«Зато много пиджаков…» - вынужден был признать Олег, ставя очередной щит, чтобы прикрыть Аннику.
Энгельёэн увлеклась, «фехтуя» сразу с тремя пожирателями, и не заметила удар с тыла. Вообще-то, она была женщиной осторожной и внимательной, но иногда ее заносило. Давал о себе знать темперамент. У нее же в роду тоже имелись викинги-берсеркеры. С одной стороны, это здорово, потому что при сходстве темпераментов они с Олегом иногда устраивали такие сшибки, вовлекая в них, как делать нечего, более спокойную Лилс, что только туши свет. Барбару, к слову сказать, так и зачали. Тоже, наверное, вырастет отмороженной на всю голову, как ее мамочка. Это, скажем так, была позитивная сторона берсеркерства: в любви и в бою они умели по-настоящему неистовствовать, чтобы никому мало не показалось. Однако, на пике боевого транса берсерки могли настолько увлечься сексом или сражением, что попросту теряли голову. Но, если в любви это было даже мило, то в бою представляло для них нешуточную опасность.
Сам Олег помнил только два случая, когда он впадал в настоящее боевое неистовство. Первый раз это случилось с ним во время сражения на Русалочьем озере. Тогда он, собственно, и очнулся в шкуре Эбура Кворга. А второй раз был во время обороны замка Стоунборг. И вот, попробовав это блюдо на вкус, Олег решил, что оно того не стоит, и обычно не позволял себе до конца погрузиться в это безумие. Ему вполне хватало начальной стадии. Что же касается Анники, то ее берсеркерство было лишь частичным, и по-настоящему в боевой транс она не впадала. И, тем не менее, ее порой заносило во время ожесточенного боя, так что Олег предпочитал, чтобы при ней всегда кто-нибудь был. Телохранители, Лилс или он, но кто-нибудь должен был прикрывать ей спину. Вот и сейчас пришлось побеспокоиться.
Олег блокировал «Копье Вельзевула» - не слишком сильное, но очень неприятное темное заклинание, - и сам бросил в пожирателя Заклинание Стрелы, ранив его в плечо. Крутанулся на месте, ставя один за другим малые и большие щиты, очень уж быстро на них насели. И массово, что не маловажно. Вот вроде бы только что перешли из Каминного зала в Атриум, и, по идее, в горячке боя их никто не должен был ожидать, но их ждали. И, похоже, это была настоящая засада, и ловушка была нацелена именно на них. Думать о том, кто и как вычислил такой ход событий, было некогда, и Олег отложил эти неактуальные мысли на потом, то есть, на «после боя». А сам вписался по полной, ставя щиты и разбрасывая заклинания одно другого страшнее. Не стеснялся применять и темномагические. Как говорится, на войне, как на войне. В общем, не успели проникнуть в Атриум, как начались пляски со смертью.
Олег не любил танцевать. Не в смысле – танцевать с дамой, а танцевать, как синоним схватки. Не любил, но танцевал. И с каждым разом это получалось у него все лучше. Даже сейчас, порядком выложившись в Каминном зале, он вел бой с необыкновенной легкостью и невероятным воодушевлением, но головы не терял, оставаясь предельно собран, что отнюдь не то же самое, что быть напряженным. Потом, когда бой закончится, он, разумеется, вздохнет с облегчением и наверняка поморщится, вспоминая эти пляски со смертью. Однако, как там говорится в одной циничной поговорке русского народа, «нравится, не нравится — терпи, моя красавица»? Так и есть. Война не их выбор, но кто же их спрашивает?
Олег уклонился от темного заклинания и ударил из нижней стойки. Противник ему попался сильный и умелый, поэтому, не экономя сил, Олег запустил сразу серию. Получилось удачно, «рыцарь» умер и даже не успел удивиться. Так и упал навзничь с победной улыбкой на узких губах. Впрочем, свято место пусто не бывает. Не успел упасть один, как вместо него выступил другой. И тоже не из тех, кто «просто погулять вышел». Крепкий профессионал и неслабый ко всему, так что пришлось повозиться, и возня эта затянулась, поскольку на помощь одному пожирателю пришли сразу двое. А трое – это уже высший пилотаж. Это уметь надо.
Итак, бой затягивался, развязка никак не наступала, и Олег уже начал лихорадочно подыскивать в памяти какой-нибудь крутой трюк, чтобы сломать рутину сражения, но именно в этот момент в Атриуме появился Волан-де-Морт. Снизошел, так сказать, до простых смертных, и сделал это, разумеется, с характерной для него помпой и не без спецэффектов. В общем, «гром, молнии и запах серы». Сражающихся на противоположном конце Атриума разбросало по сторонам, - и своих, и чужих, - как комья земли от эпицентра взрыва. И там, в образовавшемся вдруг пустом пространстве возник он – высокая, чуть сутулая фигура в черном плаще с капюшоном, и люди замерли на мгновение, ощутив на себе тяжесть темной ауры главного негодяя магической Великобритании.
«Ну, вот и он!»
Олег долго ждал этого момента, и не он один. Ждали и надеялись, что когда-нибудь где-нибудь представится такой случай и появится возможность встретиться с нежитью лицом к лицу. И вот их надежды сбылись, и осталось только взять и сделать то, что до сих пор считалось невозможным. Пойти и уничтожить эту мразь, чтобы перестали наконец умирать хорошие люди, чтобы закончилась эта гребаная война и можно было бы начать жить в полную силу. Жить, а не выживать, жить и получать от жизни удовольствие. А еще Олег мечтал отомстить. Смерть Рейчел оказалась для него ударом невероятной силы, и, хотя он понимал умом, что на войне, как на войне, и солдаты гибнут на ней просто потому, что это в природе вещей, он не мог смириться с ее смертью. И, разумеется, он помнил многих других, ушедших в закат, но Рэйчел – это Рэйчел, и этим все сказано.
Между тем, мгновение длилось словно время не летело и не шло, а медленно текло, как густой мед или древесная смола. И Олег начал действовать сразу вдруг, а все мысли и эмоции отошли на задний план и жили теперь там своей неторопливой жизнью. Здесь же длилось долгое сейчас, в котором вещи происходили так быстро, как только возможно, и, значит, угнаться за Олегом могли в этот момент всего лишь несколько людей, а конкретно – двое, Анника и Мод, не считая, разумеется, Тома Редла, про которого было известно, что он невероятно быстр. Первым делом, Олег «вскипятил» свою кровь. Манипуляция малоприятная, но необходимая. И заготовлен был этот сюрприз как раз на такой случай. Две желатиновые капсулы были защищены зачарованием от агрессивной среды живого организма и прикреплены с помощью других сложных чар к основанию аорты[11]. В одной содержалось десять миллиграммов альвийского зелья, сваренного Мод. Да веда унеразка, что можно было перевести, как Кровь единорога, являлось сильнейшим допингом, который должен был не просто взбодрить Олега, а «выбросить» его куда-то сильно выше его нормального максимума. Вторую жуть сварил Северус по секретному рецепту графов Энгельёэн. На современном шведском языке называлось это зелье Bromsade galenskapen или в вольном переводе Обузданное безумие. Эта гадость вводила воина в состояние берсеркера, но без побочных эффектов, то есть, без боевого безумия, пены изо рта и крови из ушей и глаз. По большому счету, оба зелья являлись сильнодействующими ядами, но они трое, - он, Мод и Анника, - могли пережить острую фазу, а там уж за них должны были взяться целители. И все это, только для того, что исполнить финт, который Алессандро Сфорца[12] называл по-простому «Mascherina»[13].
Книжку этого кондотьера они нашли среди сокровищ замка Кротоль д’Э в Нормандии. Ее, в сущности, даже гримуаром не називешь. Сплошная философия власти в стиле макиавеллиевского «Государя»[14] и хроники жизни самого Алессандро Сфорца, смелого, красивого и умного. Однако среди того и другого были аккуратно спрятаны несколько интересных заклинаний и рецептов, но более всего Олегу пришлись по душе именно чары «Mascherina». Суть этой магии заключалась в том, чтобы создать тайную, никому, кроме хозяина, неизвестную магическую личность. Другой склад мышления, другой опус операнди, но главное – иная магия. Жить в маске невозможно. Она надевается максимум на двое суток, но зато в течение этого времени маг становится кем-то, кого не ожидает встретить его враг. В обычной ситуации обнаружить маску невозможно, это как бы запасная, скрытая в глубинах подсознания личность. Смахивает на диссоциативное расстройство[15], но это не оно, поскольку состояние четко контролируется сознанием, и, даже надев маску, маг помнит, кто он на самом деле. В общем, интересная приблуда, на строительство которой уходит масса времени и сил. Та, которую они смогли соорудить, - а удалось это опять-таки только им троим, ему, Мод и Аннике, - являлась чем-то, предназначенным для одной цели – убивать. Эта маска была несколько быстрее Олега и знала только те чары и заклинания, которые могли пригодиться в бою с кем-то, вроде Тома. Только темные, энергозатратные и потому крайне мощные заклинания. Они их всей компанией выбирали из нескольких фамильных гримуаров, выстраивая связки, что называется, на все случаи жизни. И еще кое-что об этой его темной стороне. Эта маска не знала сомнений, не ведала страха и не понимала, что такое жалость. Будь Олег кем-то, похожим на Алессандро Сфорца, ему было бы легче, и, может быть, он вообще не захотел бы ее снимать, но Олег в любой его ипостаси, - и как Эбур Кворг, и как Гилберт Сегрейв, - не был похож на герцога Сфорца, и значит ему придется потом долго отлеживаться под капельницами и пить редкие целебные зелья. Создать маску сложно. Надеть ее еще труднее, но, если не хочешь стать очередным Темным Лордом, то ты должен, как можно быстрее, ее снять. И вот это уже почти невозможно. То есть, снять-то снимет, конечно. Куда он денется! И Мод с Анникой тоже справятся, но, если Том не убьет их сегодня, им потом придется долго лечиться, потому что по-хорошему маску надо строить лет пять или десять и потом примерять с длительными паузами. Тогда надевать и снимать ее станет довольно просто, но у них не было в запасе столько времени, и все пришлось делать в режиме форс-мажора.
