладонями, стараясь скрыть невольные слезы, которые выступили у него на глазах. Но сын Рюрика твердо решил, чтобы не случилось, страдать должен он один, а его любимой лады не должна коснуться даже тень его черного горя.

Ольга растерянно посмотрела на него, затем на дверь, за которой зажглись первые яркие звезды на темном ночном небе. Полуоткрытая дверь манила ее еще неизведанной свободой, но дочь Вещего Олега не поддалась этому соблазну. Зачем ей радость, зачем ей утехи семейной жизни, если она будет вдали от того, кого любит по-настоящему – Игоря! Она без раздумий бросилась к рыдающему супругу, оплакивающим свою очередную разбитую мечту и крепко обняла его.

- Нет, ладо мой, никогда я тебя не оставлю, - страстно прошептала она. – И в горе, и в радости мы будем вместе, и преодолеем проклятие скандинавского годи, обещаю тебе!

- Ах, Прекраса, неужели ты до сих пор не поняла, что быть за мной замужем это все равно, что не иметь мужа!!! – отрицательно покачал головой Игорь. – Уйди, я не хочу, чтобы на тебя тоже упала тяжесть моей злой Недоли.

- Мне все равно, все равно, - неистово закричала Ольга. – Я люблю тебя, Сокол мой ясный и постельные утехи с другим я не променяю на счастье все время быть с тобой. Я вылечу тебя, непременно вылечу тебя, но даже если этого мне не позволят боги, то разделю твои страдания и муки с большей охотой, чем чашу наслаждений с иным мужчиной.

Игорь вгляделся в глаза любимой жены, обращенных на него. Он прочитал в них и безграничную любовь, и сострадание, и мольбу о прощении. Ольга чувствовала себя безмерно виноватой за то, что ранее говорила с ним грубо и жестоко, не зная истинного положения дел, и молодой князь ощутил, как с новой силой его охватила любовь к своей сердечной подруге. Полный радостного изумления, благодарности и восторга он прижал ее к груди, не желая выпускать ее из своих объятий, и им овладела уверенность в том, что никто и никогда их не разлучит, если они преодолели такое немало испытание как разочарование в телесных радостях брака.

- Сокол мой ясный! – нежно прошептала Ольга, покрывая его лицо своими пылкими поцелуями, и снова повторила свои слова как клятву: – Никогда я не оставлю тебя. Не только твое лицо красиво, твоя душа исполнена душевной красоты, как летнее небо бога Сварога* пронизано лучезарными лучами солнца-Даждьбога*.

Взволнованный до глубины души Игорь крепко обнял жену, продолжая удивляться ее великодушной к нему любви, которая в своей силе предпочитала разделить его страдания, а не искать радостей брака на стороне. Он поднял и положил ее на широкую кровать, и они вдвоем уснули на одном ложе, утомленные слишком сильными эмоциями и счастливым воссоединением. Эта ночь, хотя их тела так и не узнали совокупления, стала воистину их первой брачной ночью. Даже во сне Игорь и Ольга искали тесных супружеских объятий и тесно прижимались друг к другу, и сладок оказался их сон, напоенный видениями радужного примирения. Только на рассвете Ольга проснулась, осторожно поправила подушку под головой супруга, и, любуясь спящим Игорем начала думать, как ей справиться с бедой, которая не позволяла ей в полной мере назвать своего мужа мужем.