Я зашагал обратно к своему месту в абсолютном молчании. Зашагал, улыбаясь несмотря на всё мною же сказанное — по крови бежал адреналин от предвкушения скорой схватки с равным. И более того — даже несколько превосходящим меня на данный момент врагом. Один из нас обязательно сгинет в этой войне — но второй, возможно, за счет сверхусилий и сложности предстоящей войны, шагнёт на высшую из возможных планок.

Вернется на ранг Великого Мага. Приз, за который я не против утопить в шведской крови всю Эстляндию…

* * *

Вторая глава — к утру.

Глава 2

— Так не расскажешь, откуда у тебя такие приступы верноподданических чувств и желания отстаивать «честь Рода»? — уточнил я у Ольги, облаченной сейчас в красивый и щегольский мундир с моим гербом во всю спину. — Честно сказать, неожиданное, хоть и приятное, рвение с твоей стороны.

Мы стояли на главной площади небольшого городка Плунге. Здесь стояли лагерем почти три с половиной сотни тысяч солдат — дворянские ополчения и регулярные воинские части, собранные в кулак силы, готовые выдвинуться маршем в любом направлении.

Кенигсберг был под осадой шведского флота, но то была пока скорее блокада — атаковать город без поддержки наземных войск было занятием бессмысленным, столь крупный город имело смысл штурмовать лишь при наличии готовых вести городские бои сухопутных частей.

По всей территории Эстляндии, Литвы и Латвии были десятки и сотни отрядов шведов и местной знати, примкнувших к врагам Империи в извечном своём отделиться от Российской Империи. Мелкая падаль, готовая лечь под кого угодно, лишь бы против русских…

С другой стороны, в этих краях было немало и тех, кто прекрасно понимал — Империя изрядно вкладывалась в развитие Прибалтике и своим весьма недурственным уровнем жизни этот край обязан исключительно ей. И с любыми другими правителями эти края превратятся в захудалую и нищую окраину. И это, если честно, немного даже усложнило нам задачу — будь тут подавляющее большинство населения и знати однозначно на стороне северян, мне было бы проще. Я бы просто устроил жуткую бойню, не разбираясь в мотивах и не вникая в ситуацию — действовал бы по принципу лес рубят, щепки летят. Мол, раз вы все так однозначно против нас — ну так и не удивляйтесь, что с вами обращаются хуже, чем с врагами. С предателя спрос всегда выше, чем с противника… А так — нельзя. Половина населения искренне за нас и всеми силами нам помогает, и отвечать им беспощадной резней я не собирался.

И позволять себя так вести не позволял и другим. В частности, Выхину, который командовал большей частью стоящей под городом лагерем армии. В чем и была одна из главных причин его недовольства мной и попыток поколебать мой авторитет…

Очень уж раздражал я столичного царедворца — сопляк, которому лишь двадцать второй год идет, а уже Глава Великого Рода и маг восьмого ранга, герой войны и полководец… А вдобавок, будто всего этого мало, я ещё и обладатель погон генерал-полковника — особым указом Павла Александровича я произведен в звание генерала Имперской Стражи. Что придает любым моим словам и действиям официальный вес — ведь офицеры Имперской Стражи и Армии были равнозначны в правах и обязанностях и имели право командования в обеих структурах. Вообще, конечно, вот так сразу из старшего лейтенанта, коим я закончил службу в рядах Имперской Стражи, в генералы, тем более генерал-полковники, не производят… Но по совокупности заслуг и за счет моего ранга и статуса Главы Великого Рода (кстати, последнее тоже получило документальное подтверждение) подобное исключение было допустимо.

