Октябрь 1920 г. – поворотное время в России. Последние дни войны с Польшей. Через месяц красными будет занят Крым. Еще царствует военный коммунизм, торговля запрещена, продразверстка, карточки. Промышленность – 17 % от уровня 1913 г.^[219] «Впечатление величайшего и непоправимого краха… Недоедание, полнейший упадок жизненных сил. За исключением крестьян, все классы общества – в том числе и руководящие круги – испытывают… крайние лишения. Разоренный и разрушенный город»^[220]. Но уже ведутся торговые переговоры в Лондоне. И вот-вот в марте 1921 г. будет объявлен НЭП, который накормит всех.

Личности

Это была встреча ровесников. Уэллсу – 54 года, Ленину – 50. Уэллс – с низов, образовывался урывками, голодал. Семья Ленина пробивалась к потомственному дворянству. Сыт, обучен, ушел в бунт после казни брата. Оба – социалисты. Уэллс ненавидел Маркса. Ленин – его глубокий приверженец. Уэллс дважды женат, любитель дам (чему посвятил отдельную книгу), три сына и дочь. Из них двое – внебрачные. Ленин – нет детей, преданность и болезнь жены. «Крепко тебя целую» – это Инесса Арманд^[221].

Уэллс – социалист, коллективист, как он себя называл. Но никакого опыта нет. Его идеи? Мировое правительство, всемирный план, эволюция, разумные люди, интеллигенция, они сами построят общество, где «всё для всех». Постепенность. Все, что делают правительство и бизнес, потихоньку оборачивается социализмом. Впереди – конвергенция двух миров, капитализма и советской модели. Не признавал деления на классы. Он даже пытался убедить в этом Сталина. Есть стенограмма их беседы в 1930 г. «Я возражаю против этой упрощенной классификации человечества на бедных и богатых». А что в ответ вождь? Классы, их столкновение, старый мир сам не рушится, революция, борьба на жизнь и смерть^[222]. Таких, как Уэллс, в 1930-е держали в лагерях. Или ставили к стенке.

И Ленин – тоже социалист. Но твердокаменный, сделавший из марксизма, из призрака коммунизма, бродящего по Европе, – реальность, жизнь. «Насильственное ниспровержение всего существующего общественного строя», «пусть господствующие классы содрогаются»^[223]. Пролетариат – могильщик, экспроприация частной собственности, централизация, конфискация, огосударствление, «организованное насилие одного класса над другим» – в 1920 г. все это уже есть^[224].

И есть еще – «кто был ничем, тот станет всем», все вертикали взорваны. В ответ – ярчайший взрыв социальной энергии. «Черный передел», крестьянами взята земля. В стране, на 4/5 крестьянской – отличная основа режима! Все было их, все станет наше – и заживем! И еще: есть враг – его нужно давить! «Необходимо… провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь. Предсовнаркома Ленин. 9 августа 1918 г.»^[225].

Дирижер всего этого – Ленин. Он находится под нечеловеческим давлением. Вот что пишет Уэллс: «Единственное правительство, возможное в России. Только оно одно воплощает в себе идею, только оно еще дает России основу для сплочения. Ходить по улицам русских городов так же безопасно, как и по улицам любого европейского города. Восстановило порядок»^[226].

Как их сравнивать – Уэллса и Ленина? Люди – в разных вселенных. Один – жуир, фантаст, романист, мечтающий о мировом правительстве. О том, как все разумное, доброе, вечное потихоньку возьмет власть в руки. «Мы, англичане… никогда… не знали внезапных переворотов. Чтобы мы что-нибудь "свергли", "опрокинули", "уничтожили"… чтобы мы начали всё "сызнова". никогда!»^[227].

Другой – диктатор, выспрашивающий Уэллса, почему британский пролетариат еще не начал революцию. Считающий Уэллса «мещанином»^[228]. Соединяющий массовый террор, передел России, смертельную войну – с планами на будущее, в интересах абсолютного большинства населения, где есть все, что будет названо потом «модернизацией страны». Человек, вечно меняющийся, заявивший, что «революция в России – это не что иное, как наступление эпохи беспредельных поисков»^[229].

В 1930-х Уэллс уже не жалеет для него эпитетов. «Сила его была в простоте замысла, сочетавшейся с изощренностью мысли». «Хитроумная лукавая цепкость». «Ленин, по самым скромным меркам, был велик». «Он сумел придать России импульс созидательного ускорения». «В нем были и детскость, и мужество». «Он и впрямь стал Мессией»^[230].

В чем они сходятся?

Оба желают великого. Чертить будущее – их бытие. Целеполагание – для общества, мира.