— Странный вопрос, мой господин, — поглядела на меня вполне серьёзно прекрасная волшебница. — Несмотря на то, что у нас в прошлом были мелкие недопонимания, я часть Рода Николаевых-Шуйских. У меня было достаточно времени, чтобы подумать над своим поведением и твоими словами. И я осознаю, насколько глупа была и какую огромную честь ты мне оказал, взяв в Род и сделав Старейшиной. Я более не Инжирская, я — Николаева-Шуйская, и я готова зубами грызть врагов за наш Род и за тебя. Твоя честь — это честь всего Рода… И пусть с моим прошлым говорить о какой-либо чести может показаться глупым — я ведь бывшая шлюха… Но поверь, от этого я ценю твои дары ещё больше — я знаю цену всему, чем ныне обладаю. Лишь благодаря тебе я могу жить в высшем обществе, не пряча глаз — и за это я всегда буду верна своему Роду. Едва ли найдется ещё хоть один аристократический Род, который принял бы меня и моих девочек и мальчиков, защищал бы нас и учил, а так же не стремился использовать как расходный ресурс. Вы приняли нас как равных, дали дом, в котором нас ценят и защищают, не заставляя насильно торговать телом, и мы ценим это.

Мы стояли небольшой группой — Сергей Романов, Кристина Успенская, Темный и сама Ольга. Тёмный, кстати, вновь сменил имя… Удивил меня незадолго до нашего выступления, придя с просьбой создать ему новые официальные бумаги — Василий Семенович Николаев-Шуйский. Имя-отчество, что раньше скрывал, теперь взял настоящие, а вместе с ними — мою фамилию. У меня вообще сейчас сложился уникальный Род — почти четыре сотни человек, с которыми я в кровном родстве даже не числился. Все сильнейшие маги, от Младшего Магистра и выше, взяли мою фамилию и стали частью моего Рода. Правда, при этом все они являлись ненаследными — Род будет существовать, лишь пока есть моя кровная линия.

Проще говоря, случись так, что я погибну, не оставив наследников, и Род будет распущен — вот такая вот заковыка феодального законодательства. Ибо весь Род завязан на мою кровную линию… Впрочем, умирать я не собираюсь. Зато было и преимущество — в сохранении моей крови и моих потомках мои вассалы заинтересованы не просто из чувства верности и благодарности, но и из-за банальной выгоды.

— Эм… — изумленно вскинула брови Кристина, выслушав спич Ольги. — Мне не послышалось? Ты — бывшая… как ты сказала…

— Шлюха, — спокойно ответила Ольга. — Дама с низкой социальной ответственность, подстилка, шкура бордельная и многие другие эпитеты, отпускаемые в адрес представительниц древнейшей профессии. Не нужно смущаться, госпожа Успенская — своим прошлым я не горжусь… Но скрывать его и делать вид, что я чиста аки невинный агнец, не собираюсь.

— Не хочу вас обидеть, госпожа Николаева-Шуйская, — заметил Роман, придя на помощь смущенной чародейке, — но подобные вещи всё же лучше не делать достоянием общественности. Это может повредить репутации — как вашей собственной, так и вашего Рода.

— Я смущаю тебя своей репутацией, господин? — обратилась непосредственно ко мне женщина.

— Глупый вопрос, — вскинул я бровь. — Я вообще-то прекрасно знал, кто ты и откуда ещё до того, как взять в Род. И если бы меня это смущало, то не взял бы… Мне, в общем-то, плевать, чем человек зарабатывал на жизнь до того, как примкнул ко мне. Пока ты верна мне и Роду — остальное меня не интересует.

— Спасибо, господин. А тебя, Вася, смущает, что ты состоишь в одном Роду с бывшей шлюхой? — с усмешкой поинтересовалась она у Темного.

— Да мне наплевать, — пожал он плечами. — Я и сам далеко не белый и пушистый, мне ли кого-то осуждать за прошлое?

— На свете есть лишь трое мужчин, чье мнение для меня действительно что-то значит, — поблагодарила она уже не усмешкой, а искренней улыбкой Темного. — Глава моего Рода, его правая рука Пётр Смолов… Хотя теперь он уже тоже Николаев-Шуйский, но между собой его все до сих Смоловым кличут. И Василий — каждый из них проявил участие и помогал мне, не рассматривая меня как постельную игрушку, а как личность. И лишь они могут меня осуждать — они обладают таким правом, ибо я признаю его за ними. Что же касательно вреда Роду… Если пытаться скрывать это прошлое и делать всё, чтобы оно не вылезло, это обязательно используют против меня. Другие никогда не забудут мне того, кем я была — и будут использовать это против меня и моего Рода. А потому из этого необходимо сделать броню, обратить недостаток в преимущество